«Он — дракон»: Интервью с Мариной и Сергеем Дяченко

3 декабря на российские экраны вышел фэнтези «Он — дракон» по роману Марины и Сергея Дяченко «Ритуал». Авторы книги рассказывают о своих впечатлениях от первого просмотра картины, о знакомстве с Тимуром Бекмамбетовым и о том, как работа сценариста отличается от работы писателя.

В первоисточнике трогательная история любви разворачивалась между человеком-драконом Арманом и некрасивой принцессой Ютой, которую тот похитил по ошибке, надеясь, что за девушкой приедет принц, а ему не придется исполнять кровавый ритуал. В экранизации дурнушка Юта стала миловидной княжной Мирославой в исполнении Марии Поезжаевой, а роль Армана досталась Матвею Лыкову.

Работа над созданием виртуального дракона велась более двух лет. Ее возглавил специалист по визуальным эффектам Сергей Невшупов, за плечами которого опыт работы над «Аватаром», «Кинг-Конгом» и «Властелином колец» на студии Weta Digital Питера Джексона.



Марина и Сергей могут по-разному видеть и оценивать происходящее, даже спорить друг с другом. Так происходит уже на протяжении 23 лет их творческого супружества, и в этом нет ничего страшного. При этом, предупреждает Марина, Сергей может шутить, и юмор у него своеобразный.

— Вы видели одну из черновых версий фильма. Каково наблюдать за тем, как воплощается на экране все то, что вы когда-то создали в своих фантазиях?

Марина: Откровенно говоря, я не очень люблю этот момент — переход от фильма в голове к фильму на экране. Это всегда напряжение, всегда внутренний конфликт, и иначе быть не может. И тем сильнее радость, когда кажется, что случилось чудо, все сложилось. Что-то было ожидаемо хорошо, но в фильме есть эпизоды, которые меня просто заворожили. Зацепили подлинной эмоциональной привязкой к настоящему мифу, а миф — это жуткая штука. Память о нем сидит в подсознании у каждого из нас, и, если вылезет из-под будней только краешек этого древнего и жуткого, сразу побегут мурашки по коже. Раньше, чем мы успеем что-то понять.

Сергей: По первому образованию, еще до ВГИКа, я был психиатром, и с тех пор у меня некий иммунитет к психологическим потрясениям. Мне интересно, как воплощается на экране то, что мы написали, и как люди со стороны это оценивают. Марина, например, практически не читает рецензии на наши книги или фильмы. Я же стараюсь уловить полезную критику даже в злобности и стараюсь уловить скрытые мотивы и комплексы рецензента. Но здесь ситуация особая. Роман «Ритуал» для нас любимый, и мы очень многого ждали от фильма, Марина нервничала. Поэтому я первый мужественно посмотрел черновую сборку. И уже, как та графиня в романе Ильфа и Петрова, побежал с «изменившимся лицом» не к пруду, а к соавтору. Мы вместе еще и еще посмотрели фильм. Меня лично особенно потряс финал картины. Такого катарсиса я не испытывал уже давно. Знаете, я по долгу службы смотрю множество фильмов и сериалов, стараясь быть в курсе течений и новинок, и меня не так просто чем-то растрогать. Не хочу спойлерить. Пусть зритель сам увидит и оценит. Скажу лишь одно: у нас были замечания, предложения по черновой сборке, но главная доминанта — это огромная благодарность Тимуру Бекмамбетову, Индару Джендубаеву, Игорю Цаю, Марии Затуловской, Ольге Хариной и всем тем, кто работал над картиной. Они смогли перенести на экран душу нашего романа.



— Как начинался этот проект? Почему вы согласились на участие? Были ли у вас какие-то специальные условия — что допустимо, а что не было допустимо в фильме по отношению к роману?

Сергей: Наши отношения с «Базелевсом» и Тимуром Бекмамбетовым начались с идеи об экранизации романа «Vita nostra». Случилось это под Новый год. Семья была в сборе, и тут пришел Тимур и анонсировал большое чудо. С тех пор мы верим в Деда Мороза. Потом елку убрали, шарики сложили в ящик. Вместе с командой «Базелевса» прошли длинный путь, адаптируя роман для кино, а это совсем не просто. Прямо во время работы мы узнали от Тимура, что у команды «Базелевса» есть идея снять фильм о драконах, и предложили почитать нашу историю о любви дракона и принцессы. «Ритуал» — это чуть ли не первая наша вещь, юношеская, можно сказать. Нежная. Интересное дело, автор может постареть, заматереть, измениться, а сказка хранит память о тех временах, когда драконы летали высоко. Что-то в «Ритуале» было такое, что заставило «Базелевс» взяться за его экранизацию. Получилось в результате, что дракон пришел на взлетную полосу первым, раньше «Вита Ностры». Почему согласились участвовать в этом проекте? Потому что безоговорочно доверяли Тимуру Бекмамбетову и его команде. Специальных условий не выставляли, прекрасно понимая, что фильм и роман — очень разные вещи.

Марина: Если честно, у нас нет сакрального отношения к собственным текстам. Они уже написаны, кем-то прочитаны, стали частью нашей жизни и, возможно, чьей-то еще. Иногда хочется переписать готовый роман, но пирожок два раза не съешь, даже самый вкусный. А вот перерассказать историю заново, спеть картину, станцевать песню — вот это вызов для автора, это здорово, это драйв. «Ритуал» здорово изменился на пути от книги к экрану. Для нас это происходило поэтапно, шаг за шагом. С нашей точки зрения, сейчас история рассказана по-другому, но это все та же история о любви, которая невозможна.



— Матвей Лыков и Мария Поезжаева — насколько удачным вам кажется кастинг? Соответствуют ли актеры вашему видению персонажей?

Марина: Кастинг нас устраивает чуть более, чем полностью. Матвей Лыков — совершенно точно не человек. Он инопланетянин или заколдованный зверь, которого не хочется расколдовывать, он хорош и так. Красавец и чудовище, а заодно музыкант, модель, артист. Мария Поезжаева, звезда фильмов «Мотыльки» и «Класс коррекции» — она очень искренняя и обаятельная. У нас принцесса Юта была некрасива, угловата, в конфликте с собой и окружающими, но с глубоким внутренним миром, эдакая девочка-ботаник, влюбленная в лучшего парня. Княжна Мирослава, казалось бы, просто девушка, хоть и княжна, просто ребенок, хоть и замуж выходит. Любая может поставить себя на ее место. И пережить вместе с ней все приключения в логове дракона.



— Чем для вас отличается труд сценариста от труда писателя?

Сергей: Говорят, что сценарист — это скованный цепями раб на галере кинопроекта, а писатель — черный кот, свободно гуляющий в измерениях своей фантазии. Но я с этим не согласен. Это две стороны одного и того же дара — умения рассказать свою историю другому человеку. Вот я окончил сценарный факультет ВГИКа, вел киносценарную мастерскую, мастер-классы и прочая, а до сих не знаю, чем же отличается талант писателя от таланта сценариста. Об этих различиях написаны десятки умных книг и тысячи статей, но они меня не убеждают. Конечно, сценарист зависим от производства, финансов, сроков. Это командная работа, и конечный результат может совсем не быть похожим на сценарий, в который вложено масса энергии. Но ведь и автор романа не бабочка, порхающая в закатном солнце. Если он думает о публикации, то должен учитывать и требования редакции, думать о читательских предпочтениях, иногда переписывать свое произведение десятки раз не в силу цензуры и конъюнктуры, а из художественных соображений. И сценаристика, и писательство — это огромное наслаждение, если ты чувствуешь, что твоей рукой водит кто-то свыше. Для меня этот кто-то — это Маринка. А вот ее наставник уже где-то наверху, за облаками и галактиками. Ее дар оттуда, из небес.

Марина: Извините моего соавтора за неуемное фантазирование. Если же вернуться на землю, то за роман писатель отвечает сам, а о сценарии зритель будет судить по фильму, и тут могут быть разные ситуации, в том числе драматические для сценариста. Но если твоя фамилия стоит в титрах, если ты ее не снял, то ты в ответе за картину, какой бы она ни была.



— Как изменился фильм в сравнении с книгой? Какие мысли и идеи вышли на первый план?

Марина: История стала лаконичнее. Принцесса сделалась княжной в древнеславянском княжестве, но на ее характер это не повлияло. Она осталась такой же независимой, самостоятельной и сильной. Дракон стал моложе, он совершенно неземное существо — что с крыльями, что без крыльев. И появилось дыхание мифа, о котором я говорила. Наши предки считали замужество репетицией смерти, а невесту полагали существом сродни трупу. Ее оплакивали, как мертвую. Ей разрешалось сидеть на столе (а это домашний алтарь, там место только еде и покойникам). Ни о какой любви речи не было. В фильме «Он — дракон» я чувствую присутствие древнего мифа, в котором любовь побеждает смерть.

Сергей: Когда мы обсуждали подходы к сценарию, то, кроме славянского мира, произошло очень важное изменение с образами героев. В романе это тоже была история первой любви, но более зрелых людей, истосковавшихся в своем одиночестве. В фильме это самые первые пробуждения чувств у очень юных людей. Это то, через что проходит каждый из нас. Если роман был рассчитан на аудиторию юного и среднего возраста (может, и старшего), то зритель фильма по замыслу авторов очень молод. Или молод в душе — вот как мы. При этом как-то везде утверждается, что эта аудитория в основном и напропалую женская, девичья. Оно-то так, но я вижу в этом некий просчет. Конечно, девочки нежнее и чувствительнее нас, драконов. Но мы тоже люди. И среди мальчиков полно особей с тонкой душевной организацией. Почему-то все великие композиторы, явившие миру тончайшие движения души — Бах, Альбинони, Бетховен, Рахманинов, Шопен, Чайковский, «Битлз», «Пинк Флойд» и еще легион имен, — они все мужчины.


Марина: Я прошу отставить сексизм. Современницы Баха и Альбинони были не менее одарены, просто им некогда было писать музыку. Они детей рожали своим драконам.

Сергей: Так вот я надеюсь, что аудиторией фильма будут и мужчины, в том числе со шрамами любви. А кроме того, для настоящего мужчины такой фильм — одна из возможностей понять ту непостижимую, что рядом.