Борис Кузнецов: жить с удовольствием

22.12.2014

Борис Кузнецов, генеральный директор издательства «РОСМЭН»

 

В общении с человеком, как и с книгой, бывает по-разному. Одну вяло читаешь и бросаешь спустя несколько страниц. А встречаются книги, в которые погружаешься целиком, которые читаешь на одном дыхании, не отрываясь. Беседа с Борисом Кузнецовым, генеральным директором издательства «РОСМЭН», нас захватила подобно чтению увлекательного романа. Мы и не заметили, как быстро пролетели часы нашего общения…

Мы с увлечением перелистывали страницы жизни этого удивительно активного человека: вот он гоняет на велосипеде, сплавляется на байдарках, прокладывает маршрут будущего путешествия в Кералу и Тамил-Наду, работает на плантациях у какой-то семьи в Юго-Восточной Азии. И главное – получает удовольствие ото всего: от работы, путешествий, семьи, книг, музыки…

 

ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ

 

– Георгий Гупало: В нашей отрасли много интересных людей, но почему-то мы мало о них знаем. Артистов, музыкантов, спортсменов обсуждают все, берут у них интервью, приглашают на телевидение и прочие СМИ. А вот книжники находятся в тени. Чем это вызвано?

– Борис Кузнецов: Так везде. Есть люди медийные, которые просто вынуждены продвигать себя – это их бизнес, а есть бойцы невидимого фронта, теневые фигуры, как в России, так и за рубежом. Есть издательство Usborne – а кто знает Питера Асборна? А издательство Coppenrath основал настоящий барон с замком и необычными причудами – кто о нем знает? Это не публичные люди. И мы – русские издатели – мало знаем друг о друге.

– Г. Г.: Тогда давайте начнем узнавать лучше. Вы могли бы буквально пятью словами описать самое главное в своей жизни?

– Б. К.: Какая сложная задача! РАБОТА. Это очень большая часть моей жизни, я ею сильно увлечен. Я же не случайно пришел в книги. СЕМЬЯ, ПУТЕШЕСТВИЯ, КНИГИ, МУЗЫКА. С музыкой у меня специфические отношения. Те плей-листы, которые я подбираю, могут показаться странными. Я люблю аутентичную этнику, джаз, что-то из современной электронной музыки и не люблю классику. Люблю кое-что из ретро.

– Г. Г.: А этническая музыка какая? Азиатская?

– Б. К.: У меня нет осознанных предпочтений. Просто отбираю то, что нравится. Например, сама собой образовалась подборка музыки с Мадагаскара. Мне нравится ланкийская и тамильская музыка. Мало в моих коллекциях арабской музыки. Но есть некоторые вещи, которые очень нравятся. Например, Закир Хуссейн, известный мультиинструменталист. Нравится удивительное горловое пение в исполнении тувинки Саинхо Намчылак.

– Светлана Зорина: Вы спортивный человек?

– Б. К.: Да, я много чем занимался – биатлоном, волейболом, боксом. Сейчас гоняю на велосипеде. В Москве есть места, где можно покататься. Я живу недалеко от ВДНХ, а Лосиный остров бескраен, там легко можно накатать 50 км. Я не люблю тренажерные залы и не хожу в них: мне тяжело в закрытом помещении. В занятиях спортом люблю получать зрительное удовольствие, когда перед глазами что-то меняется. Зимой люблю бегать на лыжах.

– С. З.: Вы сказали, что Вы православный человек. А что дает Вам познание других культур?

– Б. К.: Я православный и крещеный человек, хотя и не воцерковленный, но я очень спокойно и хорошо отношусь к другим вероисповеданиям, если они не вмешиваются в мою жизнь и не принуждают меня к чему-то. Правда, я не очень люблю ездить в исламские страны, потому что там для меня слишком много барьеров. Мне кажутся очень любопытными буддизм и индуизм, я даже когда-то увлекся их изучением. Очень хотел понять их. Ценю эти религии за их миролюбивость и адаптивность, они могут впитать в себя всё и ко всему подстроиться. Это колоссальные традиции!

ПУТЕШЕСТВИЯ КАК ЧАСТЬ ЖИЗНИ

– С. З.: Вы упомянули, что любите путешествовать. А какие здесь предпочтения?

– Б. К.: Главное в этом процессе – смена декораций. Хочется уехать из Москвы, насытить себя другими ощущениями. Я не люблю большие города, из них хочется поскорей убраться – в маленький городок, провинцию, сельскую местность. Мне совсем не понравились шумные Лас-Вегас, Сан-Франциско, Лос-Анжелес и, наоборот, показалась очень симпатичной американская глубинка. Может, за это я люблю современную американскую литературу, которая вкусна своей провинцией, своим бытом.

– С. З.: На «Фейсбуке» у Вас отмечено на карте, что Вы посетили 367 городов, 26 стран. Теперь, наверное, еще больше?

– Б. К.: Может, уже и больше, я давно не обновлял там информацию. Путешествия постепенно становятся важной частью жизни. Приближаются новогодние праздники, и мы купили билеты в Кочин. Это юг Индии. Теперь надо забронировать первый отель, а дальше уже на месте будем уточнять и прокладывать маршрут. Мы уже давно сами все поездки планируем. Главное преимущество такого безответственного туризма – это ощущение свободы, когда ты едешь туда, куда тебя тянет, или остаешься там, где тебе нравится. А еще есть замечательный форум Винского, форум самостоятельных путешественников. Там всегда можно спросить совета, почитать о чужих маршрутах, узнать о любопытных местах. Куда только не заносит наших соотечественников!

– С. З.: Почему такой интерес к Дальнему Востоку, Юго-Восточной Азии? Как это сложилось?

– Б. К.: Сложилось спонтанно. Я, например, очень долго не хотел ехать в Таиланд, который в основном известен Паттайей и Пхукетом. Оказалось, что это удивительная и фантастически разнообразная страна.

Юго-Восточная Азия дает мощную прививку другой реальности, понимание и ощущение того, что жизнь разнообразна и проживать ее можно совершенно по-разному. Там есть то, что люди страстно ищут в фантастических романах, – иные жизненные принципы, другие мотивации, принципиально другой образ жизни. А еще там нет агрессии. Я не люблю агрессию, прессинг и туризм, возведенный в ранг большой коммерции. Поэтому никогда и не ездил к египетским пирамидам и не думаю, что когда-то поеду туда.

А вообще Юго-Восточная Азия затягивает. Я знаю много людей, которых она просто поглотила. Успешные менеджеры пересматривают свои жизненные приоритеты, бросают «большой спорт» и отправляются жить во Вьетнам или Тай.

Должен сказать, что для меня экзотические страны – это не самоцель. Есть еще Россия. У нас в семье сложилась традиция: после сентябрьской книжной выставки мы отправляемся на несколько дней в автомобильное путешествие по городам. Россия для внутреннего туризма – практически неосвоенная, а ведь какая интересная у нас страна!

– С. З.: Много городов России уже объездили?

– Б. К.: Многое из того, что находится в радиусе 500–700 км от Москвы. Автотуризм дает замечательный драйв и ощущение свободы. Кстати, есть масса сайтов, где вольные путешественники отмечают необычные места, которые ни в один путеводитель не входят. Фантастически красивые и интересные. В путешествиях по России можно случайно наткнуться на невзрачную церковь, где венчался Александр Невский и где в советское время был спортзал с боксерским рингом. А есть еще удивительные провинциальные краеведческие музеи со смотрительницами-подвижницами. А еще – руинированные усадьбы, где словно погружаешься в новую «осень крепостного права». И еще много-много всего. Действительно, за МКАДом начинаются другая жизнь и другая страна. Проверено!

– С. З.: Когда Вы все успеваете?

– Б. К.: Если внимательно присмотреться к своему графику, то в нем всегда можно найти массу возможностей. Больше всего возможностей дает лето. Лет пятнадцать я сплавляюсь на байдарках, каждое лето – один-два раза. Если до июля на сплав не сходили, то чувствуешь себя обделенным. Друзья, природа, река, физические нагрузки – это как наркотик.

– С. З.: У Вас так много накопилось впечатлений. Во что это все складывается: заметки, фотографии?

– Б. К.: С фиксацией не сложилось. Хотя когда-то в путешествиях вечером за ужином мы с младшим сыном брали блокнот и записывали туда то, что нас удивило за прошедший день. Даже незначительные вещи, как, например, урны для мусора, которые на Филиппинах делают из вывернутых наизнанку автомобильных покрышек. Спустя 2–3 года такие записи очень любопытно читать.

– С. З.: В основном эти впечатления остаются в душе?

– Б. К.: Они трансформируются в личный опыт и в систему координат. Хотя еще остаются фотографии. Последнее время фотоохота в путешествии стала частью программы.

А еще из путешествий я привожу этнические музыкальные инструменты и различные сельскохозяйственные ножи, купленные на местных рынках и развалах. Собралась небольшая коллекция. Есть очень любопытные, ими нужно уметь пользоваться.

– С. З.: Что из увиденного Вам близко, есть ли места, куда хотелось бы вернуться?

– Б. К.: Интересны и близки не достопримечательности, а повседневность и быт. Бывает так, что у нас не хватает времени заехать в какой-нибудь известный храм, потому что мы заезжали в местную деревенскую школу, шатались по рыбацкому поселку, вписались в местную семью, поковырялись вместе с ними на рисовых полях. Гораздо интереснее прожить день с местными жителями. Повседневная жизнь людей остается для меня главным впечатлением путешествий. Жизнь в Москве сложно назвать нормальной и естественной. Хотя жизнь в больших городах везде похожа. Гонконг очень похож на Москву: по ритму, мироощущению, прессингу. Он так же не дает права на ошибку.

Мне нравится Азия, но я отдаю себе отчет, что я тут всего лишь турист. Я не смог бы уехать жить, скажем, в Таиланд или на Шри-Ланку. Это путешествия для удовлетворения собственного любопытства, связанного с жизнью других людей.

– С. З.: А где бы Вы смогли жить?

– Б. К.: Здесь. Помните в фильме «Кин-дза-дза» была машинка перемещений? Когда у меня спрашивают, что я хочу на день рождения, то отвечаю, что хочу такую машинку. Если бы она была у меня, то я жил бы где-нибудь в российской глубинке, а в Москву на работу перемещался бы с помощью этого чудо-девайса.

РАБОТА КАК УВЛЕКАТЕЛЬНАЯ ИГРА

– Г. Г.: Вы сказали, что у Вас работа на первом месте. Давно работаете в книжной отрасли?

– Б. К.: В книгах я с 1999 года, а в «РОСМЭНе» – с 2000-го, генеральным директором стал в 2010 году.

– Г. Г.: Как получилось, что решили заняться книгами?

– Б. К.: По образованию я историк. Даже кандидат наук. Специализация – древняя история России, а более узкая – история русской православной церкви. Преподавал в вузах. В 90-е годы стало невозможно заниматься наукой: в институте Российской истории платили символическую зарплату, на пачку сигарет не хватало. В Российской академии образования нужно было писать учебники, и это было скучно. У меня родилась дочка, и возникла необходимость где-то еще работать и зарабатывать. Писал что-то в «Большую российскую энциклопедию». И так шаг за шагом начал приближаться к книгам.

Я действительно люблю детей, и своих, и чужих. И получилось так, что начало все одно с другим сходиться: мой интерес к книгам, к детям и необходимость зарабатывать деньги. Я пошел в издательство. Сначала работал во «Владосе». С позиции главного редактора вскоре ушел в «РОСМЭН». Работал там с небольшим перерывом, уходя в «Махаон». Так получилось, что с «РОСМЭНом» очень сроднился, с детскими книжками, с той идеей, которую в них вкладываешь.

Начав заниматься детскими книжками, очень тяжело выскочить из этой игры. Одно дело, когда ты редактор, другое дело, когда ты и коммерческими рычагами управляешь. Это посильней наркотика и любых компьютерных игр. Утром, приходя на работу, первым делом обновляю продажи и отгрузки. Работа связана с виртуальными ценностями, книгами, и надо отдавать себе отчет в том, что их потребление относится к нематериальным требованиям людей. И когда на этом стыке – реальных продаж и нематериальных ценностей – получаешь конкретный результат, который можно посчитать на калькуляторе, то это просто завораживает.

Детская книга дарит еще одну радость, которую ни одна взрослая не дает, – иллюстрации. Я когда-то довольно много рисовал. Отец был художником. Первая сознательная мечта в детстве была стать художником-иллюстратором. И любовь к иллюстрации и к детской книге я до сих пор с собой несу.

– С. З.: Вы что-нибудь рисуете?

– Б. К.: Сейчас уже нет, зато моей дочери передалось это увлечение: она учится во ВГИКе на художника-постановщика.

– Г. Г.: «РОСМЭН» – серьезная компания с большим коллективом. Как удается управлять издательством?

– Б. К.: Сейчас «РОСМЭН» – большой многопрофильный холдинг, в котором трудится около 300 человек, а на издательство работают 120–130 человек. У нас достаточно жестко организованная компания. Еще в 2000-е годы мы работали с консультантами и ставили модель управления европейских издательств. Мы первые в России начали строить проджект-менеджмент и единственные, кто довел эту процедуру до конца. Это управление проектами, когда у каждой товарной категории есть свой ведущий менеджер, который отвечает и за ассортимент, и за финансовый результат. Система довольно сложная, но, как показало время, эффективная.

– Г. Г.: Сколько «РОСМЭН» выпускает книг в месяц и удается ли их просматривать?

– Б. К.: Порядка 60-ти в месяц, при этом художественная литература составляет примерно 30–35 %. Есть, например, раскраски и книжки с наклейками, которые, естественно, я не читаю и не раскрашиваю. Но художественные книги я внимательно смотрю. Каждый проект оценивается еще на стадии бюджета – соотношение качества текста, иллюстраций с будущей ценой и возможностью реализации. Все серьезные проекты я знаю, оцениваю, контролирую.

– Г. Г.: Есть проекты, которыми Вы особенно гордитесь?

– Б. К.: Есть такой проект «Новая детская книга» – самый крупный конкурс детской литературы в России. Шесть лет назад стало ясно, что «Гарри Поттер» закончил свой жизненный цикл. И вообще очень мало литературы для подростков, а от отечественных авторов ее практически нет. И вот мы решили не искать за рубежом, а на конкурсе найти русскоязычных авторов. Если найдем, будем заниматься литературой для подростков, нет – вообще закроем это направление. Заодно хотели поискать новую свежую литературу и на младший возраст. И вот за пять лет мы получили 13 000 рукописей. Издали больше полусотни книг, а их тираж уже перевалил за миллион. Есть повод для гордости – это серьезный вклад в развитие современной детской книги.

Сейчас в конкурсе мы продолжаем искать и поддерживать новую детскую книгу, ведь пока российский книжный рынок все еще остается в подавляющей зависимости от собственной мощной литературной традиции. Зависим настолько, что с 90-х годов новых громких имен практически не возникло. Можно назвать, пожалуй, Андрея Усачева, но он начинал все-таки раньше, до 90-х годов.

– С. З.: Всем известна Наталья Щерба. А помимо нее есть еще открытия?

– Б. К.: В литературе для подростков у нас есть серьезные проекты, они выходят на хорошие продажи – «Зерцалия», «Элизиум», «Пилигримы». В следующем году стартует проект «Настоящее время» – серия реалистической социальной прозы для подростков. Гораздо сложнее с дошкольниками. Там сталкиваемся с инерцией не детей, а их родителей. Есть обязательный суповой набор детского чтения – сказки, Маршак, Барто, Чуковский, Носов и т.д. А детство проходит очень быстро, надо откатать обязательную программу, времени на эксперименты не очень много. Конечно, новые авторы продаются хуже, чем, скажем, Агния Барто. Но лет 5–7 назад эти книжки вообще не ушли бы с полки. Сейчас мы тиражи продаем. Будущее за новыми авторами. Нельзя все время жить на старом запасе. Я трем детям читал «Незнайку» Носова на протяжении 10–12 лет. Все здорово, Носов не изменился, но дети поменялись. Юмор нужен другой, темп повествования, язык, стилистика должны быть другими. Сейчас в России для дошкольников пока не получаются проекты, которые по успеху можно сравнить с теми же «Часодеями». А они уже вышли на 600 000-ный тираж. Но для дошкольников идет долгая, постепенная, порой мучительная работа.

– С. З.: То есть сейчас Ваш интерес – в дошкольной литературе?

– Б. К.: Он всегда там был. В детской книге самый крупный сегмент – художественная литература, в художественной литературе самый емкий сегмент – иллюстрированная литература для детей от 0 до 8 лет. Естественно, там всегда интерес и находится, только, к сожалению, пока без ярких проектов и сильных прорывов. В отчетности РКП публикуют топ детских писателей вместе с тиражами. В 2013 году тиражи топовых классических авторов упали в общей сложности в 2,5 раза по отношению к 2008 году. Классика девальвируется. На смену ей приходят не яркие имена, но большая масса современной детской литературы. Это очень здорово. Я всегда поддерживал и поддерживаю так называемых издателей «новой волны». Они тоже работают в этой нише. Совместными усилиями мы раскачиваем лодку. Сразу новая детская литература не приходит, но позитивная динамика есть.

– С. З.: Как Вы считаете, какие качества характера позволили Вам сделать такую успешную карьеру?

– Б. К.: Упорство и последовательность. Может быть, еще дружелюбие и искренний интерес к книгам. Для работы с книгами очень хорошо подходит гуманитарный бэкграунд. Коммерческое чутье, умение посчитать деньги – это все замечательно, но только гуманитарное образование дает возможность интегрироваться в книгу без остатка.

– С. З.: А какие качества Вашего характера Вам не нравятся?

– Б. К.: Иногда я ленив. Иногда, как мне кажется, не хватает жесткости и строгости в работе с персоналом. С творческими сотрудниками вообще сложно работать. Приходится лавировать между креативной составляющей их работы, строгим планированием и коммерческими задачами издательства. Одно постоянно спорит с другим.

– Г. Г.: Какие у Вас как издателя есть планы?

– Б. К.: Мое ощущение, что структурный кризис отрасли продлится еще пару лет. Сейчас книжный рынок не имеет своего лица, он в состоянии разборки. Думаю, что за два года образуется какая-то новая расстановка сил. Останется ограниченное количество игроков. Из этого кризиса мы, издательство «РОСМЭН», должны выйти, серьезно укрепив свои позиции. Я действительно даю нашему рынку на перестройку два года, потому что, если он не перестроится, его не будет. Но в ближайшие 15–20 лет не может не быть книг. Определенные надежды связаны с медийным интернет-сопровождением книгоиздательской деятельности. При этом я не верю в детские электронные книги. Но есть облачные технологии, социальные сети, которые и книгу выводят на другой уровень. Книга становится артефактом в длинной интерактивной цепочке. Своей задачей в ближайшие два года я ставлю создание такого медийного сопровождения. Для этого уже сейчас много сделано. Нужно будет строить еще интерактивные ресурсы, расширять свое представительство в социальных сетях. За этим будущее, и это дает нам возможность работать эффективнее. Потому что тут формируется заказ, а переход от желания к покупке – самый короткий и очевидный. Классические шаги в восприятии потребителем любого продукта такие: я знаю – я люблю – я покупаю. У нас часто процесс останавливается на второй стадии, а книжный бизнес должен получать деньги. Очень много пустых разговоров об абстрактной любви к книге. Если книжный бизнес хочет развиваться, то нужно учиться подводить людей к покупке. Дайте им сделать этот шаг сознательно.

– С. З.: И как сделать этот шаг?

– Б. К.: Есть технологии аутсорсинга, формирование заказа с предварительным подключением платежных систем, прямая интеграция с интернет-магазинами, включение в структуру социальной сети, возможность влиять в определенных условиях на ассортимент. Если ты готовишь предзаказ, ты должен быть в состоянии его предоплачивать или гарантировать его оплату. В США эта часть облачных заказов развивается активно. Я думаю, что такие схемы бизнеса и к нам будут приходить. Мы тоже большая страна, и у нас похожие логистические процессы развиваются. В Италии каталожная торговля никогда сильно не была развита, а у нас в свое время продажа через книжные каталоги шла очень активно, так же как и в США. Я думаю, что у нас серьезное будущее за интернет-продажами. Многие логистические модели США будут у нас приживаться быстрее, чем в Европе.

РЕЦЕПТЫ СЧАСТЬЯ

– Г. Г.: Сколько у Вас детей?

– Б. К.: Трое. Старший сын заканчивает в этом году Институт информатизации. Он настоящий технарь, у него голова совершенно по-другому устроена. Дочка учится во ВГИКе на 2 курсе. Старшие дети любят читать. С младшим, конечно, сложнее, потому что есть такая беда, как айпад. После того как он появляется в доме, очень тяжело ребенка на что-нибудь переключить. Вот поэтому я и не верю в электронную книгу. Планшетный компьютер предназначен для игр; если его дать ребенку и запретить играть, а заставлять читать на нем, то это вызовет только отвращение к книге. Электронная книга на айпаде – это насилие над личностью ребенка. У него в руках игра, а он вынужден читать, «удивительное рядом, но нам оно запрещено».

– Г. Г.: Вы счастливый человек, Вам удается получать удовольствие от сделанного?

– Б. К.: В последнее время я стал внимательно относиться к тому, от чего получаю удовольствие. И с возрастом я все больше это ценю. Я сознательно учился и учусь получать удовольствие от жизни, от простых вещей: от еды, путешествий, спорта. Обучение дается тяжело, потому что все мы, кто работает в бизнесе, загнаны текучкой и работаем на какой-то эфемерный значимый результат, на строчку в Excel.

Я действительно счастливый человек. Семья, дети, работа, которая нравится. Я иду на работу с удовольствием и домой возвращаюсь с удовольствием. Такое несложное счастье. Да, у нас в стране жить сложно. А когда тут было легко? Я надеюсь, что не наступит день, когда мы начнем голодать. Все остальное совершенно нормально. В жизни есть огромное количество поводов получить удовольствие и ощутить счастье.

– С. З.: А в чем Вы видите смысл жизни?

– Б. К.: Оставаться собой. Есть внутренняя честность, ответственность перед собой.

«В РЮКЗАКЕ МОЕМ САЛО, И СПИЧКИ, И ТУРГЕНЕВА ВОСЕМЬ ТОМОВ…»

– Г. Г.: В чем, на Ваш взгляд, причина такого падения интереса к книге и чтению именно в России?

– Б. К.: С точки зрения человеческой культуры книга как бизнес – явление очень молодое, ему примерно 150 лет. Чего мы так расстраиваемся, что книжный бизнес падает? Не надо это связывать напрямую с культурой. Книга и тексты как существовали, так и будут существовать, и не надо делать из этого трагедию. Основную массу книжной коммерции создают досуговые, развлекательные книги. 30–40 лет назад способов провести свободное время было не так много, сейчас их намного больше. Что касается потребления людьми текстов, то, на мой взгляд, оно стало больше. Только люди теперь потребляют тексты не в виде бумажной книги, а в блогах, новостях, где угодно. Да, книжный рынок сворачивается – с трудом могу себе представить, что от него останется лет через 20. Культура останется, останутся и художественные тексты. В каком виде они останутся и можно ли будет построить на этом бизнес – большой вопрос. Я считаю, что у детской книги запас прочности больше. Но меня совершенно не расстраивает, что чтения становится меньше – люди не становятся глупее. Они просто потребляют идеи и развлекаются в других местах. Это здорово, что у людей кроме книги, телевизора, водки и рыбалки стало намного больше возможностей проводить свободное время. Люди живут разнообразнее.

– С. З.: Какие книги стали для Вас ключевыми в жизни?

– Б. К.: Самая главная книга в моей жизни – «Буратино», которую я прочел лет в 5. Мать с отцом заходят в комнату, я стою на четвереньках на полу и, подвывая, читаю вслух Буратино. Это была первая книга, прочитанная мной самостоятельно. В школе на меня очень сильное впечатление произвел «Подросток» Достоевского. Я до сих пор очень сложно отношусь к Достоевскому, мне тяжело считать его тексты литературными, но психологическое воздействие «Подросток» на меня произвел очень серьезное, я бы даже сказал, болезненное впечатление. Какие-то шестереночки начали от этого крутиться в другие стороны. В институте это были Камю и Сартр – и проза, и философские работы. Читать их было очень тяжело, но это оказались новые мировоззренческие ориентиры. Очень сильное впечатление когда-то произвела «Пустозерская проза» Аввакума и ранних старообрядческих старцев. Я вдруг понял, что в этот момент появилась русская литература. С нее началось мое глубокое увлечение историей. Впервые в «Пустозерской прозе» я документально увидел человека прошлого, ощутил, что вся история наполнена живыми людьми. Эта книга до сих пор стоит у меня на полке, я иногда достаю ее и читаю. На первом курсе института я обнаружил для себя автора, который публиковался тогда, кажется, в журнале «Наука и религия». Первым был рассказ «Жизнь и приключения сарая № 12» Пелевина. Я тогда подумал: неужели ТАК можно писать? Это для меня стало открытием современной литературы. Такая остроумная игра с языком, текстом, сюжетом. Ранние вещи Пелевина произвели очень серьезное впечатление.

– С. З.: А сейчас из современной литературы что нравится?

– Б. К.: К сожалению, давно меня ничего серьезно не перепахивало. Может быть, это возраст. Мне нравится американская современная литература, люблю скандинавских авторов. В российской литературе, к сожалению, больших мировоззренческих открытий уже давно не происходило, но есть вещи, которые мне нравятся. В прошлой «Большой книге» меня поразил Водолазкин. Иногда перечитываю что-то из Шишкина, Саши Соколова. Продолжаю любить Дмитрия Горчева. Он такой злой, матерный, умный и на самом деле добрый человек. Очень нравилось, как весело и беззаботно работал тандем Белобров – Попов. Они виртуозно обыгрывали литературные штампы, например в книге «Красный Бубен». У них был забавный интернет-проект – они дописали к японским хокку четвертую строчку. Получился веселый, озорной текст.

– С. З.: Какая палитра чтения! А электронные книги читаете?

– Б. К.: Да, сейчас я в электронном виде читаю больше, чем в бумажном. Много приходится ездить, а я уже привык не возить за собой чемодан с книжками. Я понял, что не обязательно книжку дочитывать: если она не понравилась, ее можно и нужно бросать. Электронная книга дает возможность прочитать 30–40 страниц и бросить, если не понравилось. Закачал себе на поездку 80–100 книг и выбираешь, что читать, под настроение.

– Г. Г.: Как в той веселой песенке туриста «В рюкзаке моем сало, и спички, и Тургенева восемь томов…»

Георгий Гупало
24.12.2016