Однажды утром, вместо того, чтобы поехать на работу Джоэл (Джим Кэрри) отправился на пляж. В феврале месяце. Прямо на день святого Валентина. Один. На пляже он увидел девушку. Тоже в одиночестве. Как хорошо было бы с ней познакомиться, подумал Джоэл, но делать этого не стал. А все потому, что он был застенчивый, неромантичный и вообще зануда. Но Клементина (Кейт Уинслет) подошла к нему сама. Все потому, что она импульсивная, веселая, любит хорошо выпить и красит волосы во все цвета радуги. Сегодня волосы были синими. Короче были они полные противоположности. Джон Гамбург сделал из таких ингредиентов всего лишь разбитную комедию «А вот и Полли», но у него не было Чарли Кауфмана, главного специалиста Голливуда по странным сценариям («Быть Джоном Малковичем», «Адаптация»).
У Чарли начало обернется концом. Окажется, что Джо и Кле знакомы уже довольно давно, и так уже успели надоесть друг другу, что Кле решает стереть из памяти все совместные воспоминания. Такой расклад (он помнит все, а она ничего) терзает душу Джо, и он решает пойти тем же путем. Собственно большая часть фильма состоит из блуждания по его воспоминаниям, проникновения вслед за стирателями все глубже в прошлое. Где-то на просторах этой фантасмагории герой вдруг осознает, а затем и произнесет главное: «Без воспоминаний о тебе я ничто». В этот момент фильм, рожденный как наглядный пример цитаты из Ницше («Блаженны забывающие, ибо они не помнят своих ошибок, к которой так хочется добавить и совершают их снова») оборачивается еще более умной и глубокой притчей. О том, что от судьбы не уйдешь, что забывший часть своей жизни человек похож на выведенный из положения равновесия маятник, стремящийся вернуться назад, что мы и есть наши воспоминания. Именно пережитый опыт делает нас уникальными и определяет нашу судьбу.
Помимо Кауфмана над этой замечательной картиной работали: Мишель Гонди, режиссер, в уме которого картина была создана прежде, чем перенесена на пленку.
Ellen Kuras (не знаю, как это будет по-русски), оператор, чья камера заставляет чувствовать, что ты смотришь не художественный фильм, а подглядываешь за чужой жизнью. Попеременно ты дикий зверь, случайно заметивший за кустами людей, или чайка, разглядывающая пустынный пляж, или паучок, на чью давно покинутую вотчину вторглись двое, пылинка, поднятая в воздух возней влюбленный, и теперь подглядывающая за ними под одеялом.
Джим Кэрри, без ужимок которого (да, именно без них) невозможно представить себе эту картину. Кейт Уинслет, которую я не видел на экране со времен «Титаника», и которая тут так мила (кто посмотрит поймет о чем я). Элайджа Вуд, пытающийся стать счастливым за счет чужих воспоминаний. Очаровашка Кирстен Данст, влюбленная в человека, придумывавшего стирать чужие воспоминания, прочувствовавшая, насколько этот метод стать счастливым ошибочен, и тут же совершившая еще большую ошибку. Очередную прекрасную ошибку.
Кстати, не посмотрев этот фильм, вы тоже совершите одну.
Боги египетского пантеона лишают Гора бессмертия. У него есть семь дней, чтобы проститься с Землей и людьми, своими созданиями. Одновременно с этим сотрудники компании "Евгеника" в рамках операции по поиску генетических материалов ловят странную женщину. Она не помнит своего прошлого, а её внутренние органа расположены как у трехмесячного ребенка. Над городом парит настоящая пирамида, а Центральный парк превращен в Зону вторжения, из которой еще никому не удалось вернуться живым. В результате счастливой случайности, и ценою потерянной ноги, из воздушной тюрьмы спасается некий Никопол, цитатами из которого раскрашены "стены" города Нью-Йорк в 2095 году от рождества Христова. "Это как в древнегреческой трагедии. В конце все нити должны сойтись в один узелок", - заявляет еще один герой - комиссар полиции, ведущий расследование массовых (8 трупов за день) убийств неизвестного маньяка.
Сойтись, то они действительно сойдутся, но вопросов после окончания фильма остается значительно больше чем ответов. Почему Гора лишили бессмертия? Откуда появилась "странная женщина" и почему это произошло именно сейчас? Что за инопланетянин посетил землю и зачем помогал женщине, Гору и Никополу? Что связывает мэра города и боссов компании "Евгеника"? Зачем мэр натравил на Никопола свирепое существо-убийцу, внешне напоминающее рыбу-молот? Как выжило это существо, если все они считаются вымершими уже тридцать лет, и зачем "Евгеника" выводит новых? Прямых ответов на все эти вопросы мы не получим. О некоторых можем догадываться по туманным намекам, но большинство повисает в воздухе.
Наверное это общая проблема фильмов поставленных по многоуровневым комиксам. Завершить сразу все истории невозможно из-за ограничений по времени и бюджету, а позволить себе отсутствие финала и многосерийность могут только люди, имеющие за плечами армию фанатов (Властелин колец, Убить Билла, Матрица). Можно конечно сделать телесериал, но надеяться окупить вложенные в данном случае деньги (22 100 000 Евро) было бы верхом наивности, а меньшей кровью тут было не обойтись. Энки Биляль, режиссер и одновременно автор комиксов по которым снимался фильм прекрасно понимал это. А еще он понимал, что удачная картина позволит ему продолжить свой рассказ. Поэтому он взял более-менее законченный сюжет - историю с бессмертием Гора, и довольно элегантно её завершил, показав, что и боги тоже зависят от людей. Ведь Гор просто не смог бы решить своей проблемы без человека, полагаясь только на грубую силу и власть. Да и метод продления жизни он избрал очень человечный, но нередко используемый богами. Без шероховатостей конечно не обошлось. Я например не могу поверить в любовь после двух изнасилований, в то, что способное передвигаться по воздуху существо станет просачиваться в квартиру через канализацию и в другие глупости. Но в целом весьма достойно.
Еще одной проблемой фильма было перенесение нарисованного ранее на экран. Бумага вытерпит все, но не все можно заснять. В силу специфичности некоторых моментов из созданного воображением автора мира, делать фильм с помощью живых актеров вышло бы очень накладно и трудоемко. Пошли другим путем - создали почти всех персонажей на компьютере, как в "Последней фантазии". Внешность получилась очень колоритной, но мимика оставляет желать лучшего, а главное нет души. Снявшаяся в небольшой роли Шарлотта Ремплинг переигрывает всю эту пеструю компанию одними уголками губ. Кстати, Биляль видимо с большим почтением относится к творчеству коллег по цеху и поэтому привнес в свой фильм некоторые чужие находки. Тут тебе и таблетки из "Матрицы", героиня и средства передвижения из "Пятого элемента", небольшой кивок Тарковскому, общий антураж и блеклость картинки из "Авалона". Из-за этих заимствований фильм напоминает лицо одного из персонажей. Собранное из лоскутов кожи нескольких человек, несмотря на швы, оно выглядит цельным, но привлекательным ты его не назовешь.
Что в итоге? Во Франции фильм стал хитом, а у нас, скорее всего, будет предметом культа среди немногочисленных фанатов. Во многом потому, что мы не видели первоисточника.
Всё время с этими римскими легионами что-то происходит. Не удивительно, что мощь Рима ослабла, авторы фантастических романов и повестей растащили их все по другим временам и мирам. Вот и очередной доблестный легион занесло "куда Макар телят не гонял", а конкретно в славный город Бузулуцк, что стоит в излучине реки Дон, и единственная грейдерная дорога, выводящая на шоссе Ростов-Царицин, после каждого дождя превращается в непролазную топь. У пишущего эти строки даже закралось подозрение, что знаменитый город Н-ск из "Мертвых душ" Гоголя, откуда "хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь" это и есть сей райцентр.
А дело было так: Стояло жаркое лето 198... года. (автор повести не указывает год, но это скорее всего, согласно реалий повествования, 1989). Ранним утром со строны меловых гор в просыпающийся городок вошла колонна римских легионеров, возглавляемая центурионом Птолемеем Пристом. Горожане были собраны на площади и им было объявлено, что этот варварский город милостиво присоединяется к владениям великого цезаря, и налоги будут маленькие. Местные жители почесали в затылках и подняли шум: "Караул! Оккупанты! Куда милиция смотрит!" О том как милиция приехала вязать римских легионеров, о переговорах в райкоме партии, о привлечении римских войск к борьбе с самогоноварением, о продвижении римской культуры среди местного населения, о поисках крамолы в фильме "Спартак", об организации "олимпийских игр" и о многом другом лучше прочитать самим. Язык повести легкий и лично я её отношу к разряду "послеобеденное чтение", когда набитое брюхо не позволяет мозгам особо напрягаться. Книга явно написана под впечатлением Твеновского "Янки при дворе короля Артура", только там средневековым британцам прививались современные (для XIX века) технологии, а тут, нашим советским селянам - римские обычаи (хотя кто кого перевоспитал больше, остается под вопросом). Почитать очень даже можно, хотя в книге и нет ни описания кровавых битв (ну, попинали маленько заезжих рэкетиров), ни магов и колдунов (экстрасенс Онгора не в счет, ибо просто жулик) ни "высоконаучных" рассуждений о свойствах пространственно-временного континуума, позволивших осуществиться данному межтемпоральному феномену. Главное в книге - это юмористический эффект, вызванный наложением древнеримских нравов на наш недавний быт (во многом и сейчас оставшийся тем же).
P.S. У книги есть продолжение, о похождениях бузулуцкого парт- и соваппарата в обстановке древней Иудеи, закинутого туда при попытке вернуть легионеров в свое время.
Это одно из моих самых любимых произведений Лема. Лично я его ставлю на один уровень с "Солярисом". Это и одно из самых странных его произведений. Читая его возникает впечатление, что написано оно после 1986 года (гибель Челенджера), но когда смотришь на дату написания - 1962-1963, убеждаешься, насколько автор опередил свое время, может поэтому эта вещь и не получила достойного её признания, она была просто несвоевременна. "Непобедимый" это "роман-предупреждение".
Сюжет повести прост. На затерянную где-то на окраинах вселенной планету "Регис-III" садится звездолет второго класса "Непобедимый". Его задача проста - выяснить судьбу аналогичного по классу корабля "Кондор", пропавшего несколько лет назад. На планете экипаж "Непобедимого" сталкивается с объектом искуственного происхождения, послужившим причиной гибели "Кондора" - "Черной тучей". Есть жертвы - экипаж "Кондора" и часть экипажа "Непобедимого", есть виновник их гибели - "Черная туча", но нет виноватого, даже несмотря на то, что туча выступала как нападающий. Её, тучу, можно было бы отнести к природным катастрофическим явлениям, но в отличии от них она "живая". Правда "жизнь" эта крайне своеобразна - это мертвая жизнь. Туча - плод многомилионолетней эволюции (а точнее деволюции) механизмов с Лиры, потерявших своих хозяев. Механизмов приспособившихся к борьбе за существование и источники энергии на этой планете, способных размножаться и координировать свои действия. Тучу нельзя назвать разумной, она скорее действует инстинктивно, опираясь на богатый опыт борьбы на этой планете. И её опыт столь богат и разнообразен, что люди с "Непобедимого" сначала принимают его за разум. А раз есть разум - значит есть и возможность наказания, или мести. Тут Лем выдвигает идею, что разум всегда обладает моралью, а мораль не может не иметь понятий "добра" и "зла". Если есть разум - есть различие между добром и злом, нет различия - нет и разума (инстинкты и способность обучаться не могут создать разумное поведение, а только рациональное (от слова ratio (лат) - рассудок, соображалка)). Но туча не имеет морали - она неразумна, она видит противника, или вероятного противника, и атакует его, причиной атаки является само наличие цели атаки а не действия со стороны жертвы. Значит, раз нет тут морали, нет и возможности наказания. Но жертвы то остаются...
Возникает и противоречие между названием повести - "Непобедимый" и содержимым - экипаж корабля терпит поражение. Поражение в попытке обосноваться на планете. Вроде и климат удобный, и природные условия позволяют, но есть эта самая Туча. И хотя Туча признана неразумной и ответственности за жертвы не несет, но будет ли оправдано с моральной точки зрения уничтожение самой Тучи человеком? Ставится вопрос - а действительно ли вся Вселенная предназначена для человека. И это, если вспомнить годы написания, звучит резким диссонансом. Ведь, что это было за время (я сам, разумеется не могу его помнить, родился позже, но по рассказам старших имею о нем представление). Только что слетал в космос Гагарин, казалось, что последний барьер на пути человечества пал. Дальше будет только победное, неостановимое шествие с планеты на планету, со звезды на звезду, пусть не прямо сейчас, но уже в обозримом будущем. И, пусть, будут даже отдельные временные поражения, но окончательная победа все равно будет за человеком. И тут вдруг такой вопрос. Или вернее предупреждение. Которого никто не захотел услышать. тут ведь поставлен вопрос о той Грани, за которую не стоит заходить. И не потому, что это опасно, безопасно только лежать в гробу, и не потому, что это потребует чрезмерных усилий - без усилий ничто не прийдет, но просто по причине существования этой Грани, нахождение за которой человека ничем не оправдываемо, места, где человек лишний по-определению, как бы это ему не было обидно. И осознание существования этой Грани и принятие её как раз и будет тем мерилом зрелости всего человечества, мерилом выхода человека из детского возраста.
P.S. Станислав Лем в этом произведении ставит еще один вопрос, в очень-очень неявном виде - а кем проведена эта самая Грань?
P.P.S. интересно, а возможно существование рецензии на никогда ненаписанную книгу?
Палеоклиматолог Джек выступает на конференции ООН с сенсационным открытием. Глобальное потепление... полярные льды тают... пресная вода смешивается с соленой... теплые течения могут сменить направление и наступит новый ледниковый период. Бла-бла-бла бла-бла бла-бла.
- Когда по вашему это должно произойти? - спрашивают у Джека. - Не знаю. Может через сто лет, а может через тысячу. - А вы знаете, что если мы подпишем сейчас Киотское соглашение, то наша экономика не выдержит. Бла-бла-бла бла-бла бла-бла.
Подобное вполне могло произойти в наши дни, а может и происходит. Человечество не готово пожертвовать своим «сейчас» ради призрачного «послезавтра». Только ведь послезавтра гораздо ближе, чем мы можем себе представить. Чтобы проиллюстрировать этот тезис, Роланд Эммерих в третий раз за свою режиссерскую карьеру разрушает город Нью-Йорк - символ Америки. Перед Роландом стояла сложная задача. Во-первых нужно было сделать зрелищный фильм, который посмотрит огромное количество народу и, возможно, проникнется заложенной идеей. Во-вторых - сделать картину не просто набором дорогих спецэффектов, а драмой, историей во главе которой стоял бы простой человек, которому хотелось бы сопереживать, в которого хотелось бы верить. Кажется с этой задачей ему удалось справиться прекрасно.
Первое, что ты видишь на экране - летящую среди антарктических льдов камеру. Потом ты видишь точки на снегу. Они не больше муравьев. При приближении муравьи оказываются полярной исследовательской станцией. Вдруг образуется трещина, как раз посреди лагеря. Двое по одну сторону, третий по другую. Трещина растет. Оборудование валится вниз. Люди совершают глупые геройства, прыгая через расщелину. Туда-сюда. Потом Лос-Анджелес сметут с лица земли ураганы. Нью-Йорк накроет цунами и снежная буря. Вертолеты прямо на лету превратятся в ледяные глыбы, а волк разобьет череп об иллюминатор. Все эффекты сделаны на высочайшем уровне и удачно распределены по времени. Только ты начинаешь скучать, как действие взрывается. Кроме того Эммерих умело нагнетает тревогу, чему немало способствует прекрасная музыка и пускает в текст свои фирменные шуточки. - Это же Ницше, величайший мыслитель своего времени. Это нельзя жечь. - Он был шовинистом и вожделел свою сестру. - Он не был шовинистом. - Но сестру то вожделел? - Ребята идите сюда, тут целый стеллаж с налоговым законодательство. Это можно жечь!
В центре любого глобального действа у Роланда всегда стоит человек.
Токио. Молодой человек напивается за стойкой уличного кафе. Может у него неприятности на работе, или нелады с женой, которая как раз звонит ему на сотовый. Парень говорит, что выходит из офиса и направляется домой. Узнать в чем была его проблема нам не суждено. Его убивает огромный кусок льда упавший с неба. Его и еще десятки прохожих.
Лос-Анджелес. Человек видит в прямом эфире как его коллегу, сидящего в салоне автомобиля, расплющивает упавшим сверху автобусом. Сам он проживет лишь чуть дольше. Лицо какой-то девушки крупным планом. Через несколько секунд здание, в котором она находится, поглотит торнадо. В её глазах можно увидеть отражение самой смерти.
Нью-Йорк. В городе застревает Сэм, сын Джека, палеоклимотолога из первого абзаца. Джек чертит на карте США красную линию, разделяя страну пополам. Тех кто снизу еще можно попытаться спасти. Остальные обречены на смерть. Нью-Йорк вверху. В глазах Джека надежда на то, что он сможет вытащить своего сына из передряги. Смена кадра. Сэм пытается остановить людей, спасшихся от наводнения за стенами публичной библиотеки, от опрометчивого желания выйти на улицу и пробиваться на юг. В глазах Сэма вместе со слезами застыла вера. Вера что отец придет за ним. Еще есть Лаура, глаза которой полны любви к Сэму, но это побочная линия. Эммерих поет песнь не любви, а вере. Своей вере в человечество, способное выжить в любых условиях и отдельным людям, способным совершить невозможное. А еще он поет песнь Америке и американцам.
И вот за это фильм вполне могут не любить. За крупный план замерзающего на ветру звездно-полосатого. За статую свободы, чей факел возвышается над сугробами. За библиотекаря, не дающего сжечь Библию Гуттенберга - символ западной цивилизации. За то, что врач не бросает больного ребенка во время эвакуации и за ними специально приезжает скорая. За президента, который умирает из-за долгого разговора по телефону с женою, видимо оставшейся где-то на севере. За крыши Нью-йоркских небоскребов, на которые в самом конце фильма высыпают просто толпы непонятно_как_выживших людей.
Хотя нет, конец у фильма другой.
Вид на изменившуюся землю из иллюминатора космической станции, и голос космонавта за кадром: - Ты посмотри какой чистый воздух.
Чужие дороги, которые мы выбираем или В пути кормить обещали
Вот оно и закончилось. Дочитана последняя строка, впитан мозгом последний эпизод, допета последняя песнь Петера… Я все еще там, на этих бесконечных дорогах, следую за бродягой-лютнистом из истории в историю, из легенды в легенду, из рассказа в рассказ. Я все еще перевариваю разумом то, что впитали мои глаза со страниц красиво оформленного тома…
Повествование подошло к концу, но осмысление только начинается. Это, как мне кажется, – одна из главных особенностей творчества Г.Л. Олди: их книгу можно «проглотить залпом» за пару дней, но раздумий потом хватает на долгие недели, месяца, а то и годы. Это вам не невесомые чипсы импортных «одноразовых» боевичков формата «книжка-рассыпушка», не диетическая быстрозавариваемая кашка современных российских беллетристов от фантастики и детектива. Творчество Громова и Ладыженского - «пища» основательная, тяжелая, высококолорийная. Натощак объешься – может и несварение выйти, но ежели неспешно, с удовольствием, «с чувством, с толком»…
Захотелось мне, знаете ли, тут аллегорию покрасивше подобрать. (Ну, грешен! Каюсь!) Взялся я за клаву, задумался немного, вспомнил прочитанное, и сравнение вдруг как-то само собой пришло. Творчество талантливого писателя – чем не творчество опытного кулинара? Судите сами, берет повар-умелец кусочки самых обычных, ничем не примечательных, а то и вполне даже несъедобных свиду продуктов и делает из них роскошный «обед комплексный из десяти блюд с десертом и закуской». И вот ты берешь уже готовые блюда, пробуешь их и дивишься: вроде бы знакомо все, вроде бы никакой такой особенной экзотики не попадается на зуб, а вкус «спецфиц-с-ский»! Олди остались верны себе: они сумели приготовить такой обед, который я ел и наслаждался, изумляясь качеству пищи и ее составу.
А еще по здравом размышлении я понял, что писать обо всех «Песнях» в целом будет не вполне корректно, равно как из слов «Обед был в целом хорош!» вовсе не следует, что суп был замечателен, второе едали и повкуснее, от закуски вообще появилась легкая изжога, зато десерт поверг желудок в блаженную эйфорию. Взяв на себя обязанности дегустатора, я счел нужным уделить толику внимания КАЖДОМУ «блюду» в отдельности и лишь под конец вынести более-менее общее суждение. Дабы не загромождать форум и головы читателей большим объемом ИМХО-информации за раз, а также поберечь немножко голову собственную, я решился разделить свое резюме на несколько частей. Предположительно – на 5-7… Если, конечно, прежде не прервут возмущенным криком «Довольно! Утомил! Зануда!»
Итак, представляю вашему вниманию, уважаемые Хранители, десять БЛЮД от шеф-повара ресторана фантастической пищи сэра Генри Лайона Олди…
Блюдо Первое. Здесь и сейчас.
«…- Миска тушеной капусты, - задумчиво протянул Ясь Мисюр, оглядывая свою корчму, словно впервые ее увидел. – Две миски. С верхом. Пять черных колбасок, жаренных в меду. Свиная печенка с тмином. Три кружки пива. Красного, чет-нечет…»
Вот он перед нами – Петер Сьлядек, лютнист-бродяга, которого словно перо на ветру несет по дорогам средневекового мира из города в город, из страны в страну, из трактира в трактир. Он и сам не знает пока, что гонит его в дорогу единственное сокровище бродяги – доставшаяся ему по случаю необычная лютня по прозванию «Капризная Госпожа». Впрочем, не знаем пока и мы об этом… простите уж, что немного вперед забегаю. Между тем, знакомимся с главным героем: еще почти мальчишка, ни могучей стати, ни магического «кукиша» в кармане, от единственного имеющегося при себе «заклятого» артефакта ему больше проблем, чем прибытку. Странный такой герой… и забегая вперед еще дальше прежнего отмечу: не ждите, что Петер к концу книги станет суперменом, валящим врагов направо и налево. Ничуть – вечно полуголодный, вечно неугомонный, немного наивный, толком не понимающий зачем он идет и куда он идет. Таких еще частенько «неудачниками» кличут. И на кой ляд нам такой сдался? А вот сдался, однако же… есть в Петере одно необычное и странное достоинство – люди ему в его странствиях часто попадаются удивительные. А попавшись, самые неразговорчивые языки развязывают и изливают душу незнакомому пареньку, рассказывая то, что, думается, никому другому и не поведали бы никогда. А бродячий лютнист потом песни складывает… касыды… баллады…
Вот и начинается наше знакомство с Петером с рассказа, поведанного ему трактирщиком Мисюром о нескольких очень разных по возрасту и положению людях, раз в год собирающихся вместе чтобы попытаться при помощи волшебных «шахмат» изменить нечто общее в своем прошлом – нечто такое, что тяготит их всех… нечто такое, что, судя по всему, год от года никак не удается «переиграть» набело. Люди никак не хотят мириться с этим и пытаются снова и снова… раз за разом… год за годом. И еще поневоле возникает вопрос: а можно ли это сделать в принципе – «подправить» уже случившееся, не натворив еще больших бед? Судьба никак не хочет «прогибаться» под волю простых смертных, от слов молодого мага Марцина «У меня предчувствие. Сегодня с Божьей помощью…» веет изрядным сомнением, но Олди не добивают надежду, оставляют ее в живых и я, переходя к следующей главе, унес туда наивное, захватывающее дух «А вдруг?..» Красивая такая и очень философичная фантазия на фоне средневекового мира, вполне знакомого, земного… с каждой «песней» все больше и больше приобретающего легкоузнаваемые «альтернативно-исторические» черты, слегка сдобренные наличием «магии», которая скорее придает повествованию фэнтезийную загадочность, а не выпирает чужеродным элементом. Читаю и верю: «Было… ну, может и не было, но МОГЛО быть!» Подробности повествования, с вашего позволения, пропускаю. Неблагодарное это дело – за едока обед пережевывать. Лучше сами прочитайте и насладитесь. Честное слово, «Здесь и сейчас» того стоит. Лучше перейду к следующему блюду…
Блюдо Второе. Баллада двойников.
«…- Ему надо! Ой, ему надо! Старый Элия говорит: швайк, горлопан! Сиди в тепле, грей тухес! Кушай щуку с бураком! Редьку с куриными шкварками! Спи на перине! Ярмарки кругом, мужики пьяные, мужики довольные – дай ашикерам толстый кусок счастья! Станут плясать, станут слушать, грошей кинут! С дударем я уже сговорился…»
В самом начале рассказа мы узнаем одну любопытную характеристику нашего героя – оказывается, его гонит в странствия некое «шило», мешающее ему надолго задерживаться на одном месте, даже на самом теплом и сытном месте. Само собой, эту черту я походя списал на врожденную непоседливость героя, мысленно кивнул авторам, дескать «принял к сведению» и отложил маленькую подробность в сторону… Вот так всегда с шеф-поваром Генри Лайоном – попадется в его очередном кушанье крошечное зернышко душистого перца, выковырнешь его из тарелки, повертишь секунду в пальцах, хмыкнешь, принимая находку как должное, и отложишь в сторону, не подозревая до поры, что именно это маленькое зернышко придало всему обеду особенную пикантность. Из таких вот «незначительных деталек», разбросанных по десятку рассказов, складывается волшебная мозаика всего цикла. Калейдоскоп лиц и событий удивительным образом сменяется, накладывается, преломляется… а результатом будет цельная картинка замечательно реалистичного, оригинального Мира, знакомого и незнакомого одновременно.
Впрочем, я слегка отвлекся… Из очередного придорожного «заведения общественного питания» рассказ странного монаха-бенедиктинца переносит нас в ранее упоминаемый вольный город Хольне. Здесь мы снова встречаемся с местным магом Марцином Облазом, а также узнаем о том, что у каждого человека есть где-то двойник-фюльгья. Двойники эти совсем не обязательно похожи внешне, но связь, существующая между ними, определяет, ни много ни мало, некое глобальное равновесие добра и зла в мире. Выражается эта связь в поступках двойников: если один из них совершает добрый поступок, другой поневоле совершает поступок злой, если один неустанно совершенствует свой талант, другой этот самый талант безнадежно зарывает, предается пьянству и лености… ну, и так далее. В целом связь эта редко проявляется во всей своей яркости и остроте, но когда злодейка-судьба по некой непонятной прихоти сводит двойников лицом к лицу… быть беде.
Мир Петера не стал ко второму рассказу более ярок, но приобрел определенную контрастность… «Баллада двойников» оставила у меня образ несколько мрачноватый, готический, сумеречный… примерно такой образ у меня и появляется обычно при мысли о европейском средневековье. Так что для меня это – плюс. Идея не показалась мне слишком оригинальной (вроде бы где-то что-то подобное я уже у кого-то «пробовал»). Однако, обвинять авторов в плагиате у меня язык не повернется. Написано живо, драматично, развязка вполне неожиданна и вопросы в конце… неизменные для Олди вопросы и многоточия. Ну, не любят они точек-одиночек и еще меньше любят восклицательные знаки. Кто-то, быть может, и поморщится недовольно, а лично я – уважаю. С чувством выполненного долга перехожу к следующему блюду…
Блюдо Третье. Джинн по имени Совесть.
«…Путаясь в названиях, не зная, как воспевать бессмысленные скитания в скалах, Петер судорожно выискивал хоть какие-то события. Позавчера заходили в Крушевцы. Забрали козу у хромой старухи. Местный бондарь косо посмотрел на юнаков – дали бондарю по шее. Забрали бочку. Потом передумали, расколотили бочку на доски и забрали мешок пшена. Сейчас вот кулеш варим. Мясо козье, жесткое, пшенка с жучками. Горного лука нарвали, сдобрили кулеш…»
Шехерезада… Ходжа Насреддин… таинственный и загадочный Восток… знакомые с детства образы и мечты… Мир Петера Сьледека вдруг расцветает яркими красками изящной восточной сказки.
Караван-баши Керим-ага, уважаемый за свою честность даже полудикими горцами-разбойниками Черной Валахии, рассказывает больному лютнисту сказку о купце Джаммале, который случайно освободил из заточения джинна. Удивительный узник на радостях поклялся отблагодарить спасителя… вот только в отличие от старика Хаттабыча или обитателя волшебной лампы Аладдина Стагнаш Абд-аль-Рашид не обладал могуществом строить дворцы или разрушать города… «Зачем тебе дворец? Я предлагаю самое лучшее, чего только может пожелать смертный: прямую дорогу в рай!.. Я буду твоей Совестью, уважаемый!» - заявил джинн… и жизнь почтенного купца превратилась в кошмар наяву. Живший по известному издревле принципу «Не обманешь – не продашь», с легкий сердцем изменявший женам и задабривавший городских чинуш бакшишем Джаммаль вдруг обрел то, что перевернуло его привычный жизненный уклад с ног на голову. Легко ли это – быть совестливым человеком? Легко ли это – упускать из рук верную наживу лишь потому, что она сопряжена с ма-а-ахоньким обманом? Легко ли испытывать вполне «физические» мучения, лишь слегка погрешив против не признающей сделок и компромиссов Совести? Легко ли это – поступать не так, как УДОБНО, а так, как ПРАВИЛЬНО? Уверен, большинство наших современников сочли бы подобный дар проклятием.
А можно ли примириться со своей Совестью? Можно ли найти с ней общий язык, научиться жить в согласии, принять ее не как своего врага, а как верного друга, искренне желающего тебе добра? Можно ли проникнуться НЕОБХОДИМОСТЬЮ совершать благие поступки не потому, что за спиной у тебя поигрывает мышцами суровый и беспощадно-последовательный в своем желании сделать из тебя достойного человека джинн, а просто по велению собственного сердца, своей души, своей ВНУТРЕННЕЙ Совести?
И если вдруг появится шанс избавиться от злокозненного джинна раз и навсегда… выбор за нами…
Вкушайте сие блюдо, о достойнейшие из Читателей! Вкушайте и находите для себя то, что уже нашел там я. А именно: нетривиальный сюжет, здоровый юмор и красиво, ненавязчиво поданную мораль. Развязка, как обычно, оказывается непредсказуема – неповторимое сочетание драмы и оптимизма. И надолго остается перед глазами образ немолодого уже человека, вечно оглядывающегося через левое плечо не то в поисках совета, не то в желании убедиться, что там, за этим плечом, по-прежнему кто-то есть…
Лично мне «Джинн по имени Совесть» пришелся по вкусу. Однозначно!
Но пора мне, кажется, уже переходить к следующему блюду…
Блюдо Четвертое. Бледность не порок, маэстро!
«…- Вы чужеземец, это сразу видно. – Синьор выставил клочковатую бороду, грозно взглянув на хозяина. Мигом перед Петером образовалось блюдо куриных грудок в острой подливе, а следом явился кувшин вина. – Дело даже не в одежде или акценте. Наши зазнайки скорее откусят себе пальцы, чем унизятся до игры в харчевне!..»
Венеция… город улиц-каналов и роскошных дворцов… город изящных ремесел и возвышенного искусства… В ночной прохладе слышатся вздохи влюбленных, пение гондольеров и звон закаленной стали… Последнее в этом рассказе – чаще всего, ибо вместе с Петером нам выпадает счастье познакомиться с еще довольно-таки молодым дворянином по имени Ахилл Морацци-младший, сыном знаменитого учителя фехтования Ахилла Морацци, недавно погибшего от рук наемных убийц. Уже в самом начале знакомства мы можем убедиться, что сын оказался достоин отца и попытка отправить на небеса наследника дела Морацци заканчивается для убийц более чем печально. Фехтовальщик успешно защищает собственную жизнь, попутно верша скорую и беспощадную месть. И вот уже Петер сидит с молодым мастером в ближайшей харчевне… Но что это? Мастер потрясен. Мастер с недоверием выслушивает свидетельства очевидца. Мастер уверяет, что еще совсем недавно ему было бы проще умереть самому, чем выдержать не то что реальный бой, а даже самый обычный спор. Мастер бредит?..
Нет, просто очередной необычный собеседник рассказывает бродяге-лютнисту свою необычную историю… Историю человека, вынужденного выбирать между позорным бегством и позорной смертью. Историю лучшего ученика-теоретика, не способного превзойти худшего ученика, едва лишь дело доходит до практики. Историю личности, мучающейся осознанием собственной неполноценности и неспособной ничего поделать с этим… до тех пор, пока случай не приводит его к заброшенному капищу древнего воинственного бога. Эта встреча переворачивает жизнь Ахилла, превращая ее в странный, удивительный калейдоскоп событий и явлений…
Что это – сны или явь? Хозяева мирной лесной сторожки набрасываются на позднего гостя с дубинами и топорами… Вступают в ожесточенную словесную перепалку бандиты на большой дороге… Обнаженная сталь меняется местами с острым словом и аргументы в споре разят вернее фамильной шпаги… а за спиной маячит беззвучно смеющийся наблюдатель с секирой в руках и свинцово-бледным лицом…
Есть кушанья изысканные. Есть просто вкусная еда. Рассказ стал для меня редким сочетанием одного и другого. Я получил от этой «еды» воистину эстетическое удовольствие, надолго сохранив чувство приятной, не давящей сытости, безумное желание вылизать тарелку и попросить «добавки».
А еще мучительно захотелось вслед за Ахиллом Морацци шагнуть навстречу сверкнувшим в темноте клинкам и бросить с презрительной усмешкой: «Бледность не порок, маэстро! Но что может быть хуже бесчестия?»
На сим подвожу итог своим эмоциям. Как обычно, не хочу портить вам аппетит излишними подробностями. Сами попробуйте – это того стоит.
Итак, Что там у нас дальше?..
Блюдо Пятое. Цена денег.
«…Юрген Маахлиб вколачивал каблуки в половицы, лил «Глухого егеря» в ликер бенедиктинцев, полезный от разлития флегмы, красную малагу – в золотую данцигскую водку, смешивал, взбалтывал, булькал, хлюпал, опрокидывал адскую смесь в пиво, темное, густое, с шапкой седой пены, - и хлестал кружку за кружкой, наливаясь граненым хрустальным безумием…»
Из теплого венецианского лета переносимся в западноевропейскую зиму, в непогоду, в метель… в сотрясаемую хмельным угаром харчевню, где судьба сводит считающего последние дни до предсказанной гадалкой безвременной кончины отчаявшегося бюргера Юргена и таинственного незнакомца с золотыми часами на цепочке… На сей раз Петер – лишь сторонний свидетель чужой беседы. Но, само собой, услышанный им рассказ будет в высшей степени необычен.
Есть где-то не отмеченный ни на одной карте маленький городок со звонким, блестящим и холодным как золотая монета названием Гульденберг. Живут там люди тихие, солидные, весьма самодостаточные. Самые обычные, вроде бы, люди – кузнецы, ювелиры, старьевщики… даже нищий один есть, хотя нищий здесь – это экзотика, редкость. Не бедствуют гульденбергцы, живут чинно и спокойно. Ни высоких городских стен им не нужно, ни бдительной стражи, ни прочных запоров на дверях. Воровство здесь – редкость, а вооруженный грабеж – дикость. Оно и понятно – обычные золото и серебро тут не в ходу, а то, что принимается горожанами в оплату за товары и услуги из кошелька не вытянешь и в сундуках не скопишь. Минуты… часы… дни… месяцы… годы… В Гульденберге за все платят временем собственной жизни из того «кредита», что был отпущен Богом при рождении каждому человеку. Здесь воистину можно стать «королем на час», за несколько дней утопив в роскоши годы своей жизни. А можно и выгодно приумножить отпущенный «кредит».
У попавшего в этот удивительный город человека, думается, поневоле возникнет вопрос: а не променять ли такой огромный, но такой неустроенный мир на размеренную, обеспеченную и, вероятно, весьма долгую жизнь почтенного жителя Гульденберга? Тем паче, что на твою профессию есть в магистрате спрос, там даже готовы выдать кредиты и участок земли на льготных условиях… Сколько стоит место в раю? Думай, человек, решай, ведь «проданный товар возврату не подлежит»…
От рассказа у меня осталось неоднозначное впечатление. Знаете, бывает так: читаешь и никак не можешь четко определить для себя что за действо разворачивается перед тобой – драма или фарс? Продает ли персонаж свою бессмертную душу, обрекая себя на вечное проклятие или наоборот – заключает самую выгодную сделку в своей жизни? И поневоле мелькают мыслишки… «А если бы я на месте Освальда?.. А если бы на месте Юргена?.. А может и я бы…» Вот только ЦЕНА… Олди же, как обычно, не помогает, не предлагает «правильного» ответа, не подталкивает к нему меня-сомневающегося. «Вот тебе, дорогой гурман от литературы, притча с подтекстом. Думай сам. Додумывай…»
Вот и думаю. Чего, собственно, и вам советую, уважаемые. Разумеется, вкупе с употреблением упомянутого «блюда».
Блюдо Шестое. У слепцов хороший слух.
«…Господин Цепеш был само обаяние; это подчеркивалось уважением к нему со стороны буршей. Он заказал для Петера баранье жаркое с чесночной подливой и большой кувшин красного вина – для обоих. Разговор быстро свернул на Венецию, на тамошние консерватории, дальше поспорили о различных способах табулатуры, о сложностях с записью народных песен. И едва Цепеш попросил Сьлядека заглянуть в университет, дабы записать «Дунай – воду глубокую», - лютнист с радостью дал доктору соответствующее обещание…»
И вот мы вместе с Петером направляемся в университет города Каваррен, проталкиваемся через толпы волнующегося народа, бродим по полутемным коридорам и аудиториям, слушаем, открыв рот, речь слепого профессора… то ли лекцию, то ли рассказ, то ли рассуждение «на тему»…
Профессор рассказывает нам о Кассандре, знаменитой пророчице легендарной Трои. Сразу всплыло в памяти:
…Долго Троя в положении осадном Оставалась неприступною твердыней, Но троянцы не поверили Кассандре, Троя, может быть, стояла б и поныне. Без устали безумная девица Кричала: «Ясно вижу Трою павшей в прах!» Но ясновидцев, впрочем, как и очевидцев, Во все века сжигали люди на кострах…
Кассандра, дочь Приама, упрямо предсказывает гибель родного города, невольное предательство брата, собственную незавидную участь. В Трое не любят «зловидицу», не верят ее пророчествам, даже обвиняют ее в гибели лучших своих героев. Проклятая Аполлоном и обладающая упрямым, неукротимым духом, Кассандра не может «молчать в тряпочку», она предсказывает снова и снова, а ей снова и снова не верят. Живя в непрекращающемся кошмаре ужасных видений будущего и всеобщего презрения, граничащего с ненавистью, она вряд ли способна представить себе что-либо худшее. Да и что может быть хуже известного наперед страшного будущего?.. Разве что будущее, которого в твоих видениях не было…
Собственно, это уже не совсем фантастика. Или – совсем НЕ фантастика. Читая, поневоле ловишь себя на мысли, что описанное вполне могло быть на самом деле: обугленные кости греческих героев, оставшаяся неприступной Троя, Кассандра, говорящая на берегу с подозрительно знакомым слепцом-аэдом. Но речь, собственно, не об этом, вернее – не совсем об этом.
Писатели в этом рассказе затрагивают по сей день актуальную и необычайно острую проблему пророков и лжепророков. Со времен Кассандры многое переменилось, проклятие Аполлона стало работать с точностью до наоборот. Пророки по-прежнему неизменно предсказывают моровые поветрия, неурожаи, «концы света», мало что говоря о грядущем благоденствии и счастливых событиях. Может быть это потому, что люди теперь охотнее верят в будущие беды? С болезненным удовольствием они вслушиваются в вопли площадных и телевизионных «ясновидцев», а затем тревожным шепотом говорят друг другу: «Страшный суд уже совсем скоро! Можно книги в библиотеку не сдавать…»
Конец света по предложенному графику опять не случается, очередному краснобаю-лжецу с удовольствием бьют морду, а спустя неделю уже новый «пророк» завладевает рассудком толпы. Толпа – слепа и глуха. Она слушает, но не слышит, смотрит, но не видит. И слепо верит тому, что ей вкладывают в глухие к истине уши мнимые ясновидцы или кующие «правду для всех» аэды-слепцы… Что-то я разговорился, однако. Пора мне переходить к следующему «блюду», а вам – читать «У слепцов хороший слух».
Блюдо Седьмое. Опустите мне веки, или День всех отверженных.
«…Стол возник как по волшебству: жирные крученики, толстые розовые ломти подчеревины, макитра с кислой капустой, колбас великое множество, холодный кулеш со шкварками, пузаны-вареники, глечик сметаны… Такого изобилия Петеру видеть не доводилось…»
Кто-то наверняка смотрел «первый советский ужастик» с Леонидом Куравлевым в главной роли, кто-то читал оригинальный текст Н.В.Гоголя. Так или иначе, но большинству читателей приходилось слышать о Вие и печальной участи философа семинарии Братского монастыря Хомы Брута. Тому, кто не слышал, не читал и не помнит, настоятельно рекомендую перед употреблением сего блюда ознакомиться с первоисточником (например, здесь: http://lib.ru/GOGOL/vii.txt ). Ибо сэр Генри Лайон не станет пересказывать нам заново эту в высшей степени занимательную и поучительную историю, а поведает ее продолжение… не менее занимательное и поучительное.
Мы с удивлением узнаем, что упомянутый философ не умер от страха в проклятой церкви, окруженный толпами чудовищ. Свидетель тому – Петер Сьлядек, услышавший из уст самого бурсака правду о Вие, казачьем сотнике Суховее и его дочери-ведьме. Изумительно впечатление оставил у меня этот рассказ. Я увидел повесть о великом могуществе, которое человек не в силах нести, оставаясь по-прежнему человеком, и от которого при этом не в силах отказаться. Колоссальная власть нередко идет рука об руку с несоразмерной этой власти слабостью. И сильный вполне способен вызывать сочувствие, оказываясь рабом своей силы, безвольным пленником насильно всученного могущества.
А еще я увидел повесть о хитрости и подлости человеческой, коя способна дать фору любой нечисти и нежити. Нежить – она ведь тоже «жить» хочет, злу для существования нужно чтобы о нем помнили. У зла свои традиции, принципы, даже обязанности… Но чего не хватает вдовому сотнику Суховею? Денег? Власти?.. Прочитав «Опустите мне веки», я поневоле задумался: мы часто пугаемся призрачных страхов, забывая о том, что реальное зло живет рядом с нами, ест вполне человеческую пищу, окидывает нас равнодушным взглядом при случайной встрече где-нибудь на улице или цинично примеривается для удара… скорее всего – в спину, так ведь куда безопаснее, да и вернее. В целом же «блюдо» вышло весьма и весьма своеобразным. Сдобрено национальным украинским колоритом, приправлено юмором, украшено нетривиальностью. Как это часто бывает у Олди, чувствуешь знакомые ароматы, узнаешь «визуально» ингридиенты, а вкус оказывается в высшей степени оригинальным и неожиданным. Оставляет после себя легкое чувство неудовлетворенности… Как, и это – все?! Опять не накормили до отвала! Опять пузо не лопается от обилия «удобоваримой» жратвы!.. Но ведь до чего вкусно получилось… Лично мне очень даже понравилось. А вы пробуйте, пробуйте, не стесняйтесь!
Блюдо Восьмое. Жестокий выбор Аники-воина.
«…Зато кормили здесь на убой, спаси и сохрани! Бродяге, например, достались крепыши-боровики с луком, тушенные в сметане, миска черного гороха со смальцем, а в придачу куриная нога неправдоподобных размеров, нашпигованная чесноком. Пальчики оближешь! Петер, собственно, и облизал. Праздник желудка спрыснула здоровенная кружка горячего клауварта с имбирем, отчего в голове возник приятный шум в соль-миноре…»
Некая средневековая западноевропейская местность. Некий пограничный городок Орзмунд, основной достопримечательностью коего являются вербовочные пункты для наемников. Питер сидит в одном из местных кабаков в окружении разношерстных вояк, бурно обсуждающих недавние и грядущие войны, спорящих о приемах боя, похваляющихся подвигами и добычей. В общем – довольно типичная ситуация для описываемой эпохи. Далее по сюжету вполне естественно выглядело бы буйное кабацкое рукоприкладство с массовым или избирательным кровопусканием, а также членовредительством различной степени тяжести. Вопреки ожиданию, «посиделки» наемников проходят вполне мирно… и вообще, вскоре мы узнаем, что во всем Орзмунде, прежде весьма неблагополучном месте, с некоторых пор стало на удивление спокойно. И это при том, что наемников в округе меньше не стало. С чего бы это? А вот с чего… О разном говорили посетители трактира, а только разговоры все равно свелись к тому, что давно уже занимало умы орзмундских ландскнехтов и фейхтмейстеров: Объявился в городской округе некто, называющий себя Аникой-воином. Появляется этот некто в укромном месте перед каким-нибудь зарвавшимся воякой-дебоширом, достает оружие и говорит: «Ты искал силу? Ты ее нашел…» Поединок обычно бывает кратким – незнакомец удаляется, оставив за спиной живого, но безнадежно искалеченного бойца. «Лучше бы убивал», - мрачно качают головой опытные, тертые, битые солдаты. Что может быть хуже для наемника раздробленных рук или ног? Что из себя представляет солдат-калека? Как солдат – ничего…
Вот некто по имени Аника уходит в темноту, не слушая воплей боли и отчаяния за спиной… некто… или Никто? Ведь Анику-воина никто не знает в лицо, свидетели-жертвы описывают разных людей и разное оружие, только результат неизменно один: «Ты искал? Ты нашел…»
В этом эпизоде фантастики вы найдете еще меньше, чем в «блюде» №6. Фэнтези – тоже. Фантастичной может показаться разве что сама описанная ситуация, но не более. Это могло бы быть на самом деле. Вполне могло бы. Ощущение стойко держится по мере прочтения рассказа и в самом финале становится только крепче… финал отчасти предсказуем, отчасти – неожидан. Опять же – остается изрядная доля недосказанности. Есть над чем подумать, пофантазировать, помечтать…
Блюдо Девятое. Остров, который всегда с тобой.
«…Сьлядек дождался, пока труппа спляшет заключительный танец… после чего удалился в свою комнату. Ужин он попросил подать наверх. Сыр, оливки… лепешка, кувшин кислого вина. Щедрость Бригеллы приводила Петера в трепет. Скажи кто про обаятельного капокомико: жмот! скупердяй! – бродяга в жизни бы не поверил. Блаженны неприхотливые!..»
Неаполь. Корсика. Остров Монте-Кристо… прибой ласкает скалы такого знакомого еще с детских фантазий берега. Не пугайтесь и не обольщайтесь, на этом сходные черты между творениями Дюма и Олди заканчиваются. Речь пойдет о проклятии знаменитого острова. Каждый, кому выпадет несчастье ступить на его каменистый берег, спустя какое-то время начинает сходить с ума. Ближний становится для несчастного худшим из врагов, предательство видится в самом безобидном поступке и в самом невинном жесте мнится покушение на его драгоценную жизнь. Обезумевшие люди беспощадно убивают друг друга… вот только братство странных монахов-отшельников благополучно и мирно обитает на зловещем острове, да не просто обитает, а помогает излечиться от безумия тем людям, кто подвержен ему от самого рождения. Довольно-таки необычным способом помогает… Я не буду пересказывать сюжет, ибо сдается мне, что на сей раз я и сам не до конца понял суть авторской идеи. «Блюдо» вполне нетривиально, и в то же время кажется местами сыроватым… но может так и задумывалось? Может это воистину «мясо с кровью»? Одно меня определенно «зацепило» и заставило призадуматься: Монахи лечили безумцев, не заботясь отслеживанием дальнейшей судьбы своих оперившихся «птенцов». А судьбы эти, сдается мне, вовсе не были столь безоблачны. Вот и продолжатель дело святых братьев, знаменитый лекарь с темным прошлым Андреа Сфорца, похоже, приходит к подобным сомнениям. Умер ли навсегда «дракон» в его пациентах? Или он просто забрался глубже… и проклятый остров навсегда остается с ними…
Довольно своеобразное «блюдо». Не могу однозначно сказать «мне понравилось», равно как и не могу с небрежением отодвинуть в сторону, оставив его недоеденным. Остался определенный след в душе и в памяти. Получается, что теперь этот остров и со мной тоже. Навсегда ли? Не знаю...
Блюдо десятое. Рука и зеркало.
«…Длиннющий стол занимали блюда со свежим хлебом, плошки с медом, кувшины… Ганс решил поначалу, что в кувшинах вино, а оказалось – парное, еще теплое молоко. Обеденные же приборы кубки! тарелки! вилки-двузубцы! – были сделаны из серебра. Такой роскоши Эрзнеру не доводилось видывать даже у Старого Барона. Слегка удивляло отсутствие мяса и пива…»
Куда только судьба-злодейка не забрасывает нашего Петера. Вот угораздило же влипнуть на сей раз незадачливому бродяге – угодить в мрачный сырой подвал замка Хорнберг в компанию к странному старику и его еще более странному внуку. Собственно, этот старик по имени Ганс Эрзнер и рассказывает лютнисту историю своей жизни, местами напоминающую бред сумасшедшего, иногда пугающую, а иногда и заставляющую улыбнуться. Историю Старого Барона и его Железной Руки, прибежища демона-хранителя…
Чем ближе к концу пира, тем экзотичнее «блюда» на нашем столе. Вот, сейчас я сижу и сомневаюсь в классификации, которую хотел бы дать прочитанному рассказу. Трагифарс? Ироничная драма?.. Или юмор здесь вообще играет роль своеобразного фона – и только? Ассоциация возникла практически сразу – «Альтист Данилов» В.Орлова, история демона, не желающего жить по законам своего мира и сурово наказываемого собратьями за проявления человечности и милосердия. Описываемая Олди адская каторга для провинившихся «несознательных» чудовищ забавна и драматична одновременно. Она осовременена нарочитым, знакомым всем нам по телевизионным сериалам и популярным книжным «боевикам» тюремным жаргоном демонических «урок». Благодаря этому мир ада угловато и отчетливо отделяется от человеческого средневековья, контрастирует с ним, но одновременно оказывается очень близок и понятен современному читателю. Так о чем же история сия? Наверное, она о инакомыслии, которое не любят и не принимают нигде. Даже в мире, сотворенном самым известным и великим из инакомыслящих. А еще это повествование о добре и зле, о дружбе и преданности, и еще о том, что иногда борьба за право обладать собственным образом мышления способна увенчаться успехом…
Блюдо Одиннадцатое. Аз воздам.
«…Звали женщину Мирчей Хортицей. Это Петер узнал позже, когда Мирча, беспокоясь за его здоровье, силой отбирала у обжоры восьмую лепешку, третью миску с острым как бритва и невероятно вкусным паприкашем, пятую кружку пива и ломоть брынзы, увы, несчитаный…»
В одной небольшой деревеньке под названием Яблонцы, «в глуши, зажатой между отрогами Поциновицы и хребтом Галатравы» живут себе счастливые люди. Живут-поживают, добра наживают. Есть у этих людей верный способ для наживания добра и приманивания счастья. Всего-то и нужно для этого – делать счастливой жизнь своих соплеменников, помогать им во всем, любить их, одаривать… правда, не всех соплеменников, а вполне конкретных людей. Обычно их три, реже – четыре или два. Сторцами их зовут, добро Сторцу сделаешь – оно к тебе добром же вернется. Вот и живут Сторцы и Сторицы, не тужат, как сыр в масле катаются. Коли хорошо им – так всем хорошо, а коли плохо… Но отчего же плохому-то быть? Ведь все тебе угождают с малых лет, все тебя привечают, все любят… Или не все? Или не любят? Это не парадокс, это сущая правда. И когда вдумаешься хорошенько в такую правду, ни за что на свете не захочешь поменяться местами со «счастливыми» Сторцами. Ибо их счастье – это ежедневная, ежечасная, ежеминутная ложь и лицемерие окружающих людей. Ведь как бы ни был ты богат и удачлив, а любой из Сторцев богаче и удачливее тебя. Задайте себе вопрос: любите ли вы счастливчиков? Представьте взгляд знакомого, направленный вам в спину после того как вы, скажем, выиграли в лотерею и услышьте отголосок неприязненного шепота в ушах – змеиным шипением: «Везет же НЕКОТОРЫМ…»
Трудно жить в незримой, но истинной ненависти и видимой, но ложной любви. Некоторые приспосабливаются, мертвеют душой, довольствуясь слащавой иллюзией. Привыкают к своему дареному счастью как алкаголик привыкает к спиртному. Возможно, они даже где-то действительно довольны и счастливы. Да и нет ведь Сторцам ходу из родной деревеньки, таинственная Межа не пускает их в окружающий мир, не дает шанса унести «аккумулятор счастья» из Яблонец. Переступит незримую черту Сторец – не станет Стореца. А в деревне скоро новый родится. И все же некоторые решаются. Ради истинных любви и ненависти, ради счастья, которое нельзя подкупить. Решаются, и с отчаянием самоубийц бросаются через Межу…
Зависть человеческая – бездна адская, мы все вынуждены прыгать через нее, поминутно рискуя сорваться. Этот рассказ – повод каждому читающему прислушаться к себе. А провести внутреннюю переоценку, переступить через свою личную Межу, конечно, непросто, но…
…но я увлекся, кажется, пора переходить к последнему «блюду»…
Блюдо последнее. Петер и смерть.
«…На привале у Сьлядека нашлась краюха хлеба, две ядреные луковицы и сыр, у флейтиста – грудинка, фляга с мозельвейном и горсть заплесневелого, морщинистого от старости изюма. У пестрого в заплечном мешке даже нашлась сковорода: поджарить грудинку. Ну да, флейта не лютня, плечо не оттянет…»
Увязавшись за случайным попутчиком-флейтистом, Петер приходит на некое Распутье – место таинственное и мистическое. Будто во сне он бродит по улицам обезлюдевшего города, играет на лютне перед пустым залом филармонии, говорит со странным «игроком в сером», меняет «Капризную госпожу» на «Верную спутницу», снова играет, рассматривает бесконечную галерею разнообразных портретов самого себя, снова играет… на этот раз – «в чашечки». Что достанется проигравшему – об этом не говорится прямо, но догадка лежит на поверхности.
Этот фантасмагорический рассказ, действительно больше напоминающий сон, является как бы подведением итогов… итогов цикла, итогов авторской работы, итогов жизни главного героя. Пересказывать даже в общих чертах сюжет этого рассказа – дело неблагодарное. Явь и реальность (не книжная, наша, самая настоящая!) плывут, ускользают, обрывки иллюзий сливаются в некую идейную общность, истинная суть которой ускользает от понимания до самого конца.
Авторы устами «игрока в сером» удивляются сами себе: «Какой Яблонец? Какой Хольне? …спрашиваю: где Хольне? Подскажите! Смеются… Один налево тычет, другой – направо… Болван, зачем ты взял в одном аккорде Хайраддина Барбароссу, клад кардинала Спада и Франческу Каччини?! Ты же все перепутал, все перемешал, перекроил всю гармонию! Зачем?..»
А ведь это не для Петера, это для меня! Для того, кто прочитал и усмехнулся некоторым несоответствиям между правдой учебной Истории и правдой Авторов. Сэр Генри Лайон деликатно намекнул: «Не забывай, читатель, это все же не история… это как бы немножко альтернатива, немножко – фантастика, немножко – миф… Как и Петер, каждый Творческий Человек волен выбирать те дороги, по которым ему хочется идти…» Намекнул, отрезвил, ибо я уже начал вживаться в этот новый мир, воспринимая его как данность, как нечто естественное, само собой разумеющееся. И покидать этот старый-новый, красочный и многообразный легко узнаваемый мир ой, как не хочется.
И я, кажется, наконец-то понимаю, что у каждого из нас свой путь и на этом пути мы, нередко, сами преобразуем окружающий мир, изменяем его, подгоняем под себя. И слыша раздраженное «Приди в себя! Ты ведь всего лишь винтик, подчиняющийся законам механизма, в котором тебе выпало счастье крутиться!», я как Петер виновато шепчу в ответ: «Извините… Я постараюсь… Я попробую…»
Я сам себе не верю… Моя фантазия, моя «Капризная госпожа», она не позволит мне усидеть на месте, погонит в путь. Скорее всего – путь непроторенный, «ненастроенный», неудобный. Где взять силу воли и упрямство не променять «Капризную госпожу» на «Верную спутницу», пыльную кочковатую тропинку на теплое место в четырех стенах, обед «до отвала» на походный сухарь?
Была бы только дорога и желание идти по ней… я пойду. Пойду сам. Уже поднимаюсь чтобы уходить… но с робкой надеждой оглядываюсь на книжную полку, где в обилии цветных корешков и имен неизменно притягивает взгляд одно имя: Г.Л.Олди. И «игрок в сером» усмехается мне вслед: «Погоди… Успеешь. Давай я расскажу тебе одну историю…»…
P.S. Вот так вот… хотел сделать логические выводы, подвести надлежащую базу, обобщить… Простите, уважаемые. Ничего у меня не вышло. Одни эмоции под занавес и никакой конкретики. Придется каждому желающему «кушать» и оценивать самому. Обед получился в высшей степени изысканный, доставил глубокое удовлетворение, но чувства сытости лично мне не дал. Хочется добавки. А ведь, кажется, «желудок» у меня вовсе не безразмерный. Неужели и впрямь так вкусно было?..
Приятного всем аппетита!
Чтобы одно очистить нужно другое запачкать... Но можно запачкать все, ничего не очистив...
После первого просмотра: «Нет. Ничего так. Но уж больно пафосно, да?» После второго просмотра, в компании: «Не, ну не то. А музыка в финальных титрах хорошая. И Рауль – просто прелесть!» После третьего просмотра, в компании: «Что значит: «А кто такой Рауль?» Ну да, он – не главный герой. Он – Советник Первого Консула Амои, он биоинженер, генетик, руководит лабораторией нейрокоррекции... Что значит: «В аниме этого не было?» Ну, зато это есть в романе Rieko Yoshihava ...» ... После шестого просмотра, наедине с собой: «Мда... пожалуй, надо сделать заставку с Раулем!» Утром, глядя на родное зеленоглазое лицо в обрамлении золотых волос на заставке компьютера: «Доброе утро, Рауль! Как дела, мой красивый?»
По количеству «fanfiction» - произведений «по мотивам» - аниме «Ai no Kusabi» соперничает с суперпопулярным сериалом «SailorMoon». Не знаю, правомерно ли говорить о «феномене «AnK», как это было названо в одной из аналитических статей в сети, но...
Началось все с одноименного романа Rieko Yoshihava. Потом были, судя по всему, «Ai no Kusabi» doudjinsi World» - любительская манга, работы нескольких авторов, распространявшаяся в Японии в журнале «Shousetsu June» в декабре 1986-октябре 1987 по подписке. И, наконец, аниме «Ai no Kusabi» - 1991-1995гг., студия «June». Жанр – научная фантастика/яой.
Можно, я не буду объяснять, что такое «яой»? Переадресую на www.manga.ru, а, если не вдаваться в тонкости, то будет понятно и так. Да, к специалистам в данной области («yaoi» и «slash») просьба не ругаться и не забрасывать меня камнями.
Но перейдем к сюжету. Итак, действие происходит в будущем, на Амой, двенадцатой планете от местного солнца, колонии Земли, бывшей планете-тюрьме, управляемой Юпитер – искусственным интеллектом. В структуре общества преобладают мужчины, и наблюдается жесткая иерархия: существуют «граждане»; лица, не имеющие гражданства и прав – «монгрелы» и руководящая элита – «блонди». Среди блонди женщин нет. В аналитической статье Шульдиха на www.glucken.ru структура общества Амой сравнивается с Платоновским «Государством». Не берусь судить, насколько это правомерно.
Место действия – Танагура, мегаполис на Амой, разделенный на районы так же жестко, как и само общество. Двухметровые светловолосые совершенства, очевидно, неспособные размножаться естественным путем – блонди – живут в прекрасном Эосе, граждане – в Мидасе – деловом центре, бесправные монгрелы – в Цересе - районе трущоб, из которого мечтают вырваться. Не является исключением и первый главный герой аниме – очаровательный семнадцатилетний Рики, лидер местной банды. И такой случай ему однажды представился: от смерти в безнадежной (четверо на одного) драке юного бандита-байкера спасает не кто иной как блонди (в романе, правда, блонди ловит его на карманной краже, но мы сейчас об аниме). Гордость свободного монгрела не позволяет ему остаться в долгу, а поскольку блонди деньгами, очевидно, не пользуются (разумно, ведь в этом случае представителю власти нельзя дать взятку), Рики предлагает спасителю бартер - ведет его в гостиницу, чтобы «заплатить своим телом». Речь, впрочем, не идет о сексе как таковом – блонди, не унижаясь до активных действий, предпочитает смотреть и трогать. Вначале. Ну, а потом этот «просто блонди», второй главный герой – Ясон Минк, Консул Танагуры, на три года забирает Рики к себе в Эос, где регистрирует его как «пета» - домашнего любимца и сексуальную игрушку, надевает на него идентификатор-кольцо и, собственно, использует по назначению. Как выяснится позже, по взаимной любви. Анализ этих взаимоотношений по Фрейду – см. в статье Crisа Coyani.
Все будет трагично, под сдержанные упреки в «неподобающем поведении» лучшего друга и коллеги Ясона Минка – того самого () Рауля, под крики ревности и поруганной гордости бывшего партнера Рики – Гая, под муки непонимания самих героев и, наконец, под трагическую музыку и грохот взрыва, в котором герои и погибнут. Рики кладет голову на плечо Ясону, они, наконец-то, счастливы, они вместе. Кадр не хуже знаменитой сцены из «Титаника». Почему-то плакать под него мне не хотелось. На мой взгляд, это уже перебор с пафосом...
Несмотря на всю смелость сюжета, то, что показано в аниме в плане эротики, вполне невинно и изящно недосказано. Кажется, это предполагает эстетика жанра «яой», но в этом лучше разбираются ценители.
Куда откровеннее «fanfiction» - фанфики по этому аниме, опубликованные в сети. Среди них есть и, на мой взгляд, сильные в литературном («Музей» Ящерки Кэт и другие) и интересные в психологическом (допустим, «Sonne» - продолжение истории «Ai no Kusabi» того же Crisа Coyani) плане вещи. Есть вещи, которые, как мне кажется, вообще могли бы быть неплохими самостоятельными произведениями, допустим, «Ad astra» Shefango, но тут я пристрастна – меня подкупило описание космического корабля, использование «мономолекулярной нити» и «плазменного резака», вызвавших ностальгию по Майлзу Форкосигану. Некоторые из фанфиков лично меня убили наповал (с недоумением глядя в монитор: «А что, постоянно насиловать Рауля среди фанфикеров – это признак хорошего тона, да? Нет, ну ладно, Рики – более менее понятно, ладно, Ясона – как он с людьми, так и люди с ним, в конце концов, но... его-то, беднягу, за что?»), но, если серьезно, то именно фанфики делают мир «Ai no Kusabi» объемным и предлагают объяснения тому, что непонятно из самого аниме. Вообще, наверно, это нужно смотреть с комментариями специалиста в соответствующей «fanfiction» - будет интереснее. Не знаю, как описать мое теперешнее отношение к «Ai no Kusabi» (хотя удовольствие от знакомства с ним я, безусловно, получила), не могу и дать рекомендацию «смотреть - не смотреть». Но при условии, что Вы достаточно романтичны, Вас не раздражают психологические заморочки, и Вы готовы познакомиться с «классикой жанра», целевая аудитория которого - японские девушки, то... почему бы и нет!
Дмитрий Володихин. Дети Барса. — СПб.: Азбука-классика, 2004. — 416 с.
Об этом романе я слышал и читал много разных отзывов, в основном — не слишком комплиментарных. Тем приятнее было обнаружить, что "Дети Барса" — отнюдь не "гимн имперской идее" и не "беллетризированная RPG, где крутость монстра определяется его баллами". Вот уж точно: читали, да не про то! То есть, и империя, и монстры с именами не из слов — из чисел, и оригинальная трактовка эпоса о Гильгамеше, и столкновение монотеизма с политеизмом — всё это и многое другое в "Детях Барса" есть. Но книга-то, братцы, о другом!
_"Время было цветком, Обратилось же в каплю, Застывшую на лепестке Под губительным зноем... Злоба умножилась, Как саранча или же отмели На судоходной реке. Перекошена суть городов и людей..."_
Пожалуй, в этих строках — то, над чем в первую очередь предлагает читателю поразмыслить Дмитрий Володихин. Известный в фантастических кругах как "отец-основатель" группы "Бастион", призн_а_юсь, он основательно же отпугивал меня "идейностью" своих прежних произведений.
"Дети Барса", вопреки опасениям, оказались романом не просто интересным, а, пожалуй, одним из самых удачных в отечественной фэнтези за последние года два-три. Харизматичный, но не идеальный герой Бал-Гаммаст; мир древнего Алларуада (Южная и Средняя Месопотамия), выписанный тщательно, достоверно, но не занудно; наконец, набор любопытных идей. Существование Царства, в котором верили в Единого Бога, — и его, Царства, постепенное вырождение. Такое ли уж зло — то, что одна эпоха сменяет другую, цивилизация обновляется за счет притока новых народов — пусть диких, варварских, но обладающих свежими силами? Какова природа власти над людьми — власти богоданной и власти, которую, по формуле Г.Л.Олди, "берешь сам"? В чем разница между ними?..
Завязка сюжета, казалось бы, не нова. Во время подавления бунта правитель Царства погибает, оставляя после себя вдову, дочь и двух сыновей. Старший из них, Апасуд, мало предрасположен к правлению, больше — к самосозерцанию и служению Господу. Младшему — четырнадцать лет, но именно ему суждено стать знаменитым Гильгамешем, точнее — Бал-Гаммастом. Ситуация только на первый взгляд кажется простой: дескать, "темные" народы (и в смысле образованности, и как те, кто поклоняется демоническим силам) со всех сторон обступили Царство, дать им отпор и восстановить порядок — вот достойная нового правителя цель. Однако со временем оказывается, что черно-белую сетку координат со Злом и Добром здесь не применить. Решение проблемы? Его автор откладывает до следующего тома, ведь "Дети Барса" — половина дилогии "Восход зимы".
Тем не менее обычного по нынешним временем впечатления: "Закончили ничем!" — при чтении не возникает. Роман, хоть и является частью дилогии, имеет некий промежуточный финал; к тому же перерыв между первым и вторым томами (окончание, по нашим сведениям, автор планирует дописать к концу 2004 г.), может, даже нужен. Чтобы сделать перерыв. Задуматься над прочитанным, осмыслить его.
Существует мнение, что всякая фэнтези — это безоглядный эскапизм. Дескать, ничему она не учит, ни о чем толковом в принципе не способна поведать миру и граду. Д.Володихин в своем романе доказывает обратно. Создавая непротиворечивую систему ценностей и жизненных взглядов древних обитателей Месопотамии, он предлагает читателю по-новому взглянуть на современную нам жизнь.
В философии алларуадцев есть одно основополагающее понятие: "мэ". Слово это означает и судьбу человека, и его предназначение; мэ — то, что дано от рождения, оно определяется той сословной группой, из которой происходят родители ребенка. Судьбу можно переменить, выбрав другую профессию, но выбор пути — любого! — требует полного и безоговорочного подчинения правилам и традициям. Лучшая судьба — реализованность мэ, достижение вершин на выбранном пути. И в этом смысле дурно заботящийся о Царстве правитель в тысячу раз презреннее талантливого мастера-гончара.
Вокруг понятия судьбы и предрешенности Володихин выстраивает один из основных проблемных ребусов романа. Апасуд, который решает отказаться от власти, дарованной ему происхождением, потому что она противна его внутренним порывам. Бал-Гаммаст, естественным образом становящийся правителем, ибо это — его мэ, его призвание. Главарь бунтовщиков Халаш, потомок купца, возвысившийся до военачальника и павший, потому что в душе оставался тем же таки купцом, _дурно реализовавшим свою мэ_.
Володихину, безусловно, удаются эти и многие другие персонажи — и благодаря их органичности, ненадуманности читатель втягивается в предложенную ему игру; воспринимает без отторжения непростые реалии Месопотамии 3000 г. до н.э. А сражения простых воинов, битвы магов, хитросплетения интриг только делают это литературное блюдо более вкусным. Дождаться бы второй порции...
Джеймс Блэйлок. Эльфийский корабль. — СПб.: Азбука-классика, 2003. — 448 с. Джеймс Блэйлок. Исчезающий гном. — СПб.: Азбука-классика, 2004. — 448 с. Джеймс Блэйлок. Каменный великан. — СПб.: Азбука-классика, 2004. — 448 с.
За последние годы мы привыкли к тому, что фэнтези — это бароны, драконы, эпический размах и непременный Темный Властелин крутизны немерянной, который строит козни и собирается ни много, ни мало — уничтожить пару-тройку обитаемых миров. При этом как-то забываем: фэнтези может быть и другой. Книги Джеймса Блэйлока, вышедшие недавно в серии "Элита" издательства "Азбука", яркое тому подтверждение: да, может!
Представьте себе добродушного панка, которому поручили написать сочинение на вольную тему, но по мотивам "Хоббита". Представьте, что панк этот уважает Диккенса и Дж.К.Джерома, зачитывался в детстве Стивенсоном и преклоняется перед талантом Л. Кэррола. Сложно представить? Тогда прочтите один из романов Блэйлока — впечатления будут примерно такие.
Эти романы написаны для взрослых — но не для всех, лишь для тех, кто по-прежнему в душе ребенок. Детские мотивы у немолодых уже героев, добродушное английское подтрунивание, гротескные картины, приключения, о которых мечтает любой мальчишка — и всё это в одном флаконе.
Позволим себе небольшое отступление. Для отечественного читателя это первое знакомство с Джеймсом Блэйлоком (раньше выходили в периодике всего-то два его рассказа). Не секрет, что Блэйлок — автор весьма своеобычный, пишущий самую разную фантастику: от совсем неклассической фэнтези до мистики и магического реализма. Более того, его "Гомункулус" (1986) считается одним из романов, положивших начало новому направлению в фантастике — паропанку (steampank).
Блэйлок любит мистификации: в соавторстве с Тимом Пауэрсом, автором известных у нас "Врат Анубиса", "На странных волнах", "Черным по черному", еще в свои студенческие годы он создал одного на двоих "гомункулуса" — воображаемого поэта 19 в. Уильяма Эшблесса. Эшблесс так или иначе присутствует в большинстве текстов и Пауэрса, и Блэйлока. В том числе, его цитируют герои трех "эльфийских" романов.
Из них два, "Эльфийский корабль" (1982) и "Исчезающий гном" (1983) объединены в "Эльфийскую дилогию": один непосредственно продолжает другой, у них общие герои и т.д. А вот "Каменный великан" (1989) был написан автором значительно позднее и по внутренней хронологии является предысторией первых двух книг; да и главный герой у него другой — не мастер-сыровар Джонатан Бинг, а Теофил Эскаргот — авантюрист и пройдоха, каких еще поискать!
Так вот, "Эльфийская дилогия" была первым опытом крупной прозы Блэйлока — и, как и свойственно большинству дебютов, небезупречна *. "Каменный великан" написан получше. _______ * К сожалению, то же можно сказать и о переводе первых двух книг на русский: редактору следовало бы поработать над ним тщательней. Перевод третьей книги значительно удачней. _______
Герой "Дилогии" — сыровар из деревушки, расположенной на берегу реки Ориэль, в чем-то напоминает Бильбо Бэггинса. Джонатан Бинг не любит путешествия, если нужно _совершать_ их, а не _читать_ о них. Но странные события вынуждают его отправиться вниз по реке, чтобы продать сыр эльфам и накупить подарков для ребятишек к грядущему Рождеству...
"Эльфы?" — насторожится читатель, изрядно утомленный их появлением едва ли не в каждой книге фэнтези. Не беспокойтесь, блэйлоковские эльфы совсем не похожи на благородных нолдор из "Сильмариллиона"! Это скорее "маленький народец", фэйри, — проказливые человечки, которые, тем не менее, умеют создавать различные чудесные вещицы, летать по воздуху на кораблях и т.д. Они, как и все в придуманном Блэйлоком мире, живут, подчиняясь логике не сказки даже — весёлого мультфильма! И главный злодей, гном-некромант со множеством имен (Шелзнак, Сикорски, Хеллстром... "запоминай, Шарапов!") — он тоже им под стать: комичен в своем злодействе, хотя и опасен. Всё это взрослые-чудаки, или, если хотите, дети, играющие во взрослых: главные герои взахлеб читают приключенческие романы некоего Дж.Смитерса, одержимы безумной страстью к коллекционированию стеклянных шариков, любят вкусно поесть и сладко поспать, при общении с прекрасным полом трогательно наивны и вообще пускаются на любые авантюры не с мрачной решимостью Конана-варвара, но с лихой бесшабашностью того, кто точно знает: смерти нет. Во всяком случае, для главного героя.
И действительно, почти никто во всех трех романах не умирает: даже преувеличенно скверные гоблины-неумехи погибают как-то несерьезно и неубедительно, по-мультяшному. Гном-некромант каждый раз оказывается посрамлен, но и только (Эскаргот мечтает отомстить ему, _подмигнув_ так, чтобы раз и навсегда негодяй понял, кто истинный хозяин положения!). А король племени коротышек, толстяк Сквайр, одновременно величественен и смешон — этакий прото-Арагорн (который, как известно, в первоначальном замысле Толкина был хоббитом Непоседой).
Весь этот карнавал оказывается увлекательным чтением, впрочем, достаточно специфическим, "на любителя" — и издатели были правы, выпустив романы Блэйлока именно в серии "Элита". Они предназначены в первую очередь для тех, кто готов подурачиться вместе с автором и его персонажами, сыграть в некую условную страну Нигде-Никогда, не воспринимая происходящее с героями чересчур серьезно. Читатель, конечно, знает, что всё закончится хорошо и "наши победят", но в романах Блэйлока не сюжет и не герои играют главную роль. В этих книгах прежде всего важна атмосфера — и если вы ею проникнитесь, если она придется вам по вкусу, значит, свою порцию удовольствия вы получите. Это как стеклянные шарики: для кого-то всего лишь осколки стекла, для кого-то — ценные экспонаты в коллекции. Всё в конечном счете зависит от точки зрения, не так ли?
Вовремя пущенный слух. Небольшая подтасовка фактов. Намек на подкуп или шантаж.Таково наше лучшее оружие. Мы вступаем в сражение лишь тогда, когда противник загнан в мышеловку. По крайней мере, это идеальный вариант.
Из Анналов Костоправа
Они последний из Свободных отрядов Хатовара. У них нет прошлого. У них нет семей. Они не знают сострадания. Они сражаются за деньги. Они – Черный Отряд.
Последние годы выдались спокойными. Служба у синдика одного из Самоцветных городов была несложной. Знай только, устрашай очередных претендентов на захват высшей власти. Наемники осели. Завели подруг. Гром грянул неожиданно. Очередное восстание пришлось подавлять чересчур кровавыми методами, а тут еще вырвавшийся из склепа древний ужас. И совсем, казалось бы, незначительным на фоне этих событий было прибытие посланника Империи с Севера. Но оказалось, что как раз он-то и принес самые страшные перемены в их жизнь. Внезапно Посланник стал новым нанимателем Отряда. Это было весьма кстати, однако уж слишком вовремя появился он в тяжелые для наемников времена. А не был ли он сам причиной обрушившихся на Черный Отряд фатальных невезений? Он, Душелов, один из вселяющих ужас Взятых, как слишком поздно узнали командиры братства. Отряд отправился за море, на Север. На службу к Госпоже, супруге поверженного Темного Властелина, освободившейся от сковывавших ее сотни лет заклятий, и десяти Взятым, самым сильным колдунам древности, подчиненными Властелином. На службу олицетворениям Зла. Извращенным образом Черный Отряд попал в ловушку между принципами наемного служения и моральными устремлениями. Но… Они служат тому, кто платит.
Этот роман, написанный в 1984 году, стал основателем целого цикла книг об отряде наемников. Сериал насчитывает к настоящему моменту 10 томов. Наряду с частным детективом Гарретом, Черный Отряд стал визитной карточкой Глена Кука. Что же позволило этому роману завоевать такую популярность у любителей фэнтези во всем мире? Трудно выделить какие-то отдельные моменты у произведений, потрясающих своей многогранностью. Я долго оценивал и так и этак, пока, в конце концов, не пришел к выводу, что главное в этой книге ее язык. Он волшебным образом передает все чувства, устремления и мысли наемников. Причем делает это ненавязчиво, как бы между прочим. Атмосфера солдатского братства словно обволакивает нас своим грубым дружеским юмором, своими неприхотливыми радостями – сон, еда, игра в карты, своими страхами предстоящих ужасных неминуемых побоищ и своим чувством локтя, затмевающем все остальное. "Отряд - наша семья. Без нашего братства он ничто." - скупые слова Костоправа проникают до глубины души, стоит только задуматься об их смысле. И с каждой страницей ты все лучше понимаешь эту истину, видя, как братья без тени сомнения готовы противостоять многократно более сильному противнику ради своего товарища, даже если тот и совершил какой-нибудь безрассудный поступок.
Между прочим, для романа вообще характерна ситуация, когда при перечитывании начинаешь получать удовольствие не столько уже от интересного сюжета, сколько от построения фраз, игры слов и скрытых автором жемчужин собственных жизненных наблюдений. Я чувствовал это, но только при повторных чтениях осознал в полной мере. "В последнее время на меня все сильнее давит бремя прожитых лет и упущенных возможностей. Я могу сколько угодно насмехаться над крестьянами и горожанами, которые всю жизнь прикованы к одному и тому же уголку земли, в то время как я разъезжаю по ней и дивлюсь ее чудесам, но когда я умру, то не оставлю после себя ни ребенка, носящего мою фамилию, ни убитой горем семьи, если не считать моих товарищей. И пусть я был свидетелем великих событий, от меня не останется ничего, за исключением этих Анналов". Эта речь может послужить достойным ответом одному беспокойному пастуху, гонявшемуся по всему миру за неведомыми сокровищами и сознательно игнорировавшему все представлявшиеся возможности обрести счастье.
Композиция сюжета книги формально похожа на сборник рапортов о проведении военизированных акций и тайных операций против противника. Ставится задача. Разрабатывается план, иногда весьма остроумный и изобретательный. Успешно выполняется. Переходим к следующему этапу, порой отделенному от предыдущего несколькими неделями, а то и месяцами. Но, несмотря на локальные победы Черного Отряда, читатель потихоньку ощущает, что войну-то сторона наемников проигрывает. Тем временем с каждой тактической миниатюрой, автор сплетает глобальное стратегическое полотно своей истории, набирая эпический размах. Открываются новые детали. Окружающий мир обретает историю, географию. Черный Отряд все больше увязает в политических играх Госпожи и Взятых друг с другом. Все явственнее проступает легенда о Белой Розе, женщине, которая смогла разрушить в далеком прошлом Империю Черного Властелина, и появление инкарнации которой в нынешние времена предсказано.
Отдельно стоит остановиться на героях романа. Прежде всего, это командный состав и ядро Черного Отряда. Капитан, Лейтенант, Ильмо, отрядный лекарь и летописец Костоправ, отрядные колдуны Молчун, Гоблин, Одноглазый, другие братья, вроде Леденца, Масло, Ростовщика… Мы ничего не знаем об их прошлом, оно осталось в другой жизни – до вступления в Отряд. Они похожи друг на друга, словно деревья в дубраве. Похожи внутренним отношением к жизни и даже внешним видом, хотя автор никогда подробно не описывал их. Это ощущается подсознательно. Годы, проведенные вместе, выбранная профессия, сплотили их и превратили в команду, понимающую друг друга с полуслова. Тем не менее, несмотря на всю схожесть, каждый обладает отличительными штрихами, выразительно подчеркивающими индивидуальность. Например, Костоправ любит покопаться в истории и, помимо ведения Анналов, порой пишет романтические истории о Госпоже, что вызывало подтрунивание всех наемников. Капитан не часто появляется на страницах романа, но каждое появление не позволяет усомниться, кто является командиром Отряда, настолько от него веет силой и уверенностью. Гоблин с Одноглазым – вечные антагонисты, развлекающие Отряд своими магическими шутками друг над другом. Леденец и Масло – младшие командиры, любящие проводить свободное время за игрой в карты и т.д.
Еще есть Ворон. Загадочная личность, присоединившаяся к Отряду на Севере. Одиночка. Он так и не понял, что значит быть частью братства, хотя оно приняло его в свои ряды со всем радушием. Душечка - спасенная от банды насильников и убийц немая девочка. Взятая под крыло Вороном, она стала некоей дочерью Отряда. Должно быть матерые бойцы видели в ней то, что уже не дано им испытать. Что же значит иметь ребенка и день за днем наблюдать, как он растет… Ведь из Отряда можно уйти только в одну сторону. И это место не на этом свете. Взятые. Вначале они внушают панический страх одним своим именем. Постепенно, по мере развития отношений, некоторые из них ощущаются почти как нормальные люди, с которыми можно пошутить и даже поспорить. Как и в случае с братьями, Взятые отличаются яркими индивидуальными особенностями. Чего стоят только их имена: Хромой, Душелов, Зовущая Бурю, Повешенный, Костоглод, Меняющий Облик. Кстати, имена у Глена Кука вызывают дополнительный интерес. Все они являются *говорящими* и очень точно характеризуют носящего их персонажа. Остается только поражаться таланту автора в придумывании десятков столь уникальных, подчеркивающих оттенки значений имен. К тому же ни у кого из писателей я не встречал такого масштаба. Если, кто и давал говорящие имена, то ограничивался парой-тройкой главных героев. Наконец, Госпожа. Таинственная супруга Темного Властелина. Объект романтических историй Костоправа. Безжалостная убийца. Могущественная волшебница. Кто она?
К финалу книги автор настолько закручивает интригу, что уже не понимаешь, что происходит. Война между Госпожой и последователями Белой Розы, борьба за власть среди Взятых, попытка Властелина освободиться или чистка Госпожой своих рядов. А может все это вместе? Вдобавок ко всему еще и непонятный интерес Госпожи к Черному Отряду и отдельным его представителям. Все решится на поле брани у Башни Госпожи, где сойдутся все сюжетные линии и стотысячные армии. Черному Отряду предстоит сыграть роль последнего рубежа защиты. Устоит ли он?
Некогда Никола Тесла в своих работах, связанных с электричеством, натолкнулся на любопытное явление. При помощи определенного устройства, генерирующего токи разной частоты, можно добиться контакта с твоей предыдущей инкарнацией. С этого момента так хорошо известный нам мир пошел по альтернативному пути развития. Знание об инкарнациях повлияло на многие стороны жизни. Например, ты мог оставить по завещанию деньги своей будущей инкарнации. Можно было расспросить инкарнацию о совершенных ей ошибках, чтобы не наступить на эти грабли второй раз. Инкарнации преступников не могли пойти служить в органы. Если ты являешься инкарнацией какого-либо участника исторических событий, то можно было неплохо заработать за интервью жаждущим историкам. И многое многое другое…
Артем был частным детективом. Уже три года, с тех пор как его *выперли* из убойного отдела МУРа. В этот день ему катастрофически не везло. Сначала автомобильная пробка, по вине которой он опоздал на встречу с клиентами, затем клиенты, которые предлагали практически безнадежное дело, связанное с наследованием денег предыдущей инкарнации, получившие консультацию и не заплатившие ни копейки. В кармане последние деньги, а перспектив в работе никаких. В таком тягостном раздумье Артем возвращался домой, пока на горизонте не замаячила перспектива неплохого бара с вполне приличным пивом. Там-то он и познакомился с молодым преподавателем Бауманки, рассказавшем об интересном опыте интервью своей инкарнации, записанном на диктофон. Инкарнация рассказала нечто, требующее услуг детектива. Договор скрепили кружкой пива, а через 10 минут этого самого преподавателя хладнокровно подстрелили на выходе из бара, практически на руках Артема. День определенно был невезучим. Теперь Артем вынужден расследовать это происшествие.
Как вы уже поняли, перед нами произведение в жанре фантастического детектива. Лукьяненко неплохо удается выдержать классический стиль повествования, определенный А.Кристи, А.Конан Дойлом, Р.Стаутом и т.д. Темп повествования поддерживается на высоте, а преступник достаточно неочевиден. Хотя задуманная Артемом финальная фаза комбинации по поимке преступника разгадалась мной с первого же момента ее воплощения. Стоит немного поразмыслить об основной идее рассказа. О возможности общения с инкарнацией. Насколько я понял, реинкарнации душ случаются неоднократно. Однако же при вызове, ты общаешься только с предыдущей твоей инкарнацией. Но если речь идет о бессмертной душе, кочующей из тела в тело, то по идее тебе должны предоставляться знания всех твоих прошедших инкарнаций. Этого не происходит. Почему? Или, для получения опыта более ранней инкарнации, нужно применить устройство Тесла на тело с уже вызванной инкарнацией? Получается матрешка в матрешке. И получается привязка идет вовсе не к душе, которая неизменна, а к телу, которое меняется.
Единственное приемлемое объяснение, которое можно предложить, что душа может восстанавливать только самый свежий слой наложенного на нее ранее сознания. То есть в текущий момент в душе, в которой записывается текущая матрица сознания человека, можно суметь прочитать только самый последний слой записи (предыдущее существование). Чтобы восстановить и прочитать еще более позднюю запись, нужно пробиться через два слоя, а это невозможно ввиду затертости данных. Отсюда становится ясно, почему при каждой следующей попытке вызова предыдущей инкарнации увеличивается шанс возникновения шизофрении – матрица предыдущего существования с каждым разом все лучше прописывается в душе наравне с текущей записью, пока анализирующее устройство, наконец, не перестает различать, какая запись более новая.
PS А причем здесь кредо, спросите вы? Вы это поймете, когда узнаете, кто был инкарнацией Артема.
Вам снятся кошмары? Такие, где любое ваше действие или бездействие только ухудшают ситуацию и нагнетают все больший ужас осознания беспомощности и безысходности. Это притом, что, казалось бы, вы являетесь главным управляющим вашего сна, в действительности вы всего лишь декорация для разыгравшегося кошмара. Принцесса Малинда испытала такой кошмар наяву. Все началось с ее помолвки с королем Радгаром Бельским. Этот союз должен был положить конец многолетней войне. Но во время церемонии свадьбы был предательски убит ее отец король Амброз IV. С этого момента все пошло наперекосяк. Безумие Клинков, потерявших подопечного, неудачное завещание Амброза, придворные интриги, гражданская война, обвинения в измене, роспуск Ордена Клинков… Все, что могло было случиться плохого, произошло, несмотря на все попытки принцессы остановить разгорающийся Хаос. И вполне закономерен в такой ситуации финал – суд над принцессой, где ее представили главной виновницей всех обрушившихся на страну и королевскую семью несчастий.
"Небосвод мечей" – третий роман из цикла Королевские клинки. Сам цикл довольно необычен для Дэйва Дункана. Во-первых, в нем отсутствуют Боги. До этого в каждой прочитанной мной книге этого автора, так или иначе, присутствовала божественная сущность. Во-вторых, каждый роман этой серии, в отличие от других серий Дункана, где сюжетные линии следующей книги проистекали из предыдущей, представляет собой вполне самостоятельное произведение. Это было достигнуто приемом параллельного повествования. Определенный временной период освещался от лица разных героев. Мы узнали историю Дюрандаля, узнали историю Радгара, теперь пришла очередь Малинды. Выхода этого романа ждали с особым нетерпением. Дело в том, что некое событие в первом и втором романах описывается совершенно по-разному. Двух толкований быть не может, но они есть. Так чем же объясняется этот феномен? Автор ответил на этот вопрос. Прочитав книгу, я подумал, что легко предугадывать финалы книг, авторы которых пишут по Станиславскому, т.е. когда все ружья, разбросанные среди декораций сюжетных линий, в конце концов, стреляют. Ведь внимательный читатель обдумывает каждый преподносящийся автором факт и, чем ближе к концу книги, тем меньше остается выстреливших ружей. Так произошло и с этой книгой. Концовка была вполне предсказуема. Она же изящным кульбитом превратила кошмар в хеппи-энд.
В этом заключается, пожалуй, единственная моя претензия к автору, как к великолепному драматургу, сочинившему такой мощный по степени изображения атмосферы обреченности роман. Все, что происходило до церемонии свадьбы Малинды, было лишь увертюрой, подготавливающей читателя к последующему действию. Показаны условия формирования характера принцессы, развитие ее отношений с Клинками, с отцом, прочими родственниками. Свадьба же послужила чертой, за которой воцарился хаос. Неприятности стали сыпаться на принцессу одна за другой. Не было никого, кто мог бы поддержать ее. А когда ей казалось, что сделан удачный ход, который позволит ей вздохнуть свободно, или возникал перспективный план, избавляющий от одной из проблем, моментально случалось что-либо, что обесценивало маленькую победу. Шаг вперед, два шага назад… Краткие моменты личного счастья принцессы только лишь подчеркивали и сильнее оттеняли общую картину ухудшающейся ситуации. Потому придуманный Дунканом хеппи-энд и не вписывается в общую картину происходящего. По логике принцессу должен был ждать неотвратимый и окончательный Финал. Поступи автор так, читатель еще долго бы не опомнился от несокрушимой фатальности произошедшего. Посудите сами. Читаешь книгу, переживаешь неприятности, надеешься на поворот к лучшему, а его все нет и нет. Наконец, близка развязка, и ты с замиранием сердца ожидаешь, что в последнюю минуту весь этот ужас развеется как фантом, но ничего не происходит. Принцесса казнена. Страна раздираема междуусобицей. Клинки уничтожены. Читатель в шоке.
Книга читается тяжелее, нежели предыдущие романы серии. И дело не в том, что могло измениться умение Дункана увлечь читателя. С этим все осталось по-прежнему. Литературный стиль безупречен. Просто на этот раз читателю приходится иметь дело не с динамичными приключениями бравого героя, физически устраняющими проблемы, а с монотонным погружением во внутренний мир героини, ведущей политическую и психологическую борьбу с обстоятельствами. К тому же ее преследуют постоянные неудачи, что не может не сказаться на переживающем события книг читателе. Мне, например, было страшно представить себя на месте Малинды. Но, несмотря ни на что, она показала достойные восхищения самообладание и мужество, не сломившись перед невзгодами и врагами. Любопытно было посмотреть глазами принцессы на героев, известным нам по предыдущим книгам. Дюрандаль здесь предстает как хитроумный политик и дальновидный канцлер Роланд. Его заслуги Клинка практически не упоминаются. Открываются новые грани короля Амброза, инквизитора Кроммана. Кстати, не удивлюсь, что именно Кромман станет тем человеком, от лица которого будет вестись повествование в следующем романе. К логичности происходящего вопросов не возникает, за исключением некоторых моментов технологии чтения личности, используемой инквизиторами. Каким образом они смогли прочитать события не только будущие, но и находящиеся в альтернативной ветви реальности? И почему это сработало не со всеми, т.е. предсказания у разных людей относились к разным реальностям. В чем причина такой непоследовательности?
В целом же роман безусловно заслуживает прочтения, подтверждая незаурядность писательского таланта Дэйва Дункана. И следующую книгу цикла "Королевские Клинки" я буду ждать с не меньшим интересом, чем эту. Как еще удивит нас автор?
О героях и их друзьях, людях, богах и лисах Дмитрий Скирюк Цикл "Осенний Лис"
Первая одноименная книга цикла, изданная двумя частями ("Осенний Лис" и "Сумерки меча") Северо-Западом в серии "Перекресток Миров", есть история поиска себя главным героем. Несвязанные намеки, разбросанные по тексту, говорят о том, что Жуга сам не знает ни своего имени, ни источника своей силы, ни того, зачем он вернулся из мертвых. Но пока что ему некогда - надо помогать Реславу спасать Ганну, похищенную среди белого дня. Так оно и пойдет дальше - Жуга будет спасать, помогать, исцелять и воскрешать, а сам - терять друзей, любимых, свое имя, силу и самого себя. Впрочем, я ошибся - с друзьями ему везет. Ведь это же везение, когда у тебя есть такие друзья, как викинг Яльмар, для которого то, что Жуга его воскресил, только повод сказать "Ты - великий ворлок!" А то, что Яльмар за Жугу будет биться насмерть, им ясно и так. Или Реслав, который оставляет вот-вот рожающую жену, чтобы найти друга, привидевшегося ему в ведре воды, или Збых, или монах Леонард... Много их. Удивительно много. Даже агент 007 средневековой Европы, таинственный Золтан Хагг, впрочем, обладающий еще четырьмя истинными именами, и тот, сначала используя Жугу, в конце концов становится его другом.
Жуге к этому не привыкать - кто его только не использует: и Амброзий-Мерлин, и Локи, и вернувшийся из-за грани маг Разбаш. А сам Жуга не может не пойти навстречу опасности, если нужно помочь просящему. И, конечно, узнать все-таки, кто и зачем вернул его из мертвых, зачем у него на руке браслет с опалом и девятью подвесками и что они означают, почему, для чего. Вопросов много, а времени нет. Обе книги описывают один год, даже меньше, чем год, за время которого Жугу мотает по всей сказочной Европе - от Зурбагана Грина до Трансильвании Дракулы. Удивительный герой, не похожий на других бродяг: ни на Геральта - ведьмак, смиренный профессионал, подчищающий чужие грехи за плату, не обладает ни импульсивностью Жуги, ни его несгибаемой самостью; ни на Петера Сьлядека, бродящего где-то рядом - певец только бесстрастное зеркало, а не зеркальное лезвие без рукояти; ни на Кенета - тот Адам до грехопадения, а не Гэндальф, восставший из Мории. Трудно даже описать характер Жуги, а ведь в нем, а не в незамысловатых коротеньких эпизодах, таится главное очарование.
Вроде поймал: "нелюдим, отшельник, интроверт" - и тут же понимаешь - нет, это не так, он просто ломан до того, что сдержанность стала второй натурой, как у Волкодава. Бескомпромиссный, даже жестокий судья, посланный за душами грешников? Нет, просто инстинктивно чувствует зло и инстинктивно же бьет. Фауст, в погоне за знанием готовый продать душу? - нет, он и от силы своей отказывается, потому что хочет жить как все, но берет ее обратно, чтобы отомстить за смерть невинных. Автор писал в послесловии: "...я до сих пор не могу понять, ... каким образом он умудрился стать главным героем". И этому веришь, потому что предугадать, что сделает этот чужак, ставший другом многим, но не понятый до конца никем, невозможно. Сам себе закон, сам себе судьба. Он и на последнюю встречу с тем, кто его воскресил, чтобы поставить себе на службу, приходит раньше времени, чтобы не быть приведенным. Сам выбирает оружие для поединка с богом, сам решает, кем ему стать после победы. В этом поединке Жуга окончательно отстоял право быть человеком, а не игрушкой неведомых сил. Хотя... если посмотреть по другому, именно этим он занимался весь год.
"Драконовы сны" также издали в двух книгах ("Кровь земли" и "Драконовы сны"), но уже в серии "Колесница богов". Жуга, или Лис, как его теперь зовут, приходит в Лисс. Потом мы узнаем, что он уже успел потерять Линор, сойти от этого с ума и излечиться. А в Лиссе он ищет тихую гавань, обыденную жизнь, работу, дом, и если повезет, новых друзей или хотя бы приятелей. Все это он находит, но как всегда, бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Жуга оказывается втянут в новую игру с неизвестными правилами и ставками. Действуют в ней Тил и его дракончик Рик, старьевщик Рудольф, бродячие циркачи: силач Арнольд, канатоходец Олле, Вильям - бард из далекой Британии, Линор-Аннабель (теперь ее зовут Норой), викинг Яльмар, Золтан Хагг, двараги и волшебница Герта. С самого начала мы видим, что Жуга изменился. Он уверен в себе, раскован, общителен, чувствует себя не захожим гостем, а хозяином. Он отстоял свое право остаться человеком, но умеет ли он им быть? Как выясняется, плохо умеет. Ему непонятно, как можно выбирать из двух зол меньшее, как можно начать рассматривать друга как соперника, как можно жертвовать людьми ради цели. Он, который встал против бога и победил - сам как бог, хочет все или ничего. Умереть, идя к поставленной им самим цели, или дойти - ему неважно, главное, не идти на компромиссы, не поддаваться страху, не изменять себе. Может ли человек быть таким? Можно ли не сломаться, поставив себе такую высокую планку? Игра ломает Жугу, отнимая у него друзей, любовь, иллюзии, мечты и веру в свою правоту. Но в конце у него остается то же, что и было - жизнь, волшебная сила, немного верных друзей и дом. Не так уж и мало. А еще - целых пять человек получат с его помощью свое самое заветное желание, и, что самое чудесное, не пожалеют об этом. Тил вернется в свой мир вместе с Гертой-Каем, превратившимся в девочку Нелли, Олле станет рассказывать сны детям всей земли, а иногда терзать взрослых загадками, Рик станет взрослым драконом и докажет свое право быть мастером игры, а Вильям напишет десятки пьес, которые будут читать через многие сотни лет. А Жуга? Впереди еще одна книга - "Руны судьбы" и ее объявленное продолжение.
С обложки на тебя смотрит милая рыжеволосая бестия, в белом халатике на голое тело. Бестию с радостью приняли бы в ВИА Гра, если бы не одно но. Она мертва.
Вы - отец взрослой дочери. Других детей у вас нет, семья разрушена, и дочь единственное напоминание о годах бурной молодости. Уже сейчас вы видите её очень редко, ведь днем у вас работа, а вечером у неё дискотеки. Она пользуется успехом у мальчиков и не за горами тот день, когда она покинет отчий дом насовсем. Может она даже переберется в другой город, и только дважды в год в свой день рождения и на рождество вы будете слышать её журчащий голосок в телефонной трубке. Согласитесь, даже такое можно вытерпеть. Но как жить, если она - плоть от твоей плоти, маленький человечек, из-за которого ты не спал ночами, маленькая фея, достававшая своими "почему?", больше никогда не скажет тебе: "Привет па! Как дела?" Незначительная инфекция, крошечный микроб неизвестно как пробравшийся в легкие, забирает её из твоей жизни, и горю нет предела, и за её жизнь ты готов отдать свою... Но как быть, когда потерянное тобой дитя вдруг позвонит тебе в дверь и произнесет таки: "Здравствуй папа. Это я". Обратная ситуация. Только что душа летела к свету в конце туннеля, ты открываешь глаза и видишь. Стерильная чистота, белые стены, кровать-каталка. Ты все-таки выжила, назло смерти, назло всем. Входит санитар. "Где мама и папа? Мне надо позвонить... когда меня выпишут... надо ждать доктора? Ну когда же он придет". Ах, лучше бы и не приходил вовсе. Тебе показывают свежую газету, а там другой год. "Я лежала в коме?". Видеозапись. Кладбище. Неестественный свет, молнии электрических разрядов, мгновение и твое тело лежит на обгоревшей земле. "Этого не может быть. Это розыгрыш?". Надгробие крупным планом и твое имя на нем. Но ведь это невозможно. Смерть - это конец. Все знают, что оттуда не возвращаются. А жить так хочется, особенно если умерла в восемнадцать лет. Но как объяснить всё друзьям, родителям, на кладбище ведь не выдают справок, подтверждающих воскрешение. Вопросы бессмертия рассматривались в мировой литературе довольно часто, ведь страх человека перед смертью существовал всегда. Легенды и мифы, Библия, вечный жид, Франкинштейн, зомби и вампиры, чернокнижники и некроманты. Чтобы рассказать оригинальную историю, играя на этом поле, надо очень постараться. Супруги Белаш, решили подойти к вопросу с научной точки зрения. Стадиальный и хронологический анализ обратимости некробиотических процессов в различных тканях человеческого организма. Электрохимическая и УВ-частотная активация субклеточных структур макрофагов на разных этапах угасания их функций, и герой, получивший в наследство от предков уникальные возможности, пытается систематизировать знания поколений, разработать методику и приоткрыть еще одну тайну мироздания. Авторы не зацикливаются на психологической и смысловой нагрузках текста. Находится место и хорошему экшену, и авантюрным похождениям. При этом, роман построен таким образом, что частые смены темпа не раздражают, а придают повествованию динамичность и логическую завершенность. Есть несколько запоминающихся сцен. Например, гонки на перегонки с дьяволом по ночным улицам пустого города или получение подарка от давно умершего человека. Вторая - вполне может выжать слезу. Есть элегантный эпилог, неожиданно смещающий акцент в сторону заметных, но казавшихся второстепенными деталей. Все это делает "Имена мертвых" реальным претендентом на титул роман года.
1681 год. Сэр Исаак Ньютон, обратившись к древнему искусству алхимиков, получает Философскую ртуть - первоисточник материи, ключ, инициирующий взаимодействие четырех элементов: земли, воздуха, огня, воды. И началась совсем другая жизнь. Алхимия стала вершиной научного знания. Теперь наука способна творить чудеса, в том смысле, что с её помощью становится возможно построить мир таким, которым его хочет видеть человек. Паровые машины, алхимические фонари, эфирографы... За каких-то сорок лет окружающая действительность преображается до неузнаваемости. Развитие науки влечет за собою увеличение политической свободы. С помощью эфирографа - устройства, способного моментально передавать графическую информацию на любые расстояния, происходит неподконтрольный цензуре обмен информацией и крамольными мыслями. Все это попадает на страницы газет, выпускаемых пока за счет энтузиастов - идиотов, мечтающих изменить мир. Такое развитие сильно раздражает людей, в чьих руках сосредоточена власть над миром. Для них наука - это прежде всего возможность совершенствовать оружие, за счет силы которого они пытаются получить власть абсолютную. Именно под эти исследования и выделяют деньги, а ученых сажают на короткий поводок. Но результаты нуждаются в проверке, и вот уже весь мир вовлечен в войну между Англией и Францией. Войну прогрессивного будущего с агонизирующей реакцией прошлого. Войну, цена поражения в которой такова, что проигрывающий не остановиться ни перед чем, даже перед угрозой уничтожения жизни на земле. По воле случая, в авантюру связанную с созданием нового оружия оказываются втянуты два юных создания: ученик печатника и фаворитка французского монарха. В десять лет он увидел свое первое чудо - свет горящий без огня, и позабыв о тяге к странствиям, влюбился в науку. Технарь-самоучка, штудирующий по ночам труды Ньютона, и даже не мечтающий стать учеником мастера. Она - пешка, возомнившая себя королевой. Гениальный математик, родившаяся слишком рано, ведь у женщины её происхождения есть только два пути: под венец или в монастырь. Из смертельно опасных приключений этой парочки и состоит "Пушка Ньютона" Грегори Киза, американского автора, знакомого нам по дилогии "Дети великой реки". "Пушка Ньютона" - первый роман из тетралогии "Век Безумия", продолженной "Исчислением Ангелов"(1999), где действующим лицом становиться Петр Великий, и завершенной "Империей Хаоса"(2000) и "Тенями бога"(2001). Альтернативная история, масштабы которой захватывают дух. Безумные ученые, коварные интриги, невероятные повороты сюжета. Книга, после которой невозможно не влюбиться в паропанк.
Сюжет? Обязательно нужен сюжет? Но сюжет тут так, уложится в две строчки. Рай и ад, ангелы и черти, хорошие и плохие, наши и не наши. Другое дело – действие. А действие-то не простое. Не просто борьба человека со злом, а борьба его, прежде всего, с собой, за себя. Не волшебники помогают человеку, а высшие силы заставляют его думать, решать, действовать и творить. Не чудеса творить, а свою жизнь. И не только эту, но и ту, которая ПОСЛЕ.
И кто же эти силы? Да так, всего лишь чёрт и ангел. Плюс ко всему в весьма неожиданном амплуа: не умненькая девочка–отличница и непутевый троечник–мальчишка, а как раз и наоборот. Правда, ума у них хватает у обоих. Как и чувств, и способности сопереживать. А уж решимости самоутвердиться – хоть отбавляй. Оно и понятно. Самостоятельные действия без опеки взрослых – и ты уже знаешь, на что способен, на что способны вы оба. Не только на озорство, но и на большое дело, не только на ошибки, но и на их осмысление.
И непутевыми их никак не назовешь. Позерство – это да. Но заслужил, а себя не похвалишь, кто похвалит? Но похвалить хочется. И как ни странно – мальчишку-чёрта. И не только за его вот это: «Я человек мысли и тот день, когда мне придется какую-нибудь проблему решать кулаками, я буду считать самым несчастливым днем в своей жизни». Но и за его серьезность и веселость, легкость и честность. Да и просто за то, что в его мире называют высшим классом «чертового искусства».
Вот они – обычные с виду школьники. И школьные будни, учителя, одноклассники и летняя практика, совсем как у нас. И порой надоедают нескончаемые препирательства главных героев. Но… ведь невозможно без этого. В конце концов, они дети, им хочется и пошалить, и поиграть. Но дети-то они только на первый взгляд, на наш, человеческий взгляд. На самом деле – им многое дано. И силы им подвластны большие. Они купается в возможности это использовать, применить. Но все на грани дозволенного. Не переступить, не дать своим немалым силам бесконтрольного выхода. Играть честно. Игра. Это слово упоминается часто. «Я по натуре Игрок. Борьба – моя стихия. И чем сильнее игроки против меня, тем лучше».
Да, их жизнь протекает в необычном месте: Ад и Рай. Так кто ж они, черти и ангелы? «Мы не зло и не добро! Мы всего лишь ваше отражение! Отражение вашей веры! Мы такие же, как и вы!» И существуют они только до тех пор, пока верят в них люди.
А во что вообще верят люди? Здесь, в этой книге – это главный вопрос. «Вы верите в абстрактную добрую силу? Ну-ну. Вы должны в себя верить! В себя! Верить в то, что вы сможете подняться к Нему, а не в то, что Он спустится к Вам».
Порой жестоки методы этих ребят. И вроде бы правильны они. Бывает ведь, что клин клином вышибают, но не хотелось бы оказаться на месте тех, кто удостоен их внимания. И боль, жестокие прививки – это от чёрта. А дело ангела - делать прекрасное. И обратная сторона испытаний и наказаний – это чудо. Но не то, на тарелочке, с голубой каемочкой, а чудо, которое человек совершил сам, своими силами, верой в себя. И вместе с тем ангелу гораздо трудней. «Она хотела им помочь. А вместо этого? Непонимание и неверие. Для нее, ангела, болезненно уже одно то, что не все люди изменились в лучшую сторону».
Немного затянута эта книга. И докучают постоянные качания головой главного героя: «эх, женщины, вот и пойми их тут…». А эта фраза: «…нашим дамам дай только до кухни дорваться, они там надолго…», она совсем убила напрочь. Оглядываешь себя с недоумением. Возможно, так оно со стороны видней?!
Но оторваться невозможно. И рассуждения автора устами героя об обычных вещах притягивают к книге. Ведь что такое ненависть и для чего нужна человеку боль в познавании мира? И рассуждения о жизненном опыте, о своих ошибках и горьких поражениях. А оригинальный взгляд на власть, на Рай и Ад? И, наконец, любопытное изложение Библии с неожиданной стороны.
И вот уже все позади. Практика у ребят успешно закончена. Они сделали, что хотели, они помогли человеку. «Я отошел в сторону. Что грустить? Все, как обычно. Самая грязная работа на чертях, но никто еще не сказал нам спасибо. И не скажет. Но нам не привыкать».
И это он-то, Эзергиль, будет стоять в стороне? И разве не его это слова: «Это вызов всем – пройти первым! Пройти по Дороге, по которой до тебя еще никто не ходил!» Это разве не его выбор – быть первопроходцем в новых грядущих переменах, ожидающих Рай и Ад.
Время действия примерно соответствует 16-17 векам Земли (позднее средневековье). Государство Талигойя (Талиг) и ее окружение. Противостояние двух группировок – старой и новой аристократии, сторонников прежней династии (Раканы) и «новой» (Оллары), «людей чести» и «навозников». В раскладе участвуют живущий в изгнании наследник свергнутой династии и третьи лица со своими интересами.
Вполне нормальная политическая ситуация. Таких и сегодня полно. Если же ближе к историческим (и, соответственно, психологическим) и литературным реалиям, то «Проклятые короли» Дрюона и «Государи московские» Балашова вполне параллельны по логике и ощущениям. Одно смущает – противостояние длится уже свыше 400 лет – неправдоподобно долго, но на то воля автора, вероятно, это нужно для дальнейшей интриги.
В книге выделяются три главные линии повествования, связанные с основными персонажами: - Ричардом Окделлом, герцогом из старой аристократии – сторонником прежней династии, 16-17 лет, - Рокэ Альва, герцогом из старой аристократии, первым маршалом и сторонником нынешней династии (или скорее статус-кво), 35-40 лет, - Робером Эпинэ, маркизом – наследником герцогов Эпинэ, сторонником прежней династии, 25-27 лет.
Повествование начинается в период перехода противостояния в активную фазу. На наследного принца старой династии Альдо Ракана, живущего весьма стесненно в эмиграции, вышли представители гоганов, торговый народ – где-то аналог евреев (?), с предложением уступить права «первородства», территорию старой заброшенной столицы и некие древние артефакты (находящиеся неизвестно где) в обмен на всяческую поддержку в борьбе за престол Талигойи. Одновременно с предложением поддержки выступает ведущий иерарх церкви. События назревают.
Наследник и его друг-соратник Эпинэ, ничтоже сумнящеся, соглашаются и продают, устав вкушать пареную морковь, неизвестное наследство с потрохами, не дав, при этом себе труда задуматься, чтобы это значило? Продажа совершается путем проведения гоганами мистического обряда на крови. Жуть. Наследничек и его дружок так увлечены красоткой гогани, участвующей в ритуале, что даже и не обращают особого внимания на ритуал и вовсе не интересуются его последствиями. Да, инфантилизм и скудоумие, достойное сожаления.
Эти ребятки и их более умудренные наставники называют себя «людьми чести», а своих оппонентов – «навозниками». Продажа родины в розницу и оптом, призыв и карт-бланш чужеземным завоевателям, разорение житницы родного королевства, голод и смерть населения – чести этих людей не роняют. Они стремятся к высокой цели – к возрождению династии «истинных» королей.
В этой ситуации непонятно поведение династии «завоевателей»-Олларов. В течение 400 лет они чикаются с этими «людьми чести», несмотря на их скрытую и открытую оппозицию, мятежи и другие гадости. В описываемый период пост кансельера-канцлера (!) занимает открытый сторонник династии Раканов, тихой сапой плетущий интриги по свержению своего сюзерена. Как такое может происходить безнаказанно непонятно. Кроме того, королева также явная сторонница (!) старой династии. Что ж такова картина, явленная автором. Государственное устройство и положение, людишки, его устанавливающие (с обеих сторон), оставляют прискорбное ощущение никчемности и мелочности в целях, методах, страстях и т.п.
Единственным государственным деятелем, не вызывающим чувства омерзения или сожаления показан герцог Алва, почитаемый всеми (!) чудовищем. Это человек одинокий, самодостаточный, человек слова и дела. Единственный, чьи действия объективно направлены на пользу государства, а не на личные интересы. Весьма жесток, но адекватен и справедлив – по принципу: по делам – воздаяние, применяемому неукоснительно. Заслужено любим или уважаем армией, ненавидим придворной камарильей (обеими «партиями»).
Вот в эти руки (ежовые) волей судьбы и интриг попадает юный Окделл. Юноша воспитанный в тиши родового замка, в отсветах былой славы и действительной бедности. Зомбирован давно протухшими принципами «людей чести» 400-летней закваски. Главная и единственная суть, которых – что хорошо для «людей чести» и Раканов, хорошо и для Талигойи. Высшей целью оправдано все – личная трусость, предательство личное и государственное и т.п. Короче, все дозволено (им!). Естественно, что зомби-установки не вынесли столкновения с реальностью. Мы наблюдаем, как правда жизни, главным образом, посредством герцога Алва, постепенно доходит до вполне простоватого, зашоренного, но искреннего юнца. Надо отдать должное Алва, им избран жестокий, но верный способ воспитания – действием, он не объясняет, а заставляет думать. Вероятно, юный Окделл в ходе развития событий радикально поумнеет.
Почитаем, оценим. В целом книга оставляет очень хорошее впечатление. Возможно, это единственное с начала года, из читанных мною, произведение фантастики-фэнтези действительно достойное именоваться «романом».
Красивый рядок из 4-х книжек Веры Камши в книжном магазине манил взгляд в течение нескольких месяцев, но привычное опасение заставляло проходить мимо. Не решилась, побоялась. Нет у нас удобных диванчиков, о которых рассказывал Tim, чтобы спокойно сесть и «попробовать» книгу на вкус.
В конце концов, кто-то оказался решительней меня. Вначале исчезла первая книга, а следом за ней, через некоторое время, все остальные. Кому-то книга явно понравилось. Но урок не пошел мне впрок. Следующая книга «Красное на красном» появилась уже этой весной. И пока я добралась до компьютера, пока проверила отзывы, книга уже была куплена. Какой же вывод? В нашем городке появился поклонник этой писательницы.
И вот теперь эта книга и передо мной. Книга? А может не книга, а колода карт, карт Таро? Ведь каждая часть в книге – это высший аркан карт Таро, каждая глава – младший аркан или «придворная» карта. К чему писательница их ввела, таковы ли они на самом деле, такой ли имеют смысл, какой дан, не знаю. Просто все действие книги – это абстрактные события, которые предрекают гадалки, гадая на картах. А вот подробности, живая жизнь – вот в этих самых главах.
Есть четыре Великих Дома Талигойи, четыре Стихии – Стихия Скал, Ветра, Волны и Молнии. И последние их представители. Кто в изгнании, кто в немилости, а кто и на высоте. Они столкнутся в этой жизни, обязательно столкнутся. Но как? И что из этого выйдет? Ты ждешь, волнуешься, но отнюдь не торопишься перелистнуть страницу. Почему не торопишься? А к этому миру надо привыкать потихоньку. Этот мир прописан автором очень обстоятельно и с любовью. Малейший нюанс у нее тщательно продумал, всему придумано свое название. И месяцам с годами, и эпохам. Гербам, одежде, и породам лошадей, всему. Не надо торопиться, надо проникнуться этим миром. Тем более, что описан он весьма красиво.
Два противостояния в стране. Династия былая и династия правящая. Одни мечтают о былом, которое уже давно поросло мхом. Другие живут сегодняшним днем, настоящим. Приверженцы былого стойки. Десятилетия бегут за десятилетиями, уже минуло четыреста лет. А память все по-прежнему крепка. Хотя и обрастает небылицами. И вот уже не Талигойя, а прямо рай земной. И не убедить их в обратном. Не могут они приспособиться, как остальные. Живут ненавистью и передают свою ненависть по наследству.
Один из таких наследников – Ричард Окделл из Дома Скал. Юноша, приехавший в столицу. Похож на Д'Артаньяна? Нет, он совсем не таков. Не мастер шпаги, не такой умелец. Благородства у него, конечно, хоть отбавляй. И быть честным, благородным – разве это плохо? Как оказалось, это очень трудно. И речи мудрые наставников проходят впустую. Твердо в нем только чувство ненависти, накрепко вбитое в юношескую голову. И он увязает в непонятной для него политике, в своей растерянности, в необходимости ненавидеть. «Он не сделал много из того, что должен, и натворил того, чего делать не следовало». А рядом тот, которого боятся и ненавидят все. И в этом единодушие двух лагерей.
Кто он, Рокэ Алва – последний из Дома стихии Ветра, девиз которых – «Против ветра». Каков он, злой рок Талига, потомок старинного предательства, пронесшего через четыреста лет это клеймо? Красив? Невероятно. Силен? И это да. Удача, отвага и смелость – это слова женского рода и он, как и от женщин, не знает и от них ни в чем отказа. Смерть тоже женского рода. Что ж, он знает, что когда-то встретится и с ней.
Его принципы? Не иметь таковых. Его считают Злом? Да он и не отказывается. «Этот человек упивается чужой ненавистью так, как другие богатством или властью». А его стремления – невозможное сделать реальностью. Всем назло. И вот уж неприступная крепость взята. Война с партизанами выиграна. Непроходимые топи пройдены. «Рокэ есть Рокэ. Его много раз называли безумцев перед битвой и еще никогда – после».
Его ненавидят все, но только не его войско. Войско, которое должно победить и с ним оно побеждает. «Это было чудом, но это было! Там, где проходил Рокэ, у людей поднимались головы, а в глазах зажигался огонь. Солдаты не просто не боялись, они верили в победу и хотели боя».
Где-то там, на чужбине и третий представитель Великих Домов – Роберт Эпинэ из Дома Молний. Его жизнь – это потеря родных и близких, нищета, проигранное сражение и преданность наследнику былой династии. Он из тех, кто считает, что Зло – это династия Олларов. Именно они «…не гнушаются ни подкупами, ни предательствами, ни ударами в спину». А, значит, и в борьбе с ними хороши любые средства. Но по мере осуществления вот этих планов, планов гибели целой провинции ради достижения своей цели, приходит и осознание, а так ли они правы? «Только мы решаем, подлость совершили или подвиг, только мы и никто иной! Молва может приговорить героя и вознести мерзавца, такое есть, было и будет, но осудить может только совесть, а совесть требует остановить войну, пока не поздно. Совесть требует одного, здравый смысл и данное слово – другого».
То, что он делает – это Добро или Зло? Думы его тяжелы, а тут еще опять проигранное сражение, чудовищное предательство былого союзника и где-то там неразделенная любовь. Чувство, ради которого он смог бы бросить все. Так ему кажется. Но он не сделает этого. Он из людей Чести.
Кончилась первая книга. Но карты розданы еще не все. Что можно ожидать еще? Появление новых персонажей и возвращение к старым. И не только к привычным, полюбившимся, но и таинственным. К тем, кто вдруг исчез, чтобы появиться снова. Мы будем ждать взросления Ричарда и осмысление жизни Робертом. А Альдо, наследник Раканов и его удивительная бабка Матильда? Ждем встречи и с ними. И что-то нам готовит еще Рокэ Алва, потрясающий в своей неоднозначности персонаж?
Появится и магия, которая в первой книге почти и не видна. «Магия. Люди не могут летать и дышать под водой, и они с этим живут, иногда даже счастливо. Надо смириться с тем, что колдовать нам тоже не дано». Но не может она не быть. Мысли о ней витают в воздухе в первой книге, и она должна появиться в последующих. Многое осталось неясным, нераскрытым. И наше дело - ждать.
Во-первых, название. Почему "Нет", чему именно "Нет" или чего именно "Нет". По-моему, это то самое "нет", которое вырывается у нас, когда мы сталкиваемся с чем-то, что нас сомнет и не заметит, "нет" бесполезное, жалкое, ужасное. Чему именно "нет"? Концу эпохи торжествующей "ванили" и полулегального "чилли"? Концу надежд на счастье? Концу искусства кино, скомканного и выброшенного в мусор - и памяти не осталось? Чего нет в этом "новом прекрасном мире"? А он действительно прекрасен, хоть и ужасен, но ведь присмотреться - так в нем неплохо живется, только не надо любить и надеяться, а когда это было можно?
Во-вторых, герои. Все, без исключения, личности исключительные, простите за каламбур. "Лис" - совсем непохожий на того, осеннего, наконец-то понявший, чего он хочет и убитый на пороге рая. Фелли - жрица и жертва, и ее Дэн - жертва и жрец (или это она - его, кто их разберет), и Вупи - опять жертва и опять жрица, только всем - разное, а сама она гладит шерстку кротуса Алекси, а другую руку положила на свой живот, а Фелли - у ее ног, прижимается щекой к коленке. Йонг Гросс - Мелькор, иного аналога не подберу, Люцифер, осмелившийся задать вопрос, взглянуть извне догмы; ему даже _осмеливаться_ не надо, он так видит, и все. И его - носом, всем лицом в ваниль, задохнуться бы, да не получается, а раз еще можно дышать - можно надеяться, что где-то есть берег и свет. Вот его мне жалко больше всего. Люцифер, который не смог стать царем Ада, догорел по пути туда и попал в Ад уже горсточкой серого пепла, Мелькор, который сделался тихим, деловым подмастерьем Ауле... Может, Йонг Гросс еще и выплывет к берегу, выплюнет ваниль, протрет глаза.. не знаю. Лучше не знать.
В-третьих, мир. Собственно, не так уж он и отличается от современного. Ну, бионы, ну, легальная порнография - главный вид искусства, ну, что там еще? Репликаторы маточные? Китайский в роли мирового языка? Ядерные катастрофы? Если сравнить современный мир и то, что было лет 30 назад (а я помню! - ехидный голосок), так, пожалуй, отличий не меньше будет. Да и изменения коснулись, как всегда, малой доли населения, а уж в России - так и вообще почти только столичного населения. А остальные изменились, не заметив, и живут по-прежнему. И жестокости не меньше, и коррупции не больше.
В-четвертых, сюжет. История полицейского расследования, в которой по всем законам жанра есть коррумпированный босс, молодой идеалист, хитрые и коварные преступники, прикрывающиеся ничего не подозревающими людьми, а также теми, кто подозревает, да не хочет себе признаться. Есть и журналист - разоблачитель. Ну предмет расследования немного скандален, но и это уже где-то было. А вот чего не было - так это такой концовки. Безнадежной, бесперспективной. Нету там никаких перспектив, а есть только ужас, в котором себе признаваться не хочется. Я последние страницы раз пять перечитывал, все думал, что я не так понял... Все так, все как в жизни.
Вот ведь что страшно - все узнаваемо. Книга, которая в буквальном смысле слова насильно раскрывает глаза, которые очень уютно держать полузакрытыми. Ты думаешь, ты такое не захочешь видеть? Вспомни, от чего тебя корежило лет десять назад, а? Захочешь как миленький. Ты думаешь, ты лучше Лиса, ты умнее, порядочнее его? Да ты точно так же идешь на компромиссы с совестью и любовью, как он, и даже по тем же причинам, и с теми же результатами, только не так броско, как он, да ведь ты не в книге, правда? У тебя еще остались иллюзии? На, вот образ Евгения, утешайся, если невмоготу правду вытерпеть. Да только уже не могу утешиться, не получается обратно глаза закрыть. Нет!
Из одноимённой книги: СПб.: Азбука-классика, 2004. – 448 с. – (Правила боя)
Кто из нас не мечтал о том, чтобы мир как-нибудь однажды стал чистым, добрым и справедливым, свободным от грязи, двуличия и боли, сознательно приносимой одними людьми другим. Мечтали – скажете вы – и по большей части будете правы, говоря об этом в прошедшем времени. Но есть и такие, кто с гордостью возразит, что и сейчас следует этой мечте.
Как мне кажется, Олег Овчинников как раз из последних. В своём романе «Семь грехов радуги» он выводит основные принципы созданного им наглядного греховедения: согрешил человек – и результат налицо, точнее на лице и прочих частях тела. А чтобы не путать один грех с другим, вводится цветовая дифференциация: фиолетовый – пустословие, синий – ложь и обман, голубой – равнодушие… И главные герои – молодые и трогательно любящие друг друга супруги – по ходу повествования проходят весь спектр грехов вплоть до красного – убийства, приобретая при этом навыки жизни в новой, ещё необычной для них обстановке полной открытости действий и помыслов.
Впрочем, это я забегаю вперед. А начинается роман довольно буднично: веб-дизайнер Саша и его жена Маришка, работающая на радиостанции ночным ди-джеем, совершенно случайно попадают вместо запланированного концерта на проповедь одной из сект, где абсолютно атипичный проповедник предлагает забредшей публике выделить и очертить границы того, что может считаться грехом в современной жизни. Таких грехов находят семь, и каждому из них присваивается один из цветов спектра.
А уже после проповеди начинаются странные события – все, кто на ней присутствовал (да и вообще все, кто общался как с проповедником, так и с людьми, бывшими на проповеди) начинают менять цвет кожи в строгом соответствии с цветогреховой таблицей… Эпидемия!
А спасение здесь только одно: извиниться, покаяться перед тем человеком, кого твой грех задевает непосредственно, перед кем ты согрешил, причём покаяться обязательно искренне, от всего сердца – иначе не получится, иначе не добиться возвращения естественного цвета…
К пониманию всего этого наши герои приходят опытным путём, методом проб и ошибок они пытаются разобраться в окружающем их хаосе цветоперемен (цвета грехов, как оказалось, могут ещё и смешиваться, производя совершенно немыслимые сочетания). И у них получается, в первую очередь, благодаря любви друг к другу – любви, проходящей сквозным мотивом по страницам романа.
Ещё одна составляющая книги – юмор. Доброе, самоироничное подтрунивание Саши над собой и окружающим миром в собственной интерпретации заставляет неоднократно улыбнуться. А уж некоторые сцены из серии «будни веб-дизайнера» вызывают ощутимое чувство узнавания, равно как узнаются многие реальные места Москвы и особенности быта МГУшной общаги…
«Семь грехов…» нельзя считать новой Библией, это скорее взгляд на проблему под новым углом, с точки зрения простого, не отягощённого философией современного человека. Да и сам список грехов, со слов проповедника-самаритянина, далеко не полон: в нём ещё нет места «медленным самоубийцам» (алкоголикам и наркоманам), да и многому другому.
Овчинников сумел оставить множество вопросов за рамками книги, закончив её в преддверии глобальных событий и заставив читателя домысливать остальное. К примеру: что же будет потом, когда вся Земля будет охвачена цветогреховой эпидемией? Тот же добрый проповедник не случайно чурается, когда его называют самаритянином, он с большим удовольствием будет зваться данайцем, ибо понимает что за дар он несёт в этот мир…
Человечество пластично. Даже слишком пластично. Оно уже научилось жить и смиряться со многими неприятными вещами – смирится и с тем, что грехи каждого отображаются на лице. И будет жить дальше… В самом человечестве такие как Саша или Маришка – скорее редкость, исключение. Большинство очень даже комфортно себя чувствует среди самых жутких грешников – на их фоне собственные грехи кажутся ничтожными. И стоит только толпе таких «цветогрешников» собраться в одном месте, как любой человек с нормальным цветом кожи станет для них, иным, чуждым, олицетворением противника, врага. А значит… незачем избегать прегрешений, незачем искать прощения и искупления. И так удобно. Тем более, что вокруг – такие же, как и ты…
В реальности книги не предвидится общество людей нормального естественного цвета. Такого цвета могут быть лишь младенцы. А нас ждёт общество ярко-черного телесного цвета – с вкраплениями его разных оттенков – и это вне зависимости от расы, национальности и возраста человека. Почему чёрного? Всё просто: смешайте яркие цвета радуги – и что вы получите? Вы получите нас таких, каковы мы есть.
Оценки по семибалльной шкале: Общее впечатление – 6,5 Оригинальность / самостоятельность / неординарность – 6,5 Логичность / последовательность / завершённость – 6 Смысловое содержание / идейность / наполненность – 6,5 Писательский талант / мастерство / умение – 6 Эмоциональность / выраженность автора / вложение себя – 6,5
Заманили меня на этот фильм тем, что пообещали вампиров (это в противовес «Гарри Поттеру и узнику Азкабана»). Вампиров я заполучила, а в нагрузку к ним и Франкенштейна, доктора Хайда, валькирий, оборотней и хоббитов с клыками. Видимо, современным создателям кино уже недостаточно только одного вида нечисти – размах не тот, поэтому и сливают в один фильм все, что угодно. В результате получается нечто винегретоподобное, «Лига выдающихся джентльменов» наоборот. Вот только не было там Шона Коннери, который хоть чем-то мог обрадовать зрителя.
Хотя, на счет радости – это я зря. «Ван Хельсинг» подарил мне больше двух часов здорового смеха. Два раза. Итого – 4 с половиной часа. Замечательно просто! И если во время первого просмотра я слышала комментарии медиков, то во второй раз это был lonli. Мы даже не говорили шепотом, а делились впечатлениями о происходящем на экране в полный голос.
Фильм начинается с того, что толпа крестьян штурмом берет замок Франкенштейна, недовольные лишь тем, что доктор раскапывает могилы. И это можно понять. Мало кому понравится подобное, кроме, разумеется, самого доктора. Дабы окончательно сделать эту сцену напряженной, острой, невыносимой – всех крестьян представили уродами (гнилые зубы, старческие обрюзгшие морды маразматиков), а съемка была черно-белой. Получилось что-то типа «а-ля 1917 год в Питере». Парочка симпатичных лиц появляется только тогда, когда ходячее чудовище – создание доктора Франкенштейна, стоя на самом верху горящей мельницы и держа на руках мертвого ученого (Дракула реши избавиться от ставшего ненужным человека), вопит: «За что?!». Странным образом эта фраза возымела действие – народ замолчал и удивленно уставился на загнанных в западню. Но тут мельница не выдерживает натиска огня и разваливается.
Франкенштейн (теперь уже будем говорить не о докторе, а о результате его экспериментов) – личность весьма незаурядная. «Терминатор на паровой тяге» – так окрестили его мои друзья, так как всеобщий смех вызывала походка предка Терминатора, – когда он наступал на правую ногу, из нее через трубочку выходил пар. И вот это пшикающее горячим воздухом из колена, со светящимся зеленым светом затылком и таким же иллюминатором на груди, должно было вызвать то ли ужас, то ли сочувствие… А время от времени слетавшая с головы «крышка» с обнажением серого вещества и закрепление в прежнем положением – нечто неповторимое. Ходячее разваливающееся чучело, скорбно восклицающее «отец!».
Дракула. То, что этот персонаж не вызовет у меня никаких нареканий, было ясно с первых же минут. Потрясающе стильный мужчина, обладающий шармом и харизмой. Нет, он не красивый, но работа у него такая – быть демоном-искусителем, соблазнителем. И во всем виновата среда, в которой он вырос, да еще сильная психологическая травма в юности – собственная смерть от Левой руки Господа. Но это только закалило его характер – он до самой смерти не теряет чувство юмора, взывая к совести Ван Хельсинга и напоминая, что «ты и я – одной крови». Его бы энергию, да в мирных целях… Он всего лишь хотел жить, хотел иметь детей… И пусть его потомство, на наш взгляд, уродливое и их тысячи. У каждого свои слабости и недостатки. А что может быть лучше большой и крепкой семьи?
Доктор Хайд – не менее веселый персонаж, с не менее трагической судьбой. Правда, в отличие от Дракулы, ему приходится умереть в самом начале фильма. Огромная непропорциональная туша с бакенбардами в верхней части, курящая толстенные сигары (видимо, доктор Хайд знает, где достать подобный нестандартный товар), скачущая по собору Парижской Богоматери, как орангутанг. Не совсем понятно, почему он пользуется исключительно наземным способом передвижения – цепляясь руками за верхние балки, декламируя детскую считалочку, добирается до Ван Хельсинга. Скорее всего, это ребячество, имеющие истоки в детстве данного персонажа. Маленький, «зашуганный» мальчик, хилого телосложения, презираемый ровесниками и приходящий домой всегда с разбитыми коленками, наконец-то перестал быть таковым, заполучив потрясающее средство решения всех проблем. Теперь он сильный, бесстрашный, практически неуязвимый. Естественно, это не могло не сказаться на его отношении к жизни, к людям. Он почувствовал себя богом. Но, так как его умственное развитие не достигло еще стадии зрелости, наблюдаются признаки понимания происходящего как какой-то игры – интересной и безопасной для самих игроков.
Немного отвлекусь от героев фильма, так как вспомнилась лаборатория Ордена. Смотрели фильмы про Джеймса Бонда? Помните те моменты, когда его снаряжали различными новейшими «штучками» для борьбы с врагами? В «Ван Хельсинге» то же самое. Вот только все это на фоне 19 века. Можете представить себе арбалет на бензине? Или световую гранату в стеклянной колбочке? Ну а как вам высококачественные фотографии в начале 19 века и слайды, вместе с аппаратом, который позволяет их просматривать? Или взрывчатка из глицерина? Да, жестокий был век…
Принцесса Анна - девушка в корсете, в высоких сапогах на каблуках, и при всем этом умудряется выкидывать на экране такие трюки, что просто диву даешься. Что-то припоминая из истории одежды, можно сказать о том, что в корсете тех времен нельзя было так прогибаться и крутиться. Впрочем, и в современных корсетах это весьма проблематично. А ее позы – она авторитет воина ими зарабатывает или демонстрирует всем подряд прелести своей фигуры, выгодно выпячивая то, где дополнительный объем не помешает, и втягивая там, где он противопоказан? В общем, абсолютно комиксовый образ – там всегда женщины-воины так одеваются. И непонятно, у нее совсем не остаются синяки? Она несколько раз долбилась лицом о твердые поверхности – и ей хоть бы что. Могли бы справедливости ради небольшой синячок нарисовать…
Ван Хельсинг. Как можно найти человека по рисунку, на котором представлено нечто в шляпе и платке, закрывающем все, что ниже глаз. Иными словами, глаза – это единственное, что относится непосредственно к человеку. И после этого еще говорят, что его портреты развешаны по всему городу и ему надо быть осторожным – а вдруг опознают. Вот только не понятно, и чего люди на него так разозлились – он же вроде бы их и защищает от нечисти, истребляя созданий тьмы. И еще не совсем понятно, за что его обозвали Левой рукой Господа. Вроде бы, этой рукой был Люцифер…
Некоторые эпизоды, вызвавшие у меня чуть ли не истерический смех.
Вопль валькирий, когда убили одну их подружку: «Маришка!». И сколько в нем было боли, слез… Я даже несколько раз их передразнила. А уж как сам Дракула сокрушался… Плакала, но только от смеха.
«Выгибоны» валькирий, когда первая партия их потомства погибла через очень короткий промежуток времени. Стоят на ветерке, изгибаются… Не, определенно, по части жестикуляции они побили любое индийское или японское кино.
Нападение маленьких вампирчиков на деревню – весьма зрелищная сцена. Особенно занятна реакция жителей – нет, чтобы запереться в своих комнатах, залезть в подвалы и не вылезать оттуда до самого утра, все ночью вышли на улицу, да и детей прихватили, чтобы поглядеть – а кто же там к ним летит? Как будто первый раз к ним кто-то летит покушать.
Послушник Карл, сопровождающий Ван Хельсинга, говорит ему, что, дескать, связался он с орденом в Риме, и получил приказ уничтожить Франкенштейна. И как это ему удалось? У них уже было тогда радио, телефоны? Сотовая связь? Интернет?
Перепрыгивание упряжки из 6 лошадей с каретой через ущелье. Чем накормили бедных животных? Какой гадостью, что они даже летать научились? Эх, не было тогда Гринписа…
Зачем палить в оборотня из обычных пистолетов и ружей, заряженных обычными патронами? И пошли на разборки с монстром, имея лишь один пистолет, заряженный серебряными пулями, зная, что обычные патроны ему совершенно не повредят. В результате долго палили по клетке, пока оборотень не вывалился оттуда… И смешно, и глупо.
В один из напряженных моментов Анна вдруг, задумавшись, сообщает, что она никогда не была на море. Ван Хельсинг весь в напряжении, что сейчас откуда-нибудь выскочит что-нибудь страшное, а она вдруг решила помечтать. При чем мечтала она таким голосом, который больше всего подходит для мелодрам, где главная героиня сожалеет о том, как много она в прошлом упустила, что это возможно никогда не произойдет и жизнь прожита зря.
Анна сказала Франкенштейну спасибо за помощь. И тот так был воодушевлен этим, что с огромным энтузиазмом принялся за валькирию. Интересно, а что было бы с ним, если бы принцесса его в щечку чмокнула? Он бы просто всех порвал там.
Использование световой гранаты. Ну и шарахнула же она, что просветила насквозь весь замок. Интересно, а он, замок то есть, совсем пустой внутри? Там даже перекрытий, стен не было? Занятно…
Полеты на веревках – увлекательное зрелище. И в дождь, и в солнце, и ночью и днем – герои перепрыгивают с одной веревки на другую, словно Тарзан. И делают все настолько точно… Нет, это не передать словами, это надо видеть.
Вообще, советую фильм посмотреть от начала до конца. Зачем? Да чтобы увидеть воочию, какие штамповки умудряются снимать сегодня. Мы решили после просмотра фильма, что если убрать некоторые неудачные моменты, сцены, штампы и т.д., то… титры получились очень даже ничего, смотреть можно.
Оценка – 0/10.
P.S. Небольшое пояснение к отзыву. То, что сказано серьезно, содержит гораздо больше иронии, чем все остальное.
Версия для печати
Послано - 05 Мая 2004 : 21:30:25
