Интервью с Чайной Мьевиллом

ИНТЕРВЬЮ С ЧАЙНОЙ МЬЕВИЛЛОМ
данное сайту http://www.sffworld.com

Не выдавая подробностей, что Вы можете рассказать своим читателям о книге "Ун Лун Дун" ("Un Lun Dun")?

"Ун Лун Дун" - это книга, предназначенная для младших читателей, хотя я, конечно же, надеюсь, что взрослым она тоже понравится. Это классическая история о детях из нашего мира, которые нашли путь в иное, странное место. Это место - своего рода искривленный, извращенный город. Этой книгой я отдаю должное той традиции, к которой принадлежат книги об Алисе и Хроники Нарнии, взаимно обогащенной "городской традицией" книг наподобие серии "Боррибл" ("Borribles") Майкла де Ларрабейти. Она достаточно шаловливо обыгрывает некоторую претенциозность, которая обычно ассоциируется с Golden Child books. Кроме того, в ней, разумеется, полно монстров, наверное, даже больше монстров на страницу, чем в любой другой моей книге. А еще это одна из моих самых любимых книг среди когда-либо написанных мной. Больше я ничего не могу сказать, не затрагивая содержания.

Раз уж речь зашла о Вашей новой книге, то возникает вопрос: почему именно детская книга?

Я всегда хотел написать детскую книгу. Ни одна из книг, прочитанных мной в зрелом возрасте, вне зависимости от того, насколько она мне понравилась, не оказала на меня того влияния, какое оказывали книги, прочитанные в детстве, и мне кажется, есть нечто очень воодушевляющее в том рвении и страсти, с какими дети предаются чтению. Кроме того, жанр "волшебной сказки", вполне логично используемый мной в книге для детей, никогда не сошел бы мне с рук во "взрослой" книге. Так что это еще и настоящая свобода творчества.

Как Вы думаете, в чем Ваши сильные стороны как писателя и рассказчика?

Думаю, об этом стоит говорить не мне. Я уверен, что писатели - часто худшие судьи в том, что касается их преимуществ и недостатков. То, что мне больше всего нравится, и в чем я, надеюсь, преуспел, это создание всяческих монстров.

Ваши политические убеждения касательно марксизма широко известны, особенно после недавнего издания Вашей книги по этому вопросу. Какое влияние эти убеждения оказывают на Ваше творчество?

Однажды я уже сказал в ответ на этот вопрос: и огромное, и никакого. Поскольку, разумеется, как и у любого другого человека, имеющего твердые убеждения, мое мировоззрение, мои пристрастия и интересы, оказывают огромное влияние на те вещи, которые вызывают мой интерес, и которые я разрабатываю в своих произведениях. Но они не имеют никакого влияния в том смысле, что художественная литература сама должна быть своей собственной целью. Не важно, каковы интересы любого писателя - политические, социальные, эмоциональные, научные, любые другие - его произведение должно быть историей, которая развивается в своих собственных границах, даже для тех читателей, которые не согласны с ним, или не заинтересованы в том, в чем заинтересован он.
На что я надеюсь, так это на то, что люди, интересующиеся теми же вещами, что и я - в политическом и любом другом смысле - найдут в книге подтекст, в то время как все остальные просто будут наслаждаться историей и монстрами, переворачивая страницы.

Ваши поклонники жаждут узнать, когда же Вы вернетесь к миру Бас-Лага?

Я обязательно вернусь к Бас-Лагу, но у меня есть еще пара книг, которые я хотел бы написать сперва. Подозреваю, что я буду возвращаться к Бас-Лагу до конца моей писательской жизни, но я хотел бы внести некоторое разнообразие книгами, не принадлежащими этому миру. Худшей из возможных вещей было бы превратиться в самоповторяющуюся машину.

В прошлом вы никогда не стеснялись выражать свое мнение о жанре. Вы критически отзывались о традиционном, эпическом фэнтези. Что Вы думаете о текущем состоянии этого жанра? Каким бы Вы хотели видеть его развитие?

Мне кажется, нынешнее "состояние здоровья" фантастической литературы достаточно благоприятно. Я надеюсь, что мы будем придерживаться этой тенденции, и что писатели продолжат экспериментировать.
Я хотел бы видеть больше фантастических произведений, написанных в нетрадиционном стиле, с использованием авангардных техник. Конечно, лучше не перегибать с этим палку, но даже если оно не всегда срабатывает, экспериментировать стоит всегда. Стоит пробовать что-то новое.

Сейчас, когда многие ценители и поклонники называют Вас одним из лучших в мире авторов фэнтези, чувствуете ли Вы дополнительную ответственность, начиная писать новую книгу?

Я невероятно польщен тем, как Вы сформулировали вопрос. На самом деле, я чувствую огромную ответственность каждый раз, как я пишу что-нибудь. Я был бы счастлив, если бы все любили все то, что я когда-либо написал, но этого, само собой, не случится, и я думаю, что этим, в конце концов, стоило бы рискнуть - даже зная об этом - ради того, чтобы не делать все время одно и то же.
Поступая так вы, несомненно, потакаете своим читателям, но я все же надеюсь, они тоже поймут, что, в конце концов, невозможно все время стоять на месте, даже если им и не всегда нравится каждая конкретная книга.
В этом отношении, тот факт, что моя новая книга - для детей, это серьезное изменение, и я надеюсь, что читатели это оценят.

Что стало той искрой, которая зажгла идею, приведшую к написанию "Вокзала потерянных снов", "Шрама", "Крысиного короля" и в первую очередь - "Железного Совета"?

Монстры.

Были ли какие-то условности фантастического жанра, которые Вам хотелось изменить или сломать, когда Вы принимались за написание этих книг?

Первые несколько лет моей писательской карьеры я достаточно часто говорил о такого рода вещах. Большинство моих заявлений на эту тему были публичными выступлениями, и я думаю, что здесь кроется настоящая опасность превратиться в зануду, только о том и толкующего, произносящего объективные, простые и непротиворечивые суждения, которые могут звучать весьма самодовольно. Это напоминает мне комика Алана Альду в фильме «Проступки и преступления» с его бесконечными повторениями избитой мантры: "Если гнется - смешно, если ломается - не смешно", уверенного, что каждый раз он произносит нечто выдающееся и глубокое. Так что, я надеюсь, Вы простите мне этот уход от вопроса как попытку не превратиться в пародию на самого себя.

Ваши книги вызывают нечто, что можно назвать поклонением. Тем не менее, многие сомневаются, что они когда-нибудь станут "мейнстримом". С учетом этого, насколько приятно осознавать, какими популярными были и продолжают быть Ваши книги во всем мире?

Разумеется, любой успех невообразимо приятен, а успех, который позволяет заниматься только писательством - это, пожалуй, лучшее из того, на что я, или любой другой писатель, может надеяться. Я невероятно счастлив.

Вы получили Arthur C. Clarke Award и British Fantasy Award, вы также были финалистом Hugo Award, Philip K. Dick Award, World Fantasy Award и British Science Fiction Award. Насколько важны для Вас эти признания Ваших заслуг?

Это невероятно лестно - иметь книги, признанные жюри и призовыми комитетами. Конечно, такие вещи всегда субъективны, так что, я думаю, было бы очень глупо думать, что если вашу книгу предпочли остальным, то ваша работа непременно "лучшая", это просто смешно. И конечно, я достаточно часто не согласен с решениями жюри, чтобы не быть уверенным в их непогрешимости. Но победа - это всегда огромная честь и удовольствие, даже со всеми этими очевидными оговорками.

Скажите откровенно, Вы верите в то, что развлекательные жанры будут когда-либо признаны "настоящей литературой"? По правде говоря, я считаю, что такого количества хороших книг и сериалов, какое мы имеем сейчас, еще не было. И все же, эти жанры все еще вызывают небольшое уважение (а то и вовсе никакого не вызывают).

Скорее всего, нет, к сожалению. Я надеюсь, что я не прав, и сейчас, несомненно, существует большая широта взглядов на этот вопрос, чем когда-либо, но таки вещи обычно имеют цикличный характер.

Литературные персонажи часто обретают собственную жизнь. Какой из ваших персонажей оказался самым непредсказуемым?

Мои персонажи никогда не застают меня врасплох. Я просто не пишу таким образом. Иногда они могут многое поменять в развитии сюжета, но мне не приходится чувствовать себя так, будто они убегают от меня. Я знаю многих великолепных писателей, которые так пишут и так чувствуют, но я не из их числа.

Ваша статья "Толкин: Средиземье и Средняя Англия" ("Tolkien - Middle Earth meets Middle England") не понравилась многим читателям, многие из них осуждали напыщенность текста. Некоторые удивлялись, как Вы можете выдвигать такие претензии к творчеству Толкина и порожденным им штампам, в то время, как романы Майкла Муркока страдают от тех же недостатков. Что бы Вы ответили на такие заявления?

Вы правы, очень многим не пришлась по душе эта статья (которая обрела собственную жизнь, чем и поразила меня - вот оно, влияние Интернета. Ведь она была написана - не забывайте об этом - как юмористическая полемическая рецензия для относительно узкого круга читателей) и на то есть две причины. Одна - то, что они не согласны, другая - что им не понравился тон. Естественно, мне не нравится, когда меня считают напыщенным, частично просто потому, что мне не по вкусу эта идея, частично потому, что это означает, что настоящие аргументы направлены не по адресу. Если кому-то захочется подискутировать на эту тему, я считаю, что очень важно определить которое из этих двух обвинений - или же они оба - мне выдвигают на самом деле. Критиковать произведение, к примеру, за его напыщенность потому, что кто-то не согласен с выдвинутыми в нем претензиями, что иногда случается, кажется мне ошибочным.
Но на самом деле я предпочел бы не возвращаться снова к этому вопросу. Я сказал то, что думал, мое мнение с тех пор не изменилось, и я его не скрываю, но при этом некоторые из моих ранних формулировок могут заставить меня покраснеть, и я не думаю, чтобы в моей критике Толкина было что-то новое или особо интересное, так что не вижу большого смысла в возвращении к этому. Поэтому (по причинам, сходным с теми, которые я изложил в ответе на вопрос №9) мне не хотелось бы повторяться - я уже делал это слишком много раз. Критиковать этого писателя сейчас - уже не слишком радикально.
Намного более интересным для меня в последнее время является вопрос о том, какие элементы работы Толкина, несмотря на всю критику, восхищают меня, или кажутся мне интересными: его одержимость, его трагичность, его патологическая приверженность к войне и, прежде всего, его нелюбовь к аллегориям. Это кажется мне весьма плодородной почвой для рассуждений и даже для вдохновения.
(Одна вещь, о которой я хотел бы упомянуть в скобках: не понимаю при чем здесь Муркок? Его книги кажутся мне построенными на абсолютно иных моральных, политических и этических принципах, чем книги Толкиена. Извините за недогадливость).

Что-то еще, что Вам хотелось бы добавить?

Только то, пожалуй, что отклик читателей на иллюстрации к "Ун Лун Дун" беспокоит меня даже больше, чем на сам текст, потому что, хоть у меня уже и выходили книги, я еще никогда не пробовал себя в этом виде искусства. Мне будет обидно, если читатели сочтут это пустым проектом и решат что рисунки только вредят книге. Хочу подчеркнуть, что я никогда не настаивал на использовании моих иллюстраций в книге. Надеюсь, что они понравятся публике, но если нет, надеюсь, что их не сочтут совсем уж никудышными.

Огромное спасибо за то, что Вы согласились дать это интервью. Желаю Вам дальнейших успехов в Вашей писательской карьере и удачи с выходом "Ун Лун Дун".

Спасибо и Вам.

Перевод: Ziriaell
11.10.2007