Здравствуй, нечисть... Конкурс: Про богатыря

За столом сидели две кикиморы-сестрички Дира и Дара и молодая русалка. Вот собственно и вся компания, пришедшая поздравить меня с очередным Юбилеем. Нет, конечно, в гости на халявные угощения напрашивались и знакомые соседские, и не очень знакомые заезжие ведьмы, и моровками, и лешие с водяными, и вурдалаки и даже домашняя нечисть из ближайших деревень. Да только кормить и развлекать такую компанию в этот раз настроения не было, хотелось тишины и покоя, в душе шевелилось уже привычное в этот день чувство тоски по прошедшим годам и сожаления о скоротечности времени. Мысли в голову лезли грустные и философские, не смотря на теплую душевную компанию, которая, наоборот, располагала именно к «поплакаться в жилетку» на судьбу. Но был и плюс в отсутствии столь пышного празднования – поутру лес не будут прочесывать представители святой церкви, обдирая бороду и пузо о густой кустарник, махая чадящим кадилом и затягивая натужным басом молитвы, не столько освещая, сколько проклиная место «ведьминого шабаша», и травить всех здешних обитателей ладаном.

– Молодость – дело хорошее, шабутное, веселое. И энергии на все хватает, и благоразумие на пару с совестью не так крепко по рукам связывают. Все кажется новым и интересным. А что сейчас? Четыре стены, поганки да плесень. Все тебя знают, пусть и понаслышке, все вокруг приелось и опостылело. Даже люди с годами не меняются, одни и те же сказки и сплетни из поколения в поколение пересказывают. Скука смертная,

– Правильно говоришь, скука – смертная. Вот сейчас мы ее и умертвим, – хихикнула Дара, подливая в стопки мутноватой чуть фосфоресцирующей жидкости из двухлитровой бутли.

Некрепкая настойка на березовых почках и молодых мухоморчиках была лучшим способом поднять настроение. Ее расслабляющий эффект не сбивал с ног намертво, хотя у некоторых (в основном людей) мог вызывать галлюцинации, что приводило к непредсказуемым последствиям, зато голова поутру никогда не болела. Ее рецепт достался мне еще от бабули и хранился в строжайшей тайне, дабы этим самым некоторым, во избежание неприятностей, не достался.

– Сегодня умертвим, а завтра она опять оживет. Эх, старость видно пришла. И почему о ней вспоминается именно в День рождения? – тяжело вздохнула я, ковыряя жареные грибочки в миске, боровички да лисички, но ни один не приглянулся.

– Эко тебя подруга понесло, – протянула Дира. – Старость? В двести-то лет? Че это тебе мухоморная настойка так в голову ударила? Так вроде ж только пригубили, Всего-то пол бутли на троих.

– На четверых, – подала голос русалка, с плеском полоская в тазике с водой хвост, чтобы не пересох, и не переставая причесываться даже за столом.

Кикиморы переглянулись, и сидящая напротив русалки Дара махнула на нее рукой.

– Да ну тебя, пивунья. Тебе-то хоть можно уже? Доросла? А то гляди, сейчас папаша твой, водяной, припрется и будет нам лекцию про спаивание несовершеннолетних читать.

– У тебя что, склероз старческий? – усмехнулась русалка. – Мы ж не дале, как полгода назад мое совершеннолетие обмывали. На озере. А потом еще на спор рыбаков купаться зазывали, кто больше. Не помнишь, что ли?

Кикимора поперхнулась, расплескав уже пригубленную стопку. То ли настойка не в то горло попала, то ли память неожиданно вернулась.

– Не помню, – грубо буркнула Дара, откашливаясь.

– М-да, молодость – это определенно преимущество, – прокомментировала я, вспоминая больше последствия празднования, чем непосредственно само мероприятие.

Русалка нас тогда в сухую побила, всех троих вместе взятых. Из-под воды вынырнула до пояса, прядь с плеча так небрежно смахнула, глазищами своими зазывно похлопала, и все как один рыбаки к ней в озеро скаканули. А на трех пьяных девок (хоть мы изрядно и подмолодились, прихорошились), кинувшихся перед этим в озере в обнимку и с воплями «Мужики, айда купаться!», только пожилой дедок с удочкой пальцем у виска покрутил «Всю рыбу, дуры, распугаете». Дара, которая сама это соревнование и предложила, почему-то ближе всех к сердцу приняла поражение и потом полночи гоняла мокрых мужиков вокруг озера, а мы гонялись за ней, чтоб не потопила никого ненароком на радость водяному.

– Ну, какая ты старуха? Всего-то второе столетие разменяла, – ободряюще подмигивая, Дира снова наполнила лубяные стопки. – И не слушай ты эту селедку малолетнюю. Подумаешь, мужиков искупала. Мы и не так куралесили в ее возрасте, и сейчас тоже не меньше можем.

– Вы и куралесили? – ехидно переспросила «селедка». – Что-то не похоже, ну разве что по праздникам, когда настойки переберете.

– Это мы сейчас такие правильные, потому что умные и опытные. А были времена…– возразила Дира.

– Это точно. Чего мы только не вытворяли. Как вспомню, так стыдно, – усмехнулась я.

– Ага, особенно за богатыря стыдись, – наставительно погрозила мне пальцем Дира, и обе кикиморы заухмылялись. – До сих пор аукается.

– Какого богатыря? – навострила ушки «селедка». Да, похоже, мужики у всех русалок слабое место или это тоже от возраста зависит. – Историю про богатыря я не знаю, не рассказывали.

– О-о. Не знаешь про богатыря? А я вот эту историю больше всех люблю, – оживилась прокашлявшаяся Дара, бросая на меня смешливые взгляды. Ну да, за компанию не страшно не только «подвиги» совершать, но и потом краснеть за них.

– Про богатыря, так про богатыря, – подперев подбородок рукой, я начала рассказ в лучших сказочных традициях. Действительно, в такие моменты лучше придаваться воспоминаниям беспечной юности, чем от тоски по ней выть на луну. – Было это, значит, давно, на заре моей молодости…

– Всего-то годков сто восемьдесят назад, еще и забыть не успели, – скептически ухмыльнулась Дара.

– Будешь перебивать, не буду рассказывать. Лучше опять мужиков топить пойдем.

– Ладно, ладно. Молчу.

– Так вот. Было это давно, сразу после моего совершеннолетия, только отпраздновали и я, как и полагается чрезмерно амбициозной и самоуверенной ведьме, съехала от родителей и переселилась вот в эту самую избушку. Лес мне этот приглянулся, а самое главное от родителей подальше и от их бдительной опеки. Молодая была, впечатлительная. И глупая…

**

День, как сейчас помню, был ясный, и солнышко, как положено, по-летнему припекало, к серьезным делам не располагало. Решила я в озере нашем освежиться, в теплой водичке понежиться. Только окунулась, вынырнула и так и застыла. Стоит передо мной красавец, как говорится, ни в сказке сказать, ни пером описать. Ноги длинные стройные, плечи широкие, грудь колесом, весть статный такой, ухоженный, все при нем. Стоит, с ноги на ногу переступает, на меня смотрит. Я как в глаза ему глянула, огромные черные, как в омут прыгнула, ни пошевелиться, ни слова вымолвить. Стою и уже представляю как мы с ним в поле…

– Эй, девка, что остолбенела? – прервал мои мечты хриплый хорошо пропитый голос. – Хорош пялиться, коня напои.

Я проморгалась, прогоняя остатки видения, присмотрелась – мой красавец копытом бьет, ушами недовольно прядает и пофыркивает раздраженно, а сверху на нем мужик какой-то сидит, на меня пялится и в сальную бороду усмехается.

– Может мне еще и тебя хлебом-солью накормить, а? – окончательно пришла в себя я от такого разочарования. Лошадей я с детства люблю, очень умные и красивые животные, а главное беззлобные и бескорыстные, в отличие от людей. О людских пороках мне родители все уши прожужжали, хотя сама я с ними до этого момента не сталкивалась и, наверное, поэтому предостережение «не связываться», настойчиво вбиваемое в мою голову любящими родственниками, проигнорировала

– Можно, – ничуть не смутившись, прохрипел мужик, – и хлеб, и соль, и чарку за знакомство.

– А ты кто такой будешь, чтоб я тебе чарку-то подносила, да стол накрывала? – поинтересовалась я, разглядывая уже мужика.

Выправка военная, вроде, не видна, да и внешне на солдата, даже в отставке, слабо тянет. Кольчуга поверх старой селянской рубахи надета, шлем на голове, явно по размеру великоват – на глаза сползает, потемнел от времени и весь в царапинах, как, впрочем, и щит, забыв, когда их в последний раз начищали. Лат и вовсе нет, то ли силенок не хватило лишний вес таскать, то ли утром на стопку променял, ту самую, что храбрости ему придала за порядочными девушками у озера подглядывать. Да и в руке у него вместо копья палка длинная с одного конца заструганная, больше на черенок от граблей или косы похожая.

– Богатырь я, – выпятил грудь представитель одной из древнейших профессий на Руси так, будто на ней ордена в ряд и свиток с царской благодарностью подмышкой. – Не видишь, что ли?

– Да нет, вижу, – восхищенно ответила я, переключив внимание на коня, так грациозно тряхнувшего головой, что перед моим взором снова предстала картина развевающейся на ветру черной гривы мчащегося галопом гнедого красавца. – А зовут-то как ко… богатыря? – тряхнула головой уже я, снова переводя взгляд на мужика.

– Иван, – «богатырь» раздулся, кажись, вдвое, определенно приняв мой мечтательный тон и вожделеющий взгляд на свой счет.

– Ну что ж, Иван, коня напою, – а была, ни была. – И тебя накормлю, если дашь на своем красавце покататься, – выдвинула свои требования я, выходя из воды, и направляясь к коню, забыв про одежду.

Коню-то все равно, а про мужика я как-то не подумала. Зато мужик, видимо, только об этом и думал, так подался вперед из седла, забыв, что не на заборе сидит, получше разглядеть, что навалился всем весом коню на шею. Шея была мощная, с мой обхват, но ждать пока хозяин пересядет ему на уши для лучшего обзора, конь не стал и резко опустил голову до самой земли, отступив при этом назад. Могучий богатырь распластался на берегу, уткнувшись лицом в мягкий намытый водой песок, и вблизи оказался щуплым плюгавеньким мужичком. Вдоволь нацеловавшись земли у моих ног, он приподнял голову и с открытым ртом продолжил созерцать все, что попадало в его поле зрения, не меняя положения.

Я обошла «богатыря» стороной, накинула лежащую на берегу сорочку и принялась расседлывать коня. Мужик, потерявший из виду объект своего вожделения, попытался встать, неуклюже барахтаясь под тяжеленым богатырским щитом, не в силах поднять его одной рукой. На коня его, наверное, всей деревней сажали. После нескольких бестолковых попыток до мужика, наконец, дошло, что проще бросить щит и подняться самому, а уж потом, если силенок хватит, и военный атрибут поднять.

– Ну?

Горе-богатырь смущенно посмотрел на меня, затем на коня, не понимая, что я от него хочу. Лбом что ли хорошо приложился?

– Дашь? – уточнила я вопрос.

– А-а. Дам, – нерешительно протянул мужик, думая, по всей видимости, совсем не про коня.

Я подвела расседланного скакуна к воде, отгородившись им от жадного взгляда поклонника, и пока конь пил, продумывала, как избавиться от его нерадивого хозяина.

Мужик суетливо зазвенел кольчугой по другую сторону живого барьера, то ли снять ее пытался, то ли поправить. Ни щит, ни копье-палку поднимать не стал.

– Ну что ж, Иван-богатырь, пойдем ко мне в избу, как и обещала, накормлю.

– А где твоя изба? – вдруг насторожившись, уточнил мужик и как будто даже попятился, – не в деревне часом?

Глазки забегали, пот на висках выступил, богатырскую самоуверенность (или просто наглость) как ветром сдуло. Ага, раз так в деревню боится, значит, людей встретить не хочет, то ли сбрую украл, то ли коня. А может к какой дурехе свататься ходил, вот и вырядился по такому случаю, и на грудь принял для храбрости. Да только невеста видно прямо от ворот лесом его и послала.

– Нет, не в деревне. Я на хуторе живу, в лесу.

До избушки на самом деле рукой подать, но мы с «богатырем» больше часа до «хутора» шли. Точнее мужик шел, а я на коне верхом ехала. Запутать тропинку, чтоб та петляла по кругу, но при этом не вызывала подозрений труда не составило. Пыхтящий от натуги (или нетерпения) мужик уже через двадцать минут даже не смотрел по сторонам. Щит и копье он у озера бросил, видать боевой славы они ему пока не принесли, вот и не дорожил. А седло прихватил, вот и волок в руках, седлать коня снова я не дала. Надо ж было его как-то уморить. Пока дошли, с мужика уже семь потов сошло, и поэтому злосчастное седло он не повесил аккуратно на крыльце, а рухнул вместе с ним прямо у порога.

Отпустив коня на травку, я подала мужику воды и висящий на веранде рушник (на самом деле сушившуюся на солнышке половую тряпку). Мужик приободрился, стянул кольчугу и сапоги (полы только с утра помыла же) и поковылял за мной в избу.

Наворачивал мужик угощения с жадным аппетитом, настоящий богатырь позавидовал бы. Конь и тот меньше воды в озере выпил, а этому все мало. Два кувшина настойки опорожнил, горшок тушеной картошки с заячьими потрошками (пусть и не первой свежести, уже с душком) умял, сидит, усы рукавом вытирает и мне подмигивает.

– Хороша девица, накормила, напоила, вот бы еще в баньке меня веничком попарила, я б тебе коня подарил. Да только баньки у тебя нет. А жаль.

– Отчего же нет, есть банька. Попарю, тем более за коня.

Мужик хоть и окосел, но кое-что еще соображал и, поняв, что дорогую плату за баньку предложил, начал заискивающе отнекиваться.

– Да вроде как поздно уже. Пока дров да воды наносишь, пока вытопишь, уже и петухи пропоют. Давай так, что ли… спать уложишь. Или хоть посидим, выпьем.

– Посиди, выпей, а я, все-таки, попарюсь пойду. Банька-то уже натоплена, что зря духу пропадать.

– Когда это ты успела? Ты ж тут, со мной была.

– А что тут успевать? Я подружек кликнула. Пока мы с тобой тут сидели, они баньку вытопили, веники березовые приготовили, только нас и ждут.

Мужик аж заерзал на лавке, раздираемый сомненьями – и баню с девками хочется, и коня жалко.

– Ну, пойдем, хоть меня проводишь да на баню посмотришь, раз сам париться передумал. Вдруг тебе и не понравиться вовсе, – бросила я уже с порога, будто невзначай.

Мужик подскочил как ужаленный и не по-богатырски вперед меня выскочил во двор.

– А где же баня?

– Да тут, за домом, подальше от любопытных глаз.

Я свернула за угол. Мужик, пыхтя от нетерпения, потрусил следом, а как увидел маленькую бревенчатую избушку с характерным дымком из трубы, уже не сдерживаясь, обежал меня и с размахом распахнул дверь. Лицо вытянулось, и отвалившаяся челюсть чуть-чуть не коснулась пола, когда рванувшийся вовнутрь мужик споткнулся о высокий порог. Две стройные красавицы, сидящие на боковой лавке среди тазиков и смущенно прикрывающиеся только березовыми вениками, заливисто рассмеялись. «Богатырь» тут же забыл про своего боевого коня и стал второпях скидывать одежду. Хихикая над тем, как мужик тут же начал очаровывать и ластиться к непреступным банщицам, я заперла за ним дверь.

Моего присутствия, а точнее отсутствия он и не заметил, так же как и истинного облика подружек не смог разглядеть. А я всю ночь наслаждалась верховой прогулкой при луне. Конь был не только красивый, но и резвый. Скакать навстречу закату, чувствовать освежающее дыхание ветра на лице и в волосах, закрыть глаза и чувствовать себя одним целым с этим прекрасным животным, наслаждаться свободой и полной гармонией с окружающим миром – вот истинное удовольствие.

**

– А богатырь? – выдернула меня из приятных воспоминаний русалка, непонимающе глядя на мою мечтательную позу.

– А что богатырь? Проснулся утром вон под теми березками, – я кивком указала на окно, выходящее на задний двор, где рядышком росли две старые чуть изогнутые друг к дружке березы, – только тогда они совсем молоденькие были, тоненькие пятилетки. Осмотрелся вокруг, ни баньки, ни девиц, ни одежды, только седло рядом лежит. Так в деревню и потрусил с седлом.

– И за конем не вернулся?

– Вернулся, – с грустью подтвердила я. – Да не один, а с тяжелой артиллерией.

– Солдат привел?

– Если бы. Жена его за шиворот, нерадивого, приволокла. Встала у порога, постукивая скалкой то себе по ладони, то мужу по горбу, и кричит: «Отдавай, Баба Яга, коня, что украла!». Видимо этой же самой скалкой она из мужа признание и выбивала, где он коня потерял. Сама в талии в два обхвата, мне до нее еще год на диете из одних пирогов сидеть, а еще этот ее подкаблучник на меня, честную девицу, поклеп навел. Вот я и не сдержалась, ляпнула от обиды: «Сама ты баба, я в отличие от тебя хоть в дверь прохожу, да и годков мне раза в два поменьше. И не крала я ничего, а вон у этого Иванушки на баню выменяла».

«Какую-такую баню?» – баба аж побагровела от злости и на «богатыря» так зыркнула, что я сразу поняла: не признается – прибьет.

Мужик, видно, уже не в первый раз на «бане» попался и все как на духу, прям так на коленях, своей благоверной и выложил, пока та в ход скалку не пустила. Подзатыльник она ему, все равно, отвесила, хоть и рукой, да так, что мужик споткнулся даже на коленках и поцеловал землю уже у ее ног.

Баба между тем не ограничилась подзатыльником и начала остальную злобу на меня выливать, одновременно пиная ногой в бок распластавшегося супруга. Видать, это у них, селянок, в генах заложено, что мужик создание слабое и наивное, а соперница – девка гулящая и коварная, без стыда и совести, окрутила, опоила и бедного, несчастного заморочила.

«Коня все равно отдай, бесстыдница, обманом отняла, – и, помахав в мою сторону скалкой, добавила, – а к мужу моему подходить не смей, узнаю – избу спалю».

«Да кому он нужен-то, «богатырь» твой недоделанный, – расхохоталась я. – А коня не отдам, уговор есть уговор».

Под эти слова только поднявшийся мужик получил еще одну смачную затрещину и опять распластался на траве. Я уже было собралась послать эту супружескую пару лесом да с лешим в провожатых, как мужик жалобно заканючил под аккомпанемент постукивающей скалки.

Конь не его оказался, а заезжего купца, что на ярмарку целый балаган приволок. А мужика и еще несколько местных селян «богатырями-охранниками» нанял сопровождать по дороге между деревнями, для антуражу. Мужик сутра аванс обмыл и в седле по дороге задремал, а конь его приотстал да в лес завез, к озеру. А там я.

Обиженный купец, по словам мужика, посадил бы его на кол, а потом ко мне со своей липовой дружиной приперся добро свое возвращать. Мужика мне и не жалко было, а вот если бы купец толпу привел на нечисть лесную охотится, то тогда по-настоящему отбиваться пришлось бы. Шумиха бы поднялась, народу еще больше сбежалось расправу чинить. Тут конечно и родители бы появились нерадивую дочку от людского гнева спасать. Такую возможность вернуть свое любимое дитятко под родительское крыло они бы ни за что не упустили, причем со всем пафосом и прочувственной речью о неразумных подростках. Об отдельной жилплощади и тем более о самостоятельной жизни пришлось бы забыть и надолго. А при каждой попытке избавится от опеки, они бы обязательно напоминали как, не успев ступить за родительский порог, я на казнь с костром напросилась, и вовсе не в качестве зрителя. Пришлось коня отдать.

– И всё? – разочаровано спросила русалка. – Ни схватки на смерь, ни любви до гроба. Скучно как-то.

– А мне вот наоборот, не до скуки было. Особенно первое время. Супруга то мужика, не только зловредная, но еще мстительная и языкастая оказалась. За неделю по всей округе растрезвонила, что в лесу живет баба страшная, Яга, до чужих мужиков охочая, на старую каргу похожая. Зельем любовным мужиков опаивает, к себе в избу заманивает. Кормит, поит, всячески обхаживает, а поутру домой без порток отправляет. А кто с конем придет, того еще и в бане с подружками парит. Сами-то селянки после таких баек в лес поодиночке ходить остерегаются, да и за мужьями поглядывают. А вот мужики, наоборот, толпами стали в гости навязываться. Я и тропинки все уже позапутывала, и деревья позаговаривала, дороги стороной отвела, и облик для гостей соответствующий описанию не для устрашения, так хоть для отвращения принимать стала. А, все равно, даже и теперь нет-нет, да и забредет какой «Иванушка» и с порога сразу требует накормить, напоить, спать уложить да в баньке попарить. И все на халяву. А вот коня никто так и не привел.

– Размечталась, – в унисон протянули кикиморы и подняли снова наполненные стопки.

– Давай, за тебя и за настоящих богатырей!

– И за мечты, – добавила я, чокаясь.

– Эх, вот бы ко мне так мужики толпами ходили, – вздохнула русалка, залпом опустошая стопку.

В три пары глаз мы с удивлением уставились на русалку, и в следующий миг тишину ночного леса взорвал громкий хохот.

Молодость – время совершать глупости, чтобы на их примере потом учились другие. Но почему-то не все способны усваивать теоретический материал, предпочитая практические занятия на собственном лбу.

Нет ничего глупее желания всегда быть умнее всех.

Отредактировано - Дервиш 26 Июля 2016 20:21:08

Из ляпов

«непреступным банщицам»

конечно, какие же они преступницы.) Тут надо писать "непрИступным"

Отредактировано - S.T. 13 Июня 2016 12:10:09

1. Тема:
Нууу... отчасти, отчасти. Для героев рассказа 200 лет - это не старость, для нас - смерть уже. Но все же, если и сама главная героиня рассуждает о старости, то какая ж это молодость? Из молодых, по всей видимости, там только русалка. Три.

2. Сюжет и замысел:
Сюжет, как таковой, отсутствует. Какое-то забавное воспоминание в компании пьяных друзей. Два.

3. Мастерство исполнения:
Особо ошибок не заметил, а может просто плохо искал? Ну это я уже так...
Написано простенько, но со стилем - читается легко. Пять.

4. Общее впечатление от рассказа.
Соглашусь с Wadim'ом: последний абзац (в данном произведении) действительно кажется лишним. Мне не понравилось, - не ценитель я подобного фэнтези. Псевдоним (вроде!) мужской, но не могу отделаться от впечатления, что текст написан девушкой.
Кроме простенького, но довольно неплохого языка автора, больше ничего тут не увидел. Три.

Не всегда понятно, кто говорит. Да и то, что повествование будет от первого лица, понятно далеко не сразу. Это путает.

Дальше веселее Но все равно встречаются плохо перевариваемые фразы или предложения, как это:

только пожилой дедок с удочкой пальцем у виска покрутил

Вот на моменте "с удочкой пальцем" запинаешься и перечитываешь, думая: "Что за удочка-палец такая?" Старайтесь лучше строить свои предложения.

Да, похоже, мужики у всех русалок слабое место или это тоже от возраста зависит.

Да, похоже, мужики у всех русалок - (тире) слабое место, (зпт) или это тоже от возраста зависит? (вопросительный)

мой красавец копытом бьет, ушами недовольно прядает и пофыркивает раздраженно, а сверху на нем мужик какой-то сидит

А вот это круто

Скобки "( )" по всему тексту портят впечатление. Тоже спотыкаешься о них. Повествование должно быть равномерным, а так оно будто разрывается. Это ж не учебник с пояснениями. Лучше иначе вплести в текст то, что вы вставили в скобки.

Мужик сутра аванс

с утра

Интересная идея Исполнение бы получше. Но в целом понравилось.

Надо возжаждать смерти, чтобы понять, как хороша жизнь. (с) А. Дюма

Отредактировано - Eric 14 Июня 2016 11:01:29

Всем огромное спасибо за отзывы. Замечания обязательно учту.