КотоFAN-2015: Противостояние

Felix

Раз, два, три.

Раз, два, три.

Капля за каплей, а после – тишина. И снова раз, два, три. Слишком тихо, чтобы различить капель на фоне сопения, кряхтения и безумного шепота изнемогающих заключенных. Слишком громко, чтобы не обращать внимания, когда в голове ни единой существенной мысли.

- Чувствуй себя как дома! - ехидно сказали ей, прежде чем втолкнуть в темную сырую камеру и с противным скрежетом захлопнуть железную дверь.

«Непременно…» - подумала тогда Кэйт и по-свойски улеглась на нары под пристальные взгляды соседей. Ей не впервой бывать в крысятнике, и она точно знает, что отчаянье и паника – злейшие враги любого, кому не посчастливилось угодить сюда. Если хочешь выстоять – думай. Трезво, расчетливо, непредвзято. Тогда они увидят, что в тебе есть стержень, что с тобой нужно считаться. Здесь умирают только слабые.

В конце коридора послышались шаги. Один из заключенных протяжно заскулил, остальные бесшумно отпрянули к дальней стене. И только Кэйт внутренне возрадовалась приближению визитеров. Скука – вот ее персональный враг в местах, подобных этому. И уже сутки она отчаянно противостояла ему.

Скрипнул засов, и желтый коридорный свет разрезал густой мрак камеры.

- Ты – на выход! - неприветливо ткнув пальцем, гаркнул сторожевой. За спиной у него маячили не менее приятные личности, назначенные сопровождающими.

«Как-никак, меня здесь уже знают», - усмехнулась Кэйт своим мыслям и покорно вышла в коридор. Она уже знала всевозможные процедуры, а потому без колебаний протянула руки, чтобы надзиратели могли сковать запястья браслетами.

А дальше только длинный коридор, узкие ответвления от него и череда камер. Окошки в дверях некоторых из них были открыты и сквозь прутья проглядывались силуэты заключенных. Особо буйным и громким такой привилегии не давалось, ровно как и активистам Противостояния, а о таких, как она сама, и говорить было нечего.

Бесконечный коридор в какой-то момент резко ушел влево, а затем – вправо. По подсчетам Кэйт, они уже перешли в восточное крыло. Что ж, теперь хоть не придется делить камеру с умалишенными. Свет уже давно перестал резать глаза и теперь казался непростительно тусклым. В тюрьме такая экономия может стать фатальной ошибкой и, собственно говоря, становится.

Надзиратель, ведший Кэйт пол локоть, резко остановился и не упустил возможности тряхнуть девушку, продолжившую путь по инерции.

- Сюда.

Хватило мимолетного взгляда на бронированную дверь с двумя крепкими засовами, чтобы убедиться в догадке о восточном крыле – только здесь можно было увидеть подобные камеры. Кэйт почти зашвырнули в отсек, стоило браслетам глухо щелкнуть, возвещая об открытии.

И сразу в нос ударил запах диких крыс и их экскрементов, плесени и сырости, а глаза снова как будто увязли в темноте.

- Чудненько.

- О, так вот почему моего сокамерника перевели, - послышалось из дальнего угла отсека. – Хорошо. Он был до неприличия молчалив. Может, еще и крыс поменьше станет, эти твари кошек не любят.

Кэйт улыбнулась, нарочно не поворачиваясь к собеседнице. Голос, интонация – все это почти не изменилось, только подернулось едва уловимыми нотками цинизма, а еще хрипотцой, наверняка сопутствующей легкой простуде.

- Мне казалось, змей они тоже не жалуют. – Кэйт все-таки нашла в себе силы обернуться. В маленькое зарешеченное отверстие над самым потолком лился свет неполной луны. Человеку бы его хватило, чтобы видеть очертания, но она давно не человек, ее глаза светятся в ночи как стекляшки, и все вокруг становится четким.

- Так и есть. Но на мне, в отличие от тебя, новая побрякушка, - девушка свесила с кровати ногу, и Кэйт различила на голени плотное кольцо. – Улавливает резкие перепады температуры тела и ба-бах! Так что перекинуться в ближайшее время не удастся, если не хочу, чтобы мне разнесло ногу. И крысы это знают, потому что с каждым днем их становится все больше.

- Ногой больше, ногой меньше – подумаешь. Как будто для вас, пресмыкающихся, это проблема. Отрастишь новую, - пожала плечами Кэйт, усаживаясь на свободные нары. Здесь хоть какое-то подобие матраса существовало. В прошлой камере такая роскошь была непозволительна, да и не уместна.

- Рептилии. И да, это проблема.

Девушка привстала на локтях, внимательно оглядывая новую соседку, а потом и вовсе уселась, прислонившись спиной к холодной и немного влажной стене. Они жадно впились друг в друга взглядами, отмечая мельчайшие перемены, считывая невысказанные слова и понимая, что что-то изменилось – сломалась какая-то деталь, заставляющая шестеренки взаимоотношений беспрерывно крутиться.

- Шира.

- М?

- Сколько ты уже здесь?

- Кажется, две с половиной недели.

Кэйт нахмурилась. Вот почему ее скулы и подбородок стали острее, да и ключицы выглядывали из прорези рубашки четко очерченной линией. Шира, словно угадав, о чем думает подруга, одернула ворот и поджала колени к груди. Темные пряди волос, слипшихся после купания, скользнули по предплечью, донося запах ужасного мыла. Она снова посмотрела на Кэйт, и меж губ ее затрепетал раздвоенный змеиный язык.

- Ты все еще пахнешь улицей, - констатировала Шира, - а значит, твой срок поменьше моего будет.

- Я уже и отвыкла от твоего… хм… органа.

- Тогда начинай привыкать, кто знает, сколько нам здесь торчать.

- А что же Противостояние? Не спешит вытаскивать активистку? – насмешливо спросила Кэйт. – Ты уже не просто винтик в их машине, а подмоги все нет и нет.

- Они просто должны все продумать. Меня вытащат отсюда, а вот насчет тебя сомневаюсь, - огрызнулась Шира, снова пробуя воздух языком.

- Чушь. Ты все еще не поняла? Они и пальцем не шевельнут ради одного, двух, трех, десяти, двадцати… Противостояние уже не то.

- Ты так говоришь из-за того случая!

- Ну да. И еще из-за сотен случаев после, - спокойно продолжала Кэйт. Она научилась держаться в таких спорах холодно и даже немного снисходительно. Как с нерадивым ребенком, который рвется познать мир на собственных ошибках. Пускай.

- Ты кошка. Вот и гуляй сама по себе, раз ничем помочь не можешь, - отсекла Шира. Слова эти прозвучали как приговор, но Кэйт лишь усмехнулась краешком губ, потянулась и плавно перевоплотилась в свое животное. Оно было раза в четыре больше привычного и имело странный окрас – темный, неоднородный, где-то с полосками, где-то с пятнами. Кошка зевнула, вытянув сначала передние лапы, а затем поочередно задние, свернулась клубочком там, где матрас был менее продавлен, и укрыла нос пушистым хвостом.

Шира последний раз мазнула воздух языком и улеглась лицом к стене, храня уже внутри себя родной запах кошки – такой любимый, ни с чем несравнимый.

Зал приема был наполнен взволнованным перешептыванием детей, а воздух здесь, несмотря на количество людей, был свеж и пах стерильностью. Именно такое слово пришло на ум Шире, когда она очутилась в этом неуютном месте, крепко сжимая свою карточку вспотевшими ладошками. Она волновалась, взгляд ее не мог сфокусироваться на чем-то одном. Тогда она придумала, что будет считать людей – так и время быстрее пролетит, и мысли соберутся в кучу.

- Привет! Ты новенькая?

Она остановилась на сорока восьми, когда незнакомая девочка возникла перед самым лицом. Её живые зеленые глаза блестели от белого света экономных ламп, отчего Шире казалось, что в них застыли светлячки.

- Нет, я здесь давно.

- Странно, я многих знаю, но тебя не замечала. – Шира виновато уставилась в пол и незаметно отерла руку о штанину. – Меня Кэйт зовут. Ну, вообще-то, Кэйтарайн, но во всех журналах пишут сокращенно, а взрослые и некоторые ребята называют меня Кейт. Но это неправильно, мне так не нравится.

Кэйт поморщилась, а Шира серьезно кивнула:

- Я буду называть тебя правильно.

- А тебя-то как зовут? И какое тебе животное назначили? У меня вот кошка! Я рада, что не собака, от них ужасно воняет, особенно если они мокрые. Вон тому парню в бежевой кепке приписали гиену, так он проревел весь вечер, потому что хотел стать слоном. А девочке рядом – орла. Сомневаюсь, что ее операция удастся, птицами почти никто не становится.

- Я Шира и у меня змея. Ядовитая.

Кэйт внимательно осмотрела свою новую знакомую и тихо сказала:

- Ты, наверно, будешь первой змеей. Имя, по крайней мере, подходит, Ш-ш-шира.

Дверь послеоперационной открылась настежь, и люди в белых халатах вывезли мальчика в коляске. Его здесь все знали, потому что он был сыном одного из создателей, к тому же, исходя из происходящего, он стал первым, у кого прижились гены волка.

- Ну надо же, - восхищенно протянула Кэйт. – До этого все умирали.

Шира передернула плечами. Само слово «умирали» вызывало в ней страх и неконтролируемую панику. И хотя наставники изо дня в день говорили им, что смерть – начало нового пути и не стоит бояться операции, Шира отказывалась понимать, чем плох тот путь, который она проходит сейчас и зачем ей становиться змеей.

- Грувз, ты следующая, - объявил один из создателей, набрасывая на девочку маленький халат. – Кейт, приготовься.

Шира вздрогнула, и в груди у нее стало как будто тесно.

- Вот опять! – зло прошипела Кэйт, словно бы пропуская мимо ушей суть сказанного и акцентируя внимание лишь на исковерканном имени.

- Разве ты не боишься?

- Боюсь. Но мне уже десять. И судя по карте, я на полтора года старше тебя, а значит, должна подавать хороший пример. Давай договоримся? Если мы не умрем во время операции, то станем подругами. Ты только представь – кошка и змея. Странное сочетание, но мне нравится. Ты согласна?

Шира зарделась. Еще никто не предлагал ей дружбу. Она даже поверить не могла, что Кэйт не издевается, и все ждала, когда та засмеется и скажет, что пошутила. Но Кэйт молчала, пытливо заглядывая в лицо и теребя кончик своей косички.

- Согласна.

- Отлично! – Кэйт радостно подпрыгнула и бесцеремонно ухватила руку Ширы, потрясая ее в воздухе. – Если я буду жива, ты поймешь – меня вывезут из тех дверей, как мальчика-волка. Это чтобы все видели, какая их ждет хорошая операция.

В тот день Шира открыла в себе странные ощущения, которые стали намного выше страха перед смертью. Все то время, что она проговорила с Кэйт, Шира думала только о том, что непременно выживет на операционном столе и обретет подругу в лице смелой, веселой девочки с яркими зелеными глазами.

- Готова, Кэйт?- донеслось с порога послеоперационной. В зале снова наступила пронзительная тишина, все ожидали увидеть Грувз в коляске, но ее все не было.

- Мы договорились, - напомнила Кэйт, ободряюще улыбнувшись напоследок.

Утро в колонии не бывало хорошим. В принципе, здесь ничего не могло быть хорошего. Одни заключенные собирались в столовой, другим же доводилось сутками сидеть в камере и ждать разве что похода в душ.

- Такое впечатление, что они варят ее из тухлых крысиных потрохов, - поморщилась Шира, принимая два подноса с завтраком и обнаруживая кашу с фасолью.

- Не исключено, - хмыкнула Кэйт, сбросив с себя личину животного. Воротить нос от еды было глупо, рано или поздно голод все равно возьмет верх и тогда содержимое подноса будет съедено полностью, а это куда хуже, чем питаться по маленьким частям, но хотя бы не мучиться потом от спазмов в животе.

- Знать бы, что они там сами едят. Небось, от куриных грудок нос воротят, живодеры.

- Можешь спросить прямо сейчас.

Шира оторвалась от созерцания шедевров кулинарии и удивленно вскинула брови. Кэйт в ответ лишь взглядом указала на бронированную дверь и очень громко сказала:

- На весь коридор волчьим пометом несет!

Шира едва сдержала рвущийся наружу смешок, попробовала воздух на вкус и согласно кивнула. В ту же минуту под дверью послышалась возня, заскрежетали засовы, и на пороге возник мальчик-волк - Ларс. Правда, теперь уже не мальчик, а высокий крепкий мужчина с тяжелым взглядом из-под темных бровей. Предатель.

- Выметайтесь!

- О, вы даже не позволите доесть нам это дивное блюдо? – наигранно огорчилась Кэйт, тем не менее отложив поднос.

– Как думаешь, Кэйт, может, нам попросить добавку у этого господина? – подыграла Шира. Это был первый раз после нескольких лет, когда она почувствовала ту самую связь с подругой, когда любая шалость разыгрывается ими настолько синхронно, что все ссоры и невзгоды невольно отступают.

Волк такую наглость пресекал сразу – Кэйт он скрутил и ударил под ребра, напоминая, кто здесь главный. Шире же достался грубый толчок в шею, с нее спесь сбивали уже не раз. Она лишь нахмурилась, тряхнула головой, напуская челку на лоб, и посмотрела на Ларса со всей ненавистью, на которую только была способна. Увы, этим волка не убить. Он вообще на редкость живучая тварь.

К тому времени, как они очутились у комнаты дознания, Кэйт почти полностью восстановила дыхание и даже смогла разогнуться. Паршивец знает, куда бить.

Стало понятно, почему их объединили в камере и дали время выговориться. Думали, что смогут вытянут информацию, если сыграют на привязанности, раз по одиночке эти двое не хотели говорить. Волк вальяжно уселся за стол, а надзиратели без лишней толерантности буквально зашвырнули девушек на стулья перед начальником, оставшись стоять за их спинами.

- Ну-с, освежили память?

Они молчали, внутренне насмехаясь над Ларсом. Вместе им будет еще легче одурачить любого, кто захочет вытянуть информацию. Слишком долго они росли бок о бок, слишком хорошо друг друга узнали и научились угадывать мысли.

- Кэйт, что ты делала на заброшенной птицефабрике? Ты выполняла задание Противостояния?

- Мой ответ все тот же: я уже пять лет никак не связана с Противостоянием. На птицефабрике я пережидала дождь. Не люблю мокнуть.

- Ты знала, что в подвале размещается некоторое оборудование из старых лабораторий?

- Да этого только дурак не знает.

Ларс подался вперед, облокачиваясь на локти, и перевел взгляд на Ширу.

- Ты настроена сегодня говорить?

- Я ничего не знаю, - повторила заученную фразу девушка и с трудом сдержала рвущийся наружу змеиный язык.

Волк откинулся на спинку и отдал приказ надзирателю коротким жестом руки. Дородный мужик подхватил Ширу, как оплошавшего котенка, и повел в соседнюю комнату. От камеры дознания ее отделяло слегка затемненное стекло в стене, и Кэйт внутренне сжалась, угадывая дальнейший сценарий. Внешне она осталась непоколебима, потому что прекрасно знала, что нужно Ларсу, и не желала ему это давать.

- Почему ты примкнула к Противостоянию?

- Как и все, я желала смерти нашим создателям, для которых тысячи детей были подопытными кроликами. Ты был там. Ты видел горы трупов, сброшенный в котлованы, ты помнишь тот смрад разлагающихся тел, который просачивался даже в очищенные отсеки.

За стеклом раздался приглушенный возглас. Кэйт повернула голову и увидела, как разминал пальцы надзиратель, кружась подле согнувшейся пополам Ширы, как коршун. Еще один удар, второй, третий. Ослабевшая за недели пребывания здесь девушка заваливалась набок и даже не успевала вдохнуть, прежде чем снова оказывалась сбита.

Ларс встал из-за стола и медленно подошел к стеклу.

- Что ты знаешь об их плане «Удар»?

- Я ничего не знаю. Ты плохо расслышал? Меня ничто больше не связывает с Противостоянием. Я сама по себе.

Послышался смешок. Волк потер щетинистый подбородок и вкрадчиво уточнил:

- Хочешь, чтобы твоя подруга страдала еще больше?

Кэйт повернула к Ларсу спокойное лицо и твердо сказала:

- Мы больше не подруги.

Ларс снова улыбнулся, постучал по стеклу, и все последующие минуты комнату наполняли уже не стоны, а откровенные крики. Кэйт знала, что где-то за всем этим наблюдает вся верхушка этого прогнившего насквозь места, а еще знала, что должна быть сильной. Пока они носят в себе важнейшую информацию, их не убьют. Она говорила без запинок и только то, что считала нужным. Не давала подловить себя, не позволяла проявить эмоции.

Волк быстро понял, что такой метод не даст результата. По крайней мере не с Кэйт. Тогда он снова подал знак надзирателю, и меньше чем через минуту тот приволок Ширу в допросную. На нее было страшно взглянуть, но Кэйт смотрела, всем своим видом выказывая равнодушие.

- Теперь эту.

Кэйт подхватили почти так же быстро, но она успела пересечься взглядом с избитой до полусмерти Широй и одними лишь глазами сказать: «Молчи».

***

Грязным душевым неизменно сопутствовал грибок, облюбовавший стыки плиток, но сама мысль о том, что можно наконец смыть с себя запекшуюся кровь и остудить горящие огнем отеки, была выше любых опасений и брезгливости. Один обмылок на двоих, надзиратель за спиной, шарящий взглядом по голым спинам, холодная вода и несколько минут блаженства, которое любому нормальному человеку показалось бы нездоровым в такой ситуации. Но только не им. Они молча скребли неповрежденную кожу ногтями, оставляя красные дорожки, а там, куда раннее приходился удар, терли с беззвучным плачем. И каждая внутренне поддерживала другую, благодарила и одновременно извинялась за молчание. Когда они стали такими? В далеком детстве не всегда удавалось не расплакаться от малейшей насмешки окружающих, а теперь они переживали ТАКОЕ со стиснутыми зубами.

- Ты помнишь? – хрипло спросила Шира, не сомневаясь, что невысокая перегородка между ними отнюдь не помеха.

- Помню. Тоже об этом подумала.

- Молчать, заключенные!

Кэйт взволнованно заглядывала в служебные помещения и, не находя Ширу, бежала дальше, дергала дверные ручки и ругалась сквозь зубы. Наконец, в комнате с моющими средствами она услышала тихие всхлипы, осторожно прикрыла за собой дверь и прошла вглубь подсобки. Там, под маленьким светильником, сидела ее подруга, уткнув лицо в колени и то и дело содрогаясь от плача.

- Ну-ну, ты чего? – Кэйт присела напротив, положила руку на вздрагивающее плечо и сквозь тонкую ткань футболки отчетливо ощутила холод кожи.

- Уходи, Кэйт! Тебе не нужно на меня смотреть!

- Перестань, Шира, я никуда не уйду. Посмотри на меня. Давай.

Шира замотала головой, еще больше зарываясь в колени и сжимая кулаки. Кэйт только и успела увидеть отслаивающиеся чешуйки на тыльной стороне ладони.

- Послушай, что бы с тобой не происходило – это временно. Два года назад мы пережили операцию, теперь нам уже ничто не грозит.

На мгновение Ширу перестало трясти. Кэйт напряглась, надеясь, что ее слова достигли цели, но внезапно подруга резко подняла голову, и Кэйт едва сдержалась, чтобы не отпрянуть от нее.

- Вот, смотри! Я уродина! С нами уже все происходило, но это… Зачем?! Почему это делается с моим лицом?!

Кэйт смотрела на Ширу и не узнавала. Кофе в глазах сменился змеиной желтизной, правый зрачок вытянулся до тонкой вертикальной полоски. Все лицо ее было покрыто чешуей – где-то отшелушившейся, а где-то еще блестящей. Зрелище страшное. В какой-то момент Кэйт подумала, что и сама бы билась в истерике, случись с ней такое.

- Да, Шира, ты уродина, - только и сказала она.

Подруга замерла. Злость перешла в недоумение – она хотела услышать вовсе не это. И то, каким взглядом смотрела на нее Кэйт… Неужели она отвернется? Сейчас, когда поддержка так необходима…

- Но ты забываешь одну вещь, - продолжала Кэйт, - мы все здесь уроды – я, ты, Рекс, который сегодня насмехался над тобой, и даже повариха Серафима, ошпарившая всю ногу на той неделе. И никто не лучше. Будь спокойна, твоя внешность… она временно такая. Ведь змеи же сбрасывают шкуру, чтобы потом быть красивыми. Я тоже линяю… О! Не помню, рассказывала я тебе или нет, но однажды на уроке чистописания мне стало плохо. Старая карга не хотела меня выпускать в туалет, вот меня и стошнило прямо ей под ноги! И ладно если бы тем ужасным гречневым супом, который давали на обед, меня бы все поняли, но нет. Из меня вышел во-о-от такущий комок шерсти. И меня наказали за «несанкционированные превращения». А я не могла не становиться кошкой, столько всего интересного можно было увидеть! Ну и вылизываться я тоже не в силах прекратить. Хорошо мне – вылизываюсь, плохо – вылизываюсь, грязная – вылизываюсь, чистая – все равно вылизываюсь! Любой посторонний запах на шерсти или лапах – и остановиться уже невозможно…

- Да, ты рассказывала, - сквозь слезы хохотнула Шира.

- Ну вот, мне тогда еще долго вспоминали этот случай, но я же не делала трагедию из такой мелочи. Вот и ты вытирай слезы и больше не давай им повода смеяться.

- Спасибо, Кэйт. – Шира крепко обняла свою мудрую подругу и теперь совсем иначе взглянула на положение вещей. И с чего она так завелась?

- Спишь?

Кошка повела ушами, приоткрыла глаза и сладко зевнула.

- Вот это па-а-асть, - протянула Шира, поворачиваясь на бок, чтобы лучше видеть меняющуюся Кэйт.

- И это говорит змея, которая на моих глазах когда-то поглощала здоровенную крысу.

- А между прочим было куда более вкусно в сравнении с пытками поедания здешнего варева.

- Спорить не стану, я бы тоже сейчас не отказалась от какого-нибудь жирненького голубя.

Шира улыбнулась. Она столько всего хотела спросить, но время, что они провели порознь, наложило свой отпечаток и на легкость общения.

- Не понимаю, почему ты оставила меня.

Лаборатория неистово горела, пламя перебрасывалось на проходы, огненными струйками перетекая в нетронутые комнаты. Удушливый дым не находил себе выхода, просачиваясь в вытяжки и распространяясь по вентиляционной системе. В крыле охраны только начиналось возгорание, его можно было легко предотвратить, но одна из главных дверей заблокировалась, поднялась паника, и все бросились врассыпную искать пути отступления.

- Началось, - нахмурилась Кэйт и рывком поднялась с кровати, давая сигнал остальным.

Они прожили здесь пять лет, за это время даже ленивый досконально изучил бы каждый угол огромного здания. Не хватало только немного организованности, но что можно было требовать от подростков, почуявших близость желанной свободы. Достаточно было и того, что они сами смогли обмозговать побег и приложили немалые усилия, чтобы рассчитать время поджога.

Они неслись несколькими потоками к выходам, а дальше через просторы примыкающей территории – к воротам, в лес, готовый принять уже не людей, а наполовину животных.

Шира одной из первых добралась к черному ходу, но Кэйт здесь видно не было. Но ведь они условились…

Внезапно сработанная сирена ударила по ушам, сердце рухнуло куда-то в живот, и адреналин хлынул в кровь в еще большем количестве.

- Чего стоишь, дура! Бежим скорее! – Рекс бесцеремонно схватил ее за запястье и потянул за собой. Шира не сопротивлялась, помня наставления Кэйт – бежать без оглядки.

Двор был наполнен такими же, как и они, им не хватало только крыльев, чтобы в полной мере олицетворять пчелиный рой, стремительно покидающий горящий улей. Сирена не утихала, позади слышались выстрелы, крики создателей и их четкие указания оставшейся охране.

- Вот дерьмо! – ругнулся Рекс, ускоряясь.

- Что там?

- Не отставай, Шира, они спустили собак!

«Собак?! Но там же Кэйт!»

- Я возвращаюсь, беги без меня!

Шира выдернула руку, круто поворачивая назад. Ноги вязли в грязи после недавнего дождя, но это было последней проблемой, о которой думала Шира. Рекс еще что-то кричал ей вслед, но вскоре голос его утонул во всеобщем гомоне. Свет прожекторов бегал по территории и ослеплял глаза, привыкшие к темноте, но она бежала не взирая ни на что.

Черный ход был пуст, но что-то заставило Ширу вернуться в тусклый коридор. Змеиный язык распознал знакомый запах, и теперь она безошибочно следовала за своими ощущениями.

- Кэйт!

Она нашла ее сидящей на полу с окровавленной голенью. Напротив стоял Ларс, не помогая, но глядя надменно, с презрением, какое не встретишь во взгляде ни у одного семнадцатилетнего парня.

- Обопрись! Кэйт, ну же, пожалуйста, мы не успеем! Это он тебя так?! - Не нужно было быть медиком, чтобы понять, насколько глубок оказался укус. – А ты только шелохнись, ублюдок, я тебя убью, слышишь?!

Ларс не пытался противостоять. Тогда Шира не думала об этом, но потом ее терзал вопрос: почему он не убил их? Испугался змеи?

Дорогу до ворот Шира помнила сомнительно. Летали пули, бегали собаки, выла серена, светили прожекторы. Но одно она запомнила – лицо Кэйт. Какое-то потрясенно-задумчивое, что совершенно не вязалось с ситуацией.

Они бежали – вперед и только вперед. Чтобы позже объединиться и восстать против своих алчных создателей под громким названием – Отряд Противостояния.

Кэйт нахмурилась и еще не скоро смогла преодолеть затяжную паузу.

- Ты не была готова уйти со мной. Не могла же я тебя насильно тащить.

- Я не думала, что ты всерьез хочешь бросить Противостояние. Так бы ушла с тобой. Мне казалось, ты успокоишься, и все снова наладится.

- Успокоюсь? – Кэйт начинала злиться. – Шира, на то задание было отправлено двадцать шесть человек. Там были наши друзья, лучшие из лучших, люди, которые ели и пили за одним столом с нами! Там были, - она запнулась, - чьи-то любимые. И что сделало Противостояние, когда их накрыли? Отвернулось. Поставило крест на них и сочло неудачной попыткой. Разве безразличие ложилось в основу нашего объединения? Разве к этому мы все стремились?

- Если бы их тогда отправились вызволять, потерь было бы больше, - не согласилась Шира.

Кэйт хмыкнула, прислоняясь затылком к стене.

- Так сказало руководство? Очень жаль. Потому что я знаю наверняка, что их пытали, травили, мучили, а мы могли их спасти. Не для этого мы клялись, не для этого.

- Думай, что хочешь, Кэйт. Ты всегда вела себя так, словно знаешь больше, чем я. Но хоть наши животные и разнятся, глаза и уши у нас одинаковые.

- Дело не в этом, Шира. Моё знание – иногда мой больший груз.

- Тебе не приходило в голову поделиться им с кем-то? Да хоть бы со мной!

Кэйт выразительно замолчала. Шира поджала губы и отвернулась к стене. Снова. Все попытки сократить пропасть между ними заканчиваются этим – непониманием.

***

Их еще дважды водили на допрос, но теперь уже по ту сторону стола был не Ларс. Кэйт была молчалива. А еще напряжена. Шира это хорошо понимала, но не находила причин для подобного поведения. Подходила к концу первая неделя совместного пребывания в камере, Противостояние молчало, и слова Кэйт с каждым днем приобретали пророчащую форму.

В одну из ночей Шира проснулась от того, что кто-то возился с ее ногой.

- Что ты творишь? – прошипела она, одергивая ступню.

- Да стой же ты, мне почти удалось… - прошептала Кэйт, орудуя невесть откуда взявшимся магнитом и отмычками.

- Откуда это у тебя?

- Птичка в клювике принесла, - раздраженно бросила подруга.

- Я серьезно спрашиваю!

- А я серьезно отвечаю. – Кэйт подняла взгляд на Ширу, и у той по спине побежали мурашки. Внезапная догадка обрушилась на нее лавиной. – Ты здесь из-за меня?

Кэйт снова сосредоточилась на браслете, но Шира уже не нуждалась в ответе. Конечно, из-за нее. Может, Кэйт и оставила Противостояние, но она никогда не оставляла ее.

- Через полчаса будет смена караула, было бы неплохо, если бы мы успели до этого момента.

Браслет глухо щелкнул, и вечно мигающая лампочка потухла. Шира удовлетворенно потерла ногу, а глаза и кожа ее стали змеиными.

- Благодарности потом, двигай на выход, - скомандовала Кэйт.

Шира собиралась было возразить, но на всякий случай толкнула дверь камеры. И та на удивление поддалась.

- Быстрее, нам нужно убраться отсюда. – Кэйт пошла вперед, а затем, подумав, перевоплотилась. Кошка повернула голову к Шире, коротко мяукнула и потрусила дальше по коридору. Намек был понят.

Тюрьма имела потрясающее свойство становиться гибельным лабиринтом, когда так необходимо было найти нужный поворот, ведущий к пожарной лестнице или чему-то подобному. Даже Кэйт, уже бывавшая в крысятнике, начинала нервничать, понимая, что свернула раньше, чем следовало. А может, позже, теперь уже наверняка сказать нельзя было. Змея ползла рядом, то и дело показывая трепещущий язык, но в тюрьме она видела лишь свою камеру и кратчайший путь до комнаты дознания и душевой. Ее не переводили из камеры в камеру, как Кэйт, ей не приходилось бывать в другом крыле и уж тем более специально запоминать дороги. А зря. Если бы она чаще вертела головой во время перемещений на стандартные процедуры, из этого могло бы что-нибудь выйти. Полезное.

На очередном повороте Шира замерла, уловив вибрацию от приближающихся шагов. Она хотела принять человеческий облик, чтобы окликнуть Кэйт, но та и сама почуяла неладное, притормозив на полпути и насторожив уши. Кошка попятилась, а потом и вовсе припустила обратно, давая негласную команду подруге. Время шло, и Кэйт молилась только об одном – хоть бы они оказались достаточно далеко от восточного крыла.

- Кэйт, стой! Мы сделали петлю. – Шира кивком указала на знакомую табличку с номером отсека, и в тот же миг раздался пронзительный вой сирены. Все, как тогда. Только вместо белых вычищенных коридоров – изгвазданные тюремные проходы.

- Черт! – Кэйт прикусила губу от злости – кто мог узнать, что они покинули камеру? Смена караула еще не прошла, а значит… - Сюда, сейчас рванет!

Шира не сумела толком понять, что произошло, Кэйт толкнула ее в темный коридор, ведущий к душевой, и едва успела пихнуть железную дверь, как раздался взрыв. Уши заложило, слово неведомая сила утащила обеих на самое дно океана, лишая возможности различать звуки. Падение вышибло из Ширы весь дух, а к тому моменту, как она снова наполнила легкие пыльным воздухом, сознание ее поплыло. Сколько прошло времени? Она не могла пошевелить телом, глаза резало, словно в них бросили горсть песка, а уши по-прежнему оставались бесполезными. Последнее, что она помнит, – это голос Кэйт и еще чей-то, очень знакомый, но доносящийся как будто сквозь мембрану. Чьи-то руки сгребают Ширу в охапку и поднимают с пола. Она снова слышит неясные возгласы Кэйт, но не может противостоять нахлынувшей слабости…

***

С пробуждением пришла и адская головная боль, напомнившая о недавних событиях. Но все это было мелочью в сравнении с возможностью контролировать свое тело. Первым делом Шира попыталась сесть на импровизированной кровати из комкообразного матраса, брошенного на пол тесной комнатки. Рези в голове слегка усилились, но Шира, радостно ощупав ноги и пошевелив всеми пальцами, пришла к утешительным выводам и только теперь принялась осматриваться. В горле было сухо, но вся та минимальная посуда, что стояла на столе, была пуста. С улицы в комнату доносился смех и разговоры людей, и вскоре Шира поняла, что находится вовсе не в комнате, а в фургоне для автотуризма. Выход нашелся почти сразу. Мягкие сумерки ненавязчиво обступили Ширу, теплый летний ветерок всколыхнул спутанные пряди волос и донес аромат жареного мяса, лесной свежести и чего-то еще. Но поразило ее другое – повсюду горели огни костров, вокруг которых мотыльками собирались обращенные. В ком-то Шира узнавала старых знакомых, а кто-то казался ей совершенно чужим. Несомненно, здесь не было людей.

- О-па! Ты уже на ногах! Небось пить охота?

Шира посмотрела на рыжеволосую девушку, идущую с охапкой провизии, и слегка нахмурилась.

- Не бойся, мы все свои. Меня здесь зовут Рыжей или Белкой. Ну, ты, наверно, догадываешься, в честь чего. – Она дружелюбно улыбнулась, поставила бумажные пакеты на траву и выудила из одного бутылочку воды. – Держи.

Шира приняла и с жадностью принялась открывать ее.

- Как себя чувствуешь? Голова болит?

- Да, очень, - просипела девушка. – И ухо одно не слышит.

- Это пустяки, пройдет. Хуже было бы, если бы ты грязи наглоталась, да и Ларсу надо сказать спасибо, вовремя вытащил тебя из-под завала.

- Что? – Шира закашлялась и одновременно поморщилась от боли в напряженных мышцах.

- Кэйт сказала, что тебе можно рассказать, но я оставлю эту честь ей. Она вон там, видишь красный флажок? Иди туда, у меня на попечении еще пятеро таких, как ты.

Белка исчезла так же быстро, как и возникла до этого, и Шира всерьез задумалась о скорости своей реакции.

Красное полотно, свисавшее с нижней ветки акации, менее всего напоминало флаг. Кэйт неподвижно сидела у своего маленького костра, но несомненно почувствовала присутствие Ширы.

- Может, объяснишь, что это было? И какого черта Ларс меня вытаскивал?

- Все просто. – Кэйт не шелохнулась, упорно глядя на пламя. – Не мог же он дать провалиться операции по вызволению моей подруги.

- Так, постой, из нас обеих вроде бы именно меня нехило так приложило головой о пол… С каких это пор Ларс на нашей стороне? Помнится, еще на допросе он был склонен скорее убить нас, нежели спасти.

- С самого начала. – Кэйт посмотрела на Ширу серьезным долгим взглядом.

Пустые коридоры пугали Кэйт похлеще воя сирен и звуков выстрелов, но она бежала очертя голову к черному ходу, гонимая мыслью, что опоздала. Они ведь договаривались встретиться там и бежать вместе. А теперь она даже не была уверена, что Шира еще жива.

Кэйт выбежала на улицу и вопреки собственным наставлением замерла, подавляемая накатившей беспомощностью. Охранники без замешательства стреляли в беглецов, следуя приказам создателей, что еще раз доказывало всю фальш, которой кормили их с первых минут пребывания в этом ужасном месте. Они – всего лишь удачные эксперименты, не имеющие права строить собственные жизни. Сначала их учили не бояться операции, потом – уважать систему, подчиняться правилам, исполнять приказы. Люди за стенами лабораторий работали на прогресс, а в качестве поощрения получали славу и благосклонность правительства. Нелюди в стенах лабораторий мечтали жить как все, только и всего.

На глазах Кэйт огромный питбуль повалил девочку из ее комнаты, а другой – такой же мощный и злой – устремился к ней самой. Она, не раздумывая, повернула назад и заранее проиграла эту схватку, потому что за спиной были только пугающие пустые коридоры и тупики.

Кэйт почти не сопротивлялась, когда он мертвой хваткой вцепился в голень, лишая ее равновесия. Это был ее конец – такой ничтожный, что хотелось взвыть от горечи.

Но внезапно хватка ослабела, послышалось утробное рычание, и, когда Кэйт повернулась на бок, она увидела сцепившихся питбуля и волка. Последний нападал уверенно, пес же, успевший выдохнуться в погонях, начинал сдавать позиции, пока и вовсе не решил ретироваться.

- Кэйт, почему ты еще здесь?! – взревел Ларс, присаживаясь на одно колено перед ней и мимолетом осматривая ногу.

- Я задержалась… - Кэйт не чувствовала боли, но как никогда хотела плакать. - Ларс, беги с нами!

- Кэйт, - парень вздохнул, нелепо ероша волосы на затылке, - они все думают, что это я настучал о назревающем бунте. Пусть все так и остается. Ты знаешь, что они всегда видели во мне сына одного из создателей – их приспешника. Я хочу сыграть на этом. Представь, сколько жизней я смогу спасти, если буду в самом сердце наших врагов? Слушай, - он нервно облизнул губы, озираясь по сторонам, - эта война закончится не сразу. Она будет длиться годы, и я хочу, Кэйт взять с тебя обещание, что ты никому обо мне не расскажешь. Только если того будет требовать ситуация и только самым доверенным людям, ясно?

- Пожалуйста, Ларс, я не смогу без тебя… - Глаза ее предательски заблестели, а голос сорвался на шепот. Кто знает, когда они теперь будут вместе и будут ли вообще.

- Кэйтарайн, - он говорил твердо, тоном, не терпящим возражений, - сейчас ты встанешь и через боль побежишь прочь отсюда. Придерживайся правой стороны, там слепая зона, прожекторы мелькают изредка, доберешься до подкопа, а дальше только попробуй остановиться, я сам тебя убью! Поняла? – Он дождался одобрительного кивка. – Кто-то идет.

Ларс запечатлел на губах Кэйт короткий сухой поцелуй и отпрянул в сторону, силясь запомнить каждый штрих ее лица, каждый изгиб упругого тела, каштановые волосы, кончиками щекочущие плечи и зеленые глаза – кошачьи глаза. А потом на мгновение он вспомнил тех, кто разлучает их, и взгляд его переменился.

- Кэйт! Обопрись! Кэйт, ну же, пожалуйста, мы не успеем! Это он тебя так?!

Ларс смотрел, как Шира рывком поднимает Кэйт, и в душе ему становилось легче. Они позаботятся друг о друге, в них течет почти сестринская любовь, хотя в иной момент ему казалось, что это нечто даже большее, чем можно вообразить себе.

– А ты только шелохнись, ублюдок, я тебя убью, слышишь?!

- И когда ты собиралась мне рассказать? – Шира была потрясена, но все еще слишком слаба, чтобы устраивать допрос с пристрастием.

- Ну уж точно не в камере. Все, что случилось… Делалось не только ради тебя. То есть для меня, конечно, приоритетным было твое спасение, но теперь я отвечаю не только за себя. А значит, и думать должна за всех и сразу. Ларс на почетном месте в тюрьме. Создателям нравится его подход и жестокость, которую он разыгрывает. Но этого все еще было недостаточно, чтобы убедить их сделать ставку на него. Пока там в начальстве сидел неуверенный, но достаточно влиятельный толстосум, наши руки были повязаны. Нужно было сделать что-то такое, чего еще никто в тюрьме не делал. Тогда мы разработали план «Удар», а поскольку о нашей группировке никто еще не знает, создатели подумали, что это привет от Противостояния. Из-за этого Ларсу пришлось пытать нас и делать это весьма убедительно. За каждым его шагом пристально наблюдали. Но после взрыва все шишки достанутся начальнику тюрьмы, теперь его однозначно сместят.

- А на его место претендует только Ларс.

- Именно.

- Все так запутанно… Выходит, ты ушла из Противостояния, чтобы создать собственное объединение?

- Нет, я тогда еще даже не подозревала, что смогу тянуть на себе такое. Но мне часто попадались наши знакомые, которые видели недостатки Противостояния не хуже меня и не желали с ними мириться. Нас становилось все больше, мы начинали действовать по-своему, но очень осторожно и организованно. И никогда не бросали своих в беде.

- Господи, какой же я была идиоткой… Нужно было сразу уходить с тобой.

- Не знаю, Шира, не знаю… Завтра будет новый день – новая схватка. – Кэйт посмотрела на Ширу и улыбнулась. В глазах ее плясали все те же светлячки, и словно бы ничего не изменилось с их знакомства. – Мир?

Шира посмотрела на выставленный мизинец Кэйт и в ответ крепко обняла подругу. Дороже этого взбалмошного комка шерсти у нее никого нет. Они пройдут сквозь все горести и радости, сломают преграды и наступят на горло своим обидчикам. Они разделят кусок хлеба и все богатства мира…

Змеиный язык затрепетал у самого уха Кэйт, и та, как ужаленная, подскочила на месте:

- Фу-у-у-у какая ме-е-ерзость! Весь момент испортила! Что-что, а язык при себе так держать и не научилась!

- У меня свои фишки, у тебя свои, - расхохоталась Шира.

Кэйт закатила глаза, поправила перевязь на руке и тихо выдала:

- А ведь права я была, когда говорила, что кошка и змея – странное сочетание, но многообещающее.

- Н-да, и не поспоришь…

Я - кошка. Хожу где вздумается, гуляю сама по себе.

Отредактировано - Дервиш 28 Мая 2015 09:14:15

Язык яркий, образный, живой, и героям сопереживаешь до последней строчки. Автор, спасибо!

Ниже - блохи, выловленные из шерсти и из-под чешуек текста :)

Скрытый текст

Я - кошка. Хожу где вздумается, гуляю сама по себе.

Отредактировано - Автор конкурсного рассказа 03 Апр 2015 22:15:47

Из того, что прочитал на данный момент - лучшее. Хороший язык, живые герои, интрига, неожиданные повороты сюжета - всего в меру. Героям сопереживаешь, улыбаешься от их перепалок, веришь в их «настоящесть», так сказать.

Что удивительно, флешбэки не напрягали. Они мягко втекали в канву текста, не разрушая целостность рассказа. Немножко поморщился от ванильки, в виде разлучённых влюблённых, ведущих одну войну по разные стороны баррикад, но, это дело вкуса и о нём не спорят.

Больше добавить нечего.

Удачи на конкурсе!

Nessyori, и вам от меня поклон за то, что не прошли мимо и вроде как даже почесали автора за ухом)

Evoliond, благодарю за комментарий, приятно знать, что рассказ не пасет задних, как мне почудилось в самом начале. Насчет "ванильки" понимаю, заранее не планировалось, вырвалось в последний момент, но как-то прижилось в моем сознании

Хроник.

xronik8@rambler.ru, спасибо за теплые слова)

mick_ekb, спасибо за потраченное время)
Только вот я не понимаю, почему тюрьма в этом рассказе должна была быть такой, как в жизни? Я себе достаточно хорошо представляю ее, но антураж придуманного требовал чего-то нестандартного (в фильмах, кстати, тоже тюрьма отличается от той, что автор нарисовал себе для этой истории). Другое дело, что, возможно, прописана она не так хорошо, но мне не хотелось зацикливаться на описаниях тюрьмы, иначе они бы отвлекали, а моей задачей было удержать внимание читателей на героинях. Но соглашусь, что рассказу не хватило дарка. Очень много побочных мыслей возникало по ходу написания, но развивать их не было возможности. Поэтому получилось как бы по верхам, зато более-менее целостная картина вышла. Может быть, когда-нибудь я возьмусь за эту работу всерьез, тогда и будет работа над ошибками))

Отредактировано - Автор конкурсного рассказа 12 Апр 2015 13:10:15