Март-апрель 2005 г. Рецензии. Конкурс

1 строка - порядковый номер конкурсной работы. (шрифт - полужирный)

2 строка - название работы или ФИО автора и рецензируемое произведение (по центру, полужирным шрифтом, размер -4).

Далее - основной текст рецензии.

Рекомендуется между абзацами вставлять пустую строку.

В конце рецензии необходимо указать ник автора (даже если автор сам опубликовал рецензию в конкурсной теме) и дату публикации (курсивом).

Пример:
Автор рецензии - Лика.
Опубликовано 13 сентября 2004 года.

Убедительная просьба ко всем участникам - прежде чем публиковать работу, проверьте орфографию и пунктуацию. Инквизиторы могут вам в этом помочь - достаточно прислать рецензию по почте.

Не только великое достойно внимания.

О "Сумме Технологии" можно говорить много – по меньшей мере, в тринадцати томах. Именно из тринадцати томов состоит наиболее полное собрание сочинений Станислава Лема. Фактически, «Сумма Технологии» представляет собой краткий "справочник", содержащий все основные понятия и идеи, использованные Станиславом Лемом в своих научно-фантастических произведениях.

Остановлюсь на одном из таких произведений, кратком, но чрезвычайно выразительном рассказе «Формула Лимфатера» .

Я хочу поделиться с вами мыслями (как научными, так и стилистическими), родившимися после его прочтения. Мысли оформились под названием «Альтернатива Юнга».

«…Вам хорошо меня слышно? Так, позвольте, отрегулирую звук… Немного лучше? Если изображение не очень четко - это ничего, не страшно. Ведь главное - это то, что я собираюсь сказать Вам. Не ждите ничего увлекательного, я просто хочу изложить Вам некоторые факты, которые касаются Вас напрямую, как, впрочем, в равной степени и
всех остальных людей на Земле. Почему именно Вы стали моим первым слушателем? О, нет, нет, не обольщайтесь, просто мне надо было с кого-то начать. Заранее прошу Вас не воспринимать слишком болезненно то, что я Вам сообщу. Вы же в состоянии спокойно принять тот факт, например, что все люди смертны, это ведь не выводит Вас из равновесия. То, что я Вам скажу, будет столь же просто, как смерть и столь же неизбежно. Но, в отличие от смерти, я предложу нечто гораздо более полезное для Человечества! Я надеюсь, что Вы по достоинству оцените мое изобретение. Простите, я немного волнуюсь…. Но не буду тратить лишних слов.

Эволюция, это излюбленное детище Природы-Конструктора, создавая свои произведения живой материи, множество раз забывала и отбрасывала различные свои достижения. Тычась во все стороны, она случайно находила путь развития, обеспечивавший сохранение того или иного вида, а все остальные варианты развития, полученные как бы мимоходом, становились избыточными и были забыты.

Известно, что современный человек устроен не оптимальным образом. Его тело содержит несколько практически бесполезных нефункциональных «деталей». "Деталей", без которых человек мог бы вполне обойтись, и которые достались ему в наследство от более примитивного животного мира. Например, различные атавизмы, иногда явные (и достаточно редкие), как хвосты и конечности с перепонками, иногда скрытые, во внутренних органах.

Так же обстоит дело и с сознанием человека. Оно содержит где-то очень глубоко, какие-то тупиковые «решения» эволюции, которые не развились, так как не могли быть использованы напрямую для сохранения вида, но и не атрофировались полностью. Эти «решения» дремлют и у большинства людей в привычной им среде обитания не проявляются никак. Но такие специфические свойства сознания могут спонтанно проявится. Причем они, обладая зависимостью от каких-то внешних факторов, являются следствием и просто случайных флуктуаций, которым подвержены все сложноорганизованные системы.

Однако я до сих пор не упомянул, о каких именно «решениях» эволюции в человеческом сознании я говорю. Сейчас я приступаю к самому главному.

Так вот, как известно, эволюция развивала жизненные формы не в виде единого большого организма, то есть не сформировались этакие многокилометровые сгустки живой, а далее и разумной субстанции. Эволюция действовала, исходя из критерия выживаемости и создавала отдельных, автономных существ: или быстро бегающих, или наделенных когтями и клыками, или в непробиваемом панцире…

Отдельным существам с автономным, самодостаточным разумом проще выжить, чем колонии – малоподвижной, наделенной множественным сознанием. Такая колония, быть может, и была бы эффективна на тех стадиях эволюционного и цивилизационного развития, когда наибольшей важностью стал бы обладать интеллект, когда проблема индивидуальной выживаемости изжила бы себя в силу, например, социально-экономических причин. Но эволюция не способна предвидеть будущее, не способна моделировать живые организмы, опираясь на прогнозы. Однако в сознании человека в ничтожных долях присутствует это нереализованное, тупиковое «решение» эволюции.
Я хочу сказать, что у некоторой группы людей могут наблюдаться элементы коллективного сознания, как будто эти люди составляют, или их далекие предки когда-то составляли, единый организм. Я говорю, элементы, тогда как в идеале это означало бы, что мысли каждого члена группы доступны остальным как свои собственные; каждый может как бы «вспомнить» мысли другого и использовать, то есть развивать или опровергать, как свои собственные, но уже через призму своей личности. Математическая задача, поставленная, например ученым, специалистом в области кибернетики, может быть решена с совершенно другой точки зрения и очень эффективно, используя, например, зрительные образы художника, или человека с какой-нибудь особенностью мышления, например, верящего в сверхъестественное. Причем всем этим людям не надо объяснять саму задачу, вдаваясь в математические подробности. Каждый из этих людей чувствует ее так, как будто она их собственная, и всегда принадлежала им, и придумана ими.

Теперь о технике этого самого, как мы видим, очень полезного, коллективного сознания. Коллективное сознание проявляется тем сильнее, чем больше группа, его составляющая; но это не означает, что результирующее, общее сознание «умнее», чем его «составляющие». Характерным примером является понятие «толпы». Когда-то давно считалось, что сознание толпы непредсказуемо, ее суеверно опасались, видя в ней земное воплощение воли злых духов. Позже пришла полностью противоположная теория: толпу стали использовать в политических целях умелые ораторы. Однако все теории более или менее согласованы в одном, а именно: сознание толпы можно направлять для реализации «грубых» целей, то есть целей, требующих, как правило, чего-то не сложнее простой физической силы. Тонкая «интеллектуальная настройка» здесь не ведется.

Таким образом, чем больше группа людей, тем выше вероятность возникновения коллективного сознания, и тем меньше возможность использовать его для сложной умственной работы. Предсказуемость большой группы ограничивается формулой «сокрушит – не сокрушит».

Чем меньше группа людей, тем ниже вероятность возникновения коллективного сознания, и тем, однако, больше его предсказуемость, выше его возможности, шире круг выполняемых задач. Эти экспериментальные данные общеизвестны и объединены в теорию под названием «Альтернатива Юнга».

Возникает задача уменьшения числа людей, входящих в группу, с одновременным увеличением вероятности появления эффекта коллективного сознания. Актуальность задачи очевидна: это, прежде всего возможность решать очень трудные задачи, как правило, математические, используя различные индивидуальные подходы и единый центр обсуждения.

И мной, именно мной, разработана система, позволяющая группе из трех-четырех человек как единого целого решать четко сформулированную задачу. Мой метод, правда, зависит от конкретных людей, он не на всех действует одинаково. Если человек "туп ниже определенного уровня", то он не интересен мне как член группы – никакой задачи он в принципе решить не способен. Мое воздействие на такого человека ограничивается тем, что он может немножко воспринимать обрывки чужих мыслей, но не более того. Если человек не обладает чрезмерно яркой индивидуальностью, но с достаточно высоким уровнем интеллекта, то он наиболее подходит для моей теории. Такой человек способен обдумывать мной поставленную задачу и обдумывая ее, мобилизуется, максимально использует все свои способности, все свои знания, пусть даже запрятанные глубоко на подсознательный уровень. Такой человек вспоминает все, когда-либо услышанное, прочитанное раньше, он максимально использует свой мозг только для моей задачи. Но он не способен выйти из-под моего контроля… Вы спросите, зачем я это говорю? Да просто… просто Вы потом все равно все забудете, уж я позабочусь об этом. Это демонстрация силы, если угодно! Но я отвлекся. Человек, неординарный во всех отношениях, отреагирует на мое воздействие следующим образом. При общении с членами моей так называемой группы, он будет воспринимать их мысли как свои, и, естественно, будет с ними бороться, как с чужеродными объектами. И он способен полностью избавляться от них, по ходу дела избавляя и членов группы от моих внушений. Однако такой человек постепенно будет терять свою собственную личность, притягивая как магнит чужие теории, образы, мысли, страдания… Этот процесс необратим. А, потеряв себя, такой человек неизбежно станет членом моей группы.

Вот я говорил здесь о своем "воздействии", о каких-то "внушениях", "влияниях". Вы не понимаете, что это такое? Вы думаете, это нелепые бредни человека, верящего в телепатию и прочую мистическую ерунду? Как насчет доказательств, спросите Вы? Я приведу Вам доказательства! Обоснование моей теории удивительно простое. Если любой человеческий мозг, ну, мой, например, логически непротиворечиво пришел к «Альтернативе Юнга», а затем математически сформулировал задачу управления малой группой с учетом планируемой темы, с учетом начальных данных по всем членам группы… Одним словом, если я «запрограммировал» свой мозг такой моделью, то автоматически получил способность управлять своей группой. Моя власть – просто результат работы программы. Мозг – та же машина, поддающаяся программированию, только на много порядков сложнее конструируемых человеком агрегатов.
Полная потеря человеческой личности, всесторонне образованной, с громадным потенциалом, с собственными гениальными проектами, планами, надеждами… Так Вы могли подумать, если хоть на секунду поверили, что мои слова не совсем бессмысленный лепет. Но любой человек только тогда имеет право на жизнь, когда служит всему Человечеству! Сам по себе он ноль! Потеря личной свободы, но для чего - для грядущего великого Блага всему Человечеству! А решая мои сложнейшие задачи самого широкого круга, от социологии и биологии до абстрактной математики, решая мои задачи совместно, коллективным разумом, повышая эффективность их решения в сотни раз,
Человечество достигнет всеобщей гармонии и справедливости уже в самом недалеком будущем. Ведь в чем главный бич всей человеческой цивилизации? Всего в двух вещах - в нежелании подавляющего большинства людей заниматься точными науками в силу их сложности, и в элементарной нехватке мозгового потенциала в силу ограниченности человеческих возможностей Природой, человек ведь не бог, ведь мозг человека имеет естественные физиологические ограничения.

Я знаю, мои исследования Вы посчитаете безнравственными, но Вы ничего не сможете сделать, Вы никому не поможете освободиться от меня, несущего против Вашей мятущейся воли Цель и Смысл всему Человечеству!

Вы можете не верить мне, но в любом случае, Вы теперь сомневаетесь. Вы будете всегда сомневаться, свободны ли Вы в своей работе, или делаете то, что диктую вам я…
А какие потрясающие задачи мы вместе будем решать! Сколько существует задач, за которые люди не могли даже и взяться в силу своей природной ограниченности! Мы разрешим сложнейшие задачи евгеники, мы разработаем новые методы улучшения человеческой природы путем селекции и скрещивания в человеческой популяции, мы «спроектируем» совершенных людей, объединяя их во все новые и новые группы, создавая иерархию таких групп!

Создадим новую этику, эстетику, психологию, философию, в конце концов! Какое прекрасное будущее ожидает все человечество!.. Вы может быть, спросите, почему именно я буду создавать и руководить группами коллективного сознания? Но ведь нужно же кому-то быть первым, кому-то начать?!

Вы еще здесь? Вы еще слышите меня? Если не я то кто-нибудь другой придет к "Альтернативе Юнга". Но все равно никто не останется свободным, никто, слышите, никто больше не будет жить в хаосе, который порождает эта проклятая свобода, которой пока еще пропитана вся наша жизнь, никто, слышите, никто, никто!!! …»

Автор рецензии: khovansk
Опубликовано 10 апреля 2005 года.

Удун

Часть I. Черный Ящик.

Благополучно получив высшее техническое образование, люди не считают необходимым помнить наизусть прослушанные лекции. Люди начинают творить. Творить свое, новое, нигде и никогда ранее не встречавшееся. Творить, используя как инструменты приемы и правила той техники, которой их научили. Высшее техническое образование - это образ жизни, стиль мышления, а не пустое цитирование вызубренных теорем.

За неимением достаточного количества времени я успею поделиться с вами только своими размышлениями о Великом и Ужасном синтезе Физики и Социологии. Эти размышления навеяны коста-риканским футурологическим конгрессом и целым циклом произведений Лема, посвященным этике, технологии и Человеку Разумному.

С О Д Е Р Ж А Н И Е

1. Глава Первая, в которой я веду свое повествование.

1.1. Введение в проблему "узкой специализации" в Науке и решение
этой проблемы с помощью Черного Ящика.

1.2. Современная футурология и "Псивилизация", или О том, как проблема "узкой специализации" в Науке может повлиять на Практическую
Социологию.

Глава Первая.

"…Из-за скорости время удлиняется - пора бы быть сентябрю, а тут все август да август. Зато, тормозя, я по инерции проскочил весь
сентябрь, и скорость была такая, что звезды вытянулись в огненные полоски…"

2.1. Введение в проблему "узкой специализации" в Науке и решение этой проблемы с помощью Черного Ящика.

- Здра-авствуйте… Зовут меня Эрли Бенсельван. Э-р-л-и, да. Нет, не уменьшительное, шутники сейчас пойдут за дверь. Профессор кафедры кибернетики, комната номер 666. Курс наш называется «Элементы современной автоматики». Рассчитан на два года. В конце каждого полугодия – зачет и экза-амен. Вопро-осы? Тогда на этом с лирикой все, начинаем лекцию.
Поговорим сегодня о «Черном ящике». Наверняка все о нем что-то слышали в школе, при изучении самолетов, но строгого четкого определения вы, разумеется, не зна-а-а-ете.
Понятие «Черный ящик» появилось в физике или даже скорее в информатике еще в девятнадцатом веке. На первых порах это понятие просто обозначало такое символическое «устройство», для которого необходимо лишь, чтобы некоторому набору параметров «входа»
(или, иначе, некоторой функции входа) соответствовал определенный набор параметров «выхода». А по каким правилам, законам, алгоритмам работает такой «ящик», какими уравнениями можно описать его «внутренность» – никого не интересовало. Более того, забегая вперед, скажу, что нас и теперь не должно это интересовать. Нам нужно только уметь правильно задавать начальные данные и уметь
анализировать полученные результаты. Про внутреннее устройство «ящика» мы можем только сказать, что оно должно подчиняться самой общей системе аксиом, о которых я скажу позже, когда вы уже познакомитесь с элементами высшей математики. И мы с вами рассмотрим простейшие математические модели механического и биологического «Черного ящика»…
- Можно вопрос, господин Бенсельван?
- Слу-ушаю, молодой человек.
- Почему нас не должна интересовать внутренность «ящика»?
- Ну, вот я, например, когда играю на пианино, выбираю клавиши, то есть входные данные, а потом получаю результат работы этого музыкального инструмента, то есть звук. И я должен только знать, на какую клавишу надо нажать, чтобы получился нужный мне звук. И мне совершенно необязательно знать, что пианино – это разновидность фортепиано, что это музыкальный инструмент с вертикально расположенными плоскостями, заключающими струны, механику и деку, и с выступающей вперед клавиатурой. И уж тем более мне не интересно, из каких пород дерева сделано это пианино… Все эти знания, конечно, мо-о-о-гут сказать о моей эрудиции, но без них я буду играть ничуть не хуже. Это я привел еще простой приме-е-е-р.

Вот навигатор грузового космолайнера не знает, как работают все тысячи приборов на борту, он знает только, какими должны быть их показатели на панели управления, чтобы корабль вышел на точно заданную орбиту. У вас, кстати, на четвертом курсе будет практика на трассе «Луна-Марс». Там, я думаю, вы четко осознаете, что если бы навигатор был обязан знать принципы работы всех приборов, то он посвятил бы этому изучению лет двадцать, а в навигаторы после сорока лет уже не беру-ут...
- Господин Бенсельван, а не превратятся ли люди в обезьян, которые знают только, что если нажать на красную кнопку, то они получат банан, а на зеленую – апельсин?
- Ну, заче-ем же так утри-ировать, молодой человек? Знаете, в конце двадцатого века в философии было такое направление – постмодернизм. У представителей этой школы было так называемое «следовое восприятие реальности», которое означало «скольжение» субъекта по поверхности происходящих вокруг него явлений без понимания их сущности… я не очень сложно говорю? Так вот, я вовсе не призываю вас к такому бездумному принятию вещей без понимания причин и следствий! Такая философия, распространенная среди большинства, привела бы к полному уничтожению Науки как формы познания. И не только к уничтожению Науки, но и к деградации общества вообще…
…Но я хочу, чтобы вы поняли, что в современном научном мире остро стоит проблема «узкой специализации», то есть ученый становится специалистом во все более и более узкой области знаний, и от этой проблемы не избавится. Она неизбежная плата человечества за все увеличивающиеся объемы знаний. И именно «Черный ящик», я надеюсь, поможет ученому избавится от рутинной посторонней работы и сосредоточить все свои усилия только в какой-нибудь одной узкой области, в которой он действительно компетентен. "Черный Ящик", с умом использованный, - шаг в будущее для ученого…
- Но чем «ящик» отличается от обычной вычислительной машины? И если отличается, как его создают? Кто и как его программирует, чтобы по заданным начальным данным, – данным, как я понял, из любой области знаний, любой структуры, заданных не обязательно в виде цифр и уравнений, – он правильно выдавал ответ? Когда нужно использовать его, а когда обычную вычислительную машину? В чем его преимущества и недостатки?..
- Э-э… молодой человек… погоди-ите, погоди-ите вы! Ваши вопросы – предмет годового курса лекций! Да-а… Но подойдите, подойдите ко мне после лекции, я дам вам почитать кое-что популярное о «Черных Ящиках». Ничего специального, я думаю, вы пока не оси-илите, все-таки вопрос этот очень сложный – в нем и механика, и математика, и биология… Не ожидал, не ожида-а-ал, что на первой лекции первого курса найдется такой заинтересованный слушатель. Вас как зовут?
- Гарольд.

"В Природе существуют объекты, неопределенные в принципе. Но если они будут поставлены в соответствие некоторым формальным объектам теории и если они окажутся в тех же отношениях, что и отношения между объектами теории, то все выводы теории будут справедливы и для неопределимых природных объектов. Может быть, именно таким образом и удастся точно воспроизвести полет шмеля?
А что такое процесс управления объектом? Это целенаправленные изменения динамики этого объекта - природного или созданного искусственно. Под объектом управления будем считать систему с законами классической механики и с определенным числом степеней свободы. Причем известно, что если число степеней свободы объекта больше некоторого определенного числа, то управляемый объект становится неустойчивым. (Механически управляемый манипулятор начинает совершать хаотические движения уже при десяти степенях свободы). В дальнейшем нам пока будут интересны только системы без хаоса, то есть реально поддающиеся управлению.
Мы хотим моделировать объекты природные, то есть как можно более напоминающие "живые существа". Любой объект, как искусственный, так и природный, должен определятся некоторым набором параметров. Параметры этого объекта, вообще говоря, неизвестны, как, например, параметры полета шмеля. К тому же имеется и неопределенность в силах, воздействующих на объект; известны только ограничения на силы. Получаем задачу принятия решений в условии неопределенности. Я думаю, что здесь возможно применить математический аппарат теории нечетких множеств. Минимальная информация о такой системе, о таком механическом Черном Ящике, - это только знак ошибки управления.
Рассмотрим для примера мышцу. Это уникальная механико-химическая машина, осуществляющая прямые преобразования химической энергии, гидролиза, в тепло и механическую работу, минуя всякие другие преобразования. Мышца - несложный механизм Природы-Конструктора - неосуществимая пока мечта Человека-Технолога. А какие возможности откроются перед Человечеством, если удастся создавать объекты, по сложности сравнимые или даже превосходящие эволюционные решения Природы, нашего Учителя! Мышца, все та же простая мышца - восхитительный образчик "Черного Ящика", который работает как само совершенство и невоспроизводима пока современными техническими средствами…

…Выше были рассмотрены подробные математические модели "Черных Ящиков", воспроизводящие некие природные динамические процессы - движения мышцы, полета шмеля. Но ведь коль скоро станут практически реализуемыми такие модели, станет возможным и создание интеллектуальных "Черных Ящиков", способных не только механически, пусть даже и очень сложно, двигаться, но и мыслить, рассуждать, решать задачи, творчески использовать математику. Такие "Черные Ящики", моделирующие работу головного мозга, послужат Координаторами для решения задач, требующих знаний по разным разделам наук. Этот Координатор будет способен собрать воедино и творчески, именно творчески, а не "тупо-статистически", оценить мнения специалистов по узким сферам Наук, ведь специализация ученых становится все более и более узконаправленной. А мир нужно и можно познать до самого конца!"
/отрывки из книги Гарольда Гинти-Ганкеля "Черный Ящик, или По пути Природы-Конструктора". М., Изд-во МГУ: 2077 г./

…Лифт шел только до десятого этажа четвертой зоны. Сухо щелкнула ярко-зеленая кнопка с надписью «10», и массивные двери с тихим шелестом выпустили меня в хорошо знакомый гранитный холл с узкими стрельчатыми окнами. Было пусто и тихо. В противоположном конце холла одиноко горела неоновая табличка «ЗОНА №4».
Желтоватый лунный серп на темнеющем небе заглядывал по очереди в высокие окна. Осенние сумерки сгущали тени в холодных пустых нишах. Я улыбнулся, вспомнив, с каким детским восторгом я жадно оглядывал этот скучный полутемный холл, этот однообразный орнамент на каменных стенах, когда впервые попал сюда, в Институт Космических Исследований. «Это эркеры!» – важно, немного дурачась, говорил я тогда своему приятелю. Может быть, мне хотелось показать, что я почти уже на «ты» с этим большим Институтом, который я сразу вдруг полюбил, хотя все еще немного побаивался его запутанных переходов, высоких залов, мраморных лестниц, многочисленных серьезных сотрудников… Мы с Гарольдом тогда только окончили Физический Университет и приехали поступать сюда в аспирантуру. «Эркеры, я точно знаю!» Приятель беззлобно поддразнивал меня: «А может быть, просто ниши? Или ниши с кактусами уже называются эркерами? Тогда это переворот в теории архитектуры». «Какие же это кактусы, Гарольд? – с наигранным недоумением спрашивал я, а потом, точно актер, скорчив многозначительную мину, разглядывал широкие мясистые листья незнакомых растений с темно-синими цветками, и говорил серьезным тоном, – да, это действительно кактусы, устанавливающие с эркерами причинно-следственную связь». Нам было весело тогда. Мы много чего хотели и от Науки и от самих себя. Мы были молоды, ничем не связаны, и мы чувствовали, что способны перевернуть весь мир, заявить всем на свете о своей гениальности, о своей жажде знаний и новых открытий, о своем упрямстве и о своей силе…

Сейчас для меня все уже далеко не так.

Мне не нужно уже ничего, я устал думать, устал понимать, устал узнавать новое.
…А в нишах, пустых теперь, когда-то очень давно действительно стояли аккуратные горшочки с какими-то растениями. И тогда в этом холле было не так холодно. Наверное, это просто я понемногу старею и больше обращаю внимание на перепады температуры. А может быть, просто в этом году чуть раньше обычного наступила осень.
Теперь я уже скорее просто историк, а не Физик, звание которого я с гордостью носил на протяжении многих лет. Я очень устал. Я, но не Гарольд, этот вечный неугомонный любопытный мальчишка! Однажды я сказал ему: "Гарольд, когда-нибудь на твой жадный вопрос ПОЧЕМУ Природа свысока бросит тебе свое ПОТОМУ. И ты ничего больше не сможешь сделать". На что Гарольд ответил мне:
- Поведение Природы гораздо сложнее поведения простой гусеницы. А человек плохо понимает принципы работы даже этого простого организма и не умеет его моделировать. И пусть Эйнштейн открыл только, что гусеница ползет по кривой ветке. Но человек велик! Начнет с ветки, дойдет до гусеницы и познает и сконструирует саму Природу. И пока я жив и могу работать, я не остановлюсь! Я просто не могу иначе.

Обыватели, то есть люди, от науки далекие, услышав словосочетание "кризис науки", сразу же с каким-то подсознательным удовлетворением начинают разговоры о том, что, дескать, Наука не оправдала надежд человечества, что Наука не способна давать человеку глубокие и всесторонние знания об окружающем мире, что Наука слаба и беспомощна в своих попытках объяснять сверхъестественные явления. И так далее и тому подобное, вплоть до спекуляций на тему, что только Религия спасет человечество от научных заблуждений. О, эти наши милые глупые обыватели, которые могут быть так опасны с этими их вроде бы наивными глупостями. Я, бывший физик, а теперь историк Физики, сразу же хочу объяснить, что именно понимается под термином "кризис науки".

В развитии физики бросаются в глаза две противоположные и на первый взгляд даже взаимоисключающие тенденции. С одной стороны, экспоненциальное нарастание числа исследуемых явлений, все большая специализация, все более детальное ветвление каждого направления. Этот процесс ветвления, дифференциации, особенно ярко проявляется в появлении все новых специализированных журналов и конференций.
С другой стороны, не менее интенсивно идет и противоположный процесс - процесс объединения, синтеза, интеграции. С каждым годом становится все яснее связь между отдельными крупными ветвями физики, между явлениями, которые до этого казались не имеющими между собой ничего общего.

Механика Ньютона объединила движение земных и небесных тел. Электродинамика Максвелла объединила электрические, магнитные и оптические явления. Специальная Теория Относительности Эйнштейна объединила пространство и время. Квантовая механика объединила понятия частицы и волны, детерминизм и вероятность, и на основе этого - атомную физику с химией и физикой конденсированных сред. Квантовая теория поля объединила частицы и силы. Развитие квантовой теории поля объединило между собой различные типы элементарных частиц и фундаментальных взаимодействий между ними; это так называемые теории великого объединения, теории струн, М-теория.
Хотя процесс специализации и ветвления и необходим для построения обобщенной, единой картины физики, тем не менее, для каждого отдельного научного работника он создает очень серьезные трудности.

Дело в том, что с увеличением объема получаемой о мире информации, ученые становятся специалистами во все более и более узких областях науки. Становится невозможным - чисто физически - для одного человека охватить мыслью достаточно широкий научный раздел. Прошли золотые времена великого Гаусса, когда один человек мог знать всю Высшую Математику, а теперь, в двадцать первом веке, заслуженный специалист в области сильных взаимодействий часто просто не понимает не менее уважаемого специалиста в области какой-нибудь альтернативной геометрической теории пространства-времени. Чем глубже понимание данного предмета, тем точнее и богаче язык, его описывающий. Но чем богаче язык данного научного направления,
тем труднее понимать его соседям. Каждый ученый, несмотря на все конференции и симпозиумы, в конце концов, всего лишь человек, всего лишь свой собственный замкнутый мир образов и идей. Человек, который захотел бы стать полиглотом в физике, рискует тем, что у него не останется ни энергии, ни импульса для собственной научной работы. Вот почему я теперь уже просто историк Физики.
Каждому, кто занимается научной работой, приходится вести жестокую борьбу на два фронта: бороться с Природой и с собственным Невежеством. Я уж не говорю о том, сколько усилий надо приложить молодежи, чтобы выйти на более-менее приличный международный уровень, и если есть Бог, то пусть он благословит решившихся вплавь одолеть безбрежный океан познания….

Проблема "узкой специализации" близка мне как физику, я много раз сталкивался с ней. И именно она, в конце концов, победила во мне желание заниматься Физикой, желание проникать все глубже и глубже в тайны мироздания. Однако, я, похоже, становлюсь брюзгой. Постараюсь не говорить больше о своих личных проблемах.

"Узкая специализация" перестает быть спецификой только Науки подобно тому, как Наука перестает быть епархией только профессиональных ученых. Современная Наука успешно пытается взаимодействовать со всеми областями человеческой деятельности, смещая центр тяжести исследований от Физики через Математику и Химию к Биологии и социуму. И вот уже Математика начинает свободно ориентироваться в социально-экономических сферах, из абстрактного искусства для избранных переходя в обслуживание человеческих нужд.
"Черный Ящик", одно из удивительных порождений Науки, созданный для ее блага и процветания, приносит в мир политики, экономики и сложных живых человеческих отношений свою странную специфику.
В современном мире все мы хорошо знакомы с "Черными Ящиками", хотя почти никогда не называем их этим именем;
простейший пример - бытовая техника, которой все привычно пользуются, но практически не представляют себе ее устройства. А более сложный пример - система социальных отношений, принятая в том или ином обществе, система законов, норм, правил, обрядов и привилегий. Люди просто знают, что выполнение определенного условного правила приводит к определенной реакции в обществе, а почему это так, и можно и нужно ли это менять - об этом задумываются все меньше и меньше; скользят по жизни, не понимая сути явлений.
"Черные Ящики", как безусловную помощь прогрессу и всеобщему процветанию, нельзя слепо обожествлять. Но и нельзя замышлять против них смешной детский протест, как против заводских машин, отнявших у людей рабочие места, или против "бесчеловечной" ядерной энергии, или против "загадочно-пугающей" генной инженерии.
Наука не может быть нравственной или безнравственной. Нравственными или безнравственными достижения Науки делают люди (причем, как правило, люди, от Науки далекие).
Попросту говоря, нужно смотреть, что и как мы берем от Науки. К каким последствиям в реальной жизни людей приводит использование того же "Черного Ящика", использованного уже не просто как координатора научных задач и как средства для решения проблемы "узкой специализации", но и во всех отраслях человеческой деятельности.

А раз вторгшись в человеческую жизнь, Наука и ее творения, средства и методы не могут не стать объектами внимания футурологов, то есть тех, кто разрабатывает модели цивилизационного развития; тех, кто прогнозирует будущее и своими моделями и оценками пытается так или иначе направить его в благоприятную для человечества сторону.
Поясню, чем заняты современные футурологи, а потом покажу, почему так важно учитывать проблему "узкой специализации".

2.2. Современная футурология и "Псивилизация" или О том, как проблема "узкой специализации" в Науке повлияла на Практическую Социологию.

"Современные футурологи в условиях развивающейся НТР строят модели социальной системы на основе технико-технологической детерминации, характеризующиеся нелинейными, бифуркационными и иными процессами, описываемыми в естественных и технических науках".

Техногенная цивилизация породила массу кризисных явлений и проблем. Кризис приобретает глобальный характер, затронув все стороны и сферы человеческого бытия - экономику, политику, культуру, экологию, "антропологические характеристики индивида". В настоящее время разрабатываются всевозможные сценарии выхода из кризиса, преодоления его путем "построения нового мирового порядка". Если оставить в стороне откровенно эсхатологические и апокалипсические
прогнозы по поводу неизбежного "конца света" в результате ядерной или экологической катастрофы, то предметом обсуждения могут стать две крайние версии обозримого будущего.

Первая версия, разделяемая многими футурологами, исходит из факта резкого обострения борьбы между странами за ресурсы планеты в ситуации их катастрофического истощения, а также связанная с этим проблема перенаселенности.
На Восьмом Всемирном футурологическом конгрессе в Костарикане господин Хаякава, изучая проблему перенаселенности, предложил модель жилого здания, экономящего как земельную площадь, так и затрачиваемые ресурсы.
"…Разработана модель жилого здания в восемьсот этажей. С родильными клиниками, яслями, школами, магазинами, музеями, зоопарками, театрами, кинозалами и крематориями; предусматривались подземные помещения для погребальных урн, телевидение на сорок каналов, опохмелители и вытрезвители, залы на манер гимнастических для занятий групповым сексом, что свидетельствует о передовых убеждений проектировщиков, а также катакомбы для субкультурных групп нонконформистского толка. Любопытным новшеством было намеченное в проекте ежедневное переселение каждой семьи на другую квартиру - ходом пешки либо коня, во избежание скуки и стрессов. Вдобавок, это здание намечалось снабдить матримониальным компьютером садомазохистского образца, так как по данным статистики, пары садистов с мазохистками, и наоборот, наиболее устойчивы… …Цикл жизнеобеспечения частично замкнутый; все выделения, не исключая предсмертного пота, подлежат регенерации".
Также очень актуальны семь методов Нормана Юхаса из США борьбы с демографическим взрывом: уговоры, судебные приговоры, деэротизация, принудительная целибатизация, онанизация, строгая изоляция, а для упорствующих - кастрация. Нелегальное деторождение должно быть наказуемо. Ведь если ничего не изменится, то, как подсчитано американскими специалистами, через четыреста лет Земля превратится в шар из человеческих тел, разбухающий со скоростью света!

Неизбежным результатом борьбы за природные ресурсы будет образование в планетарном масштабе групп государств, принципиально отличающихся друг от друга качеством жизни. В центре окажутся страны нынешней "семерки", в которую стремится войти Китай и динамично развивающиеся страны Азиатского региона; затем пояс государств с относительно высоким качеством жизни, типа государств Европейского сообщества, примыкающих к "семерке"; затем ряд поясов стран с все более понижающимся уровнем жизни, которые служат источником дешевой рабочей силы, природных ресурсов и размещения добывающих производств.
При глобальном истощении ресурсов возможности развивающихся стран достигнуть уровня экономически развитых стран и их качества жизни становится все меньше.
Становление мирового порядка, реализующего этот сценарий, предполагает доминирование развитых стран над всеми остальными. На первых порах он может сопровождаться трансплантацией в различные страны внешних форм западной демократии и массовой культуры. Реальным результатом этого процесса может стать нивелирование культурных традиций и вырождение многообразия социально-исторических общностей. Демократические формы и институты вполне могут стать прикрытием для возрождения авторитарных способов правления. При этом совсем не обязательно, чтобы авторитаризм был персонифицирован, он может предстать в форме анонимной "теневой власти", выражающей интересы узких социальных групп, манипулирующих общественным сознанием.
А современные информационные средства открывают для этого широкое поле возможностей.

Многие пороки той или иной государственной системы ревностно скрываются от других государств с помощью огромного количества масок. Маски бывают многоуровневые, разные по сложности и по степени вложенности, и по тому, конечно, на кого они ориентированы.
Во многих современных культурных сообществах в общепринятые нормы поведения входит постоянная, не сходящая с лица улыбка.
За простой вежливой улыбкой можно скрыть просто свое сиюминутное плохое настроение. А можно каждодневной, тщательно отутюженной улыбкой на миллионах лиц скрывать медленное, но неуклонное движение цивилизации к закату. Эта улыбка естественна, привычна, она каждый день смотрит на нас с экранов телевизоров, нам ослепительно блестят зубками красотки с ярких рекламных щитов…. Улыбка становится маской, и уже сейчас она часто не снимается при виде крови, смерти, насилия. Зачем ее снимать, зачем отказываться от привычного образа жизни? Улыбайтесь! Улыбайтесь и пейте "Кока Колу"!
Я сказал, что маски бывают многоуровневые. Когда мы хотим кого-то обмануть, лицемерим и улыбаемся, скрывая неприязнь к собеседнику под ворохом пустых приятных фраз, мы все же отдаем себе отчет в своих действиях. Мы сами контролируем свою маску. Или думаем, что контролируем? А ведь вполне может быть, что улыбаться нас легко, постепенно, но невероятно навязчиво заставляют. Заставляют средства массовой информации, заставляют правила и нормы поведения, заставляет общество, в котором мы живем.
Процесс информатизации пронизывает все сферы общественной жизни. Одной из главных ценностей и одним из наиболее действенным способом влияния на массовое сознание становится информация, которая циркулирует по каналам связи и объединяет людей. Современные коммуникации открывают новые невиданные возможности: сложные произведения искусства, научные теории, политические идеологии - словом, все, что требовало раньше соответствующего образования, социального статуса, свободного времени и материальных средств, стало общедоступным, и подается "масс медиа" в упрощенном виде, все более и более упрощенном с каждым днем. Сегодня все все знают, но знания эти настолько "скользящие по поверхности", настолько не проникающие в
истинную суть вещей, что ценность таких легко доступных знаний начинает вызывать сомнения. Прежний линейный способ восприятия мира, понимание, основанное на логической последовательности, аргументации и обосновании, уступает место общему охвату происходящего. С одной стороны, свобода, творчество, доступность - преимущества "масс медиа", но с другой стороны, очевидны и опасные последствия. Переплетение научного, художественного, политического, религиозного
языков в современных массовых печатных изданиях становится сочетанием совершенно разнородных воззрений, взглядов, при которых игнорируется необходимость их внутреннего единства и непротиворечивости. Слитность и синтез - не всегда достоинство. А власть растворяется в современных "масс медиа", становится невидимой и всепроникающей. Она овладевает информацией и проникает в сознание в форме как научных, так и развлекательных программ и совершенно уходит из-под контроля общественности. Современные средства массовой информации очень далеки от того, чтобы быть проводниками идеологии социальной справедливости, чтобы пропагандировать достижения современной культуры. Забавляйте себя острыми ощущениями, смотря традиционные боевики, "take it easy" и пейте "Кока Колу"!
И общество перестает оценивать мир адекватно, во всей его простоте, красоте и сложности, перестает понимать истинный смысл тех или иных политических акций, тех или иных межгосударственных договоров или конфликтов. И подавляющее большинство не слишком хорошо образованных и эрудированных людей идут на поводу у немногих. Причем идут радостно и с готовностью, искренне веря, что так для них лучше. Все классно и жизнь прекрасна! Может быть, немного наивно? Тогда скажите мне, как давно Вы, мой читатель, разговаривали о по настоящему сложных вещах с по настоящему неглупым собеседником?
Эти немногие управляют народами и государствами просто потому, что владеют информацией, являющейся основной ценностью нашей эпохи. Эти немногие фактически являются "Черным Ящиком" для всех остальных. Здесь входные данные - многочисленные формальные опросы общественного мнения, которые реально никто не учитывает, огромное количество
развлекательных шоу, рекламные кампании и так далее. А выходные данные - это, например, каждодневные новости, которыми снабжают общественность, это пресса, это реакции различных производственных компаний, якобы учитывающих общественное мнение. Но никто и никогда, кроме все той же информационной элиты, не узнает, что происходит в мире на самом деле, каковы реальные факты и события, что служит реальными причинами тех или иных поступков, влияющих на судьбы государства. Информационная элита - "Черный ящик", и его работа, как это и положено по определению "Черного Ящика", не известна одавляющему большинству людей.

"Вторая версия, альтернативная, фиксируя ту же реальность и глобальный характер проблем, исходит в своем видении будущего из гуманистических посылок и соображений. На первый план выдвигается идея преодоления неравномерности развития стран и мировых регионов. Суть этой альтернативной реакции на разрастающийся кризис техногенной цивилизации состоит в предложении внести существенные коррективы в общую стратегию мирового развития: вместо безудержного расходования энергетического потенциала планеты - ставка на энергосберегающие технологии; вместо хищнической эксплуатации естественной среды и ресурсов - минимизация технико-технологического вмешательства в природный процесс; вместо расширения производства и всевластия экономики - ориентация на культуру и сохранение природы. Надежды на становление информационного общества в планетарном масштабе связываются с постепенным неуклонным уменьшением вещественно-энергетического и увеличением информационного потребления. Человек не может плыть по течению времени, спокойно наблюдая за происходящим
вокруг. Он должен осознавать себя в окружающем его мире и сам творить свою историю, созидая во благо развития человечества.
Ведь надо же когда-то начинать быть человеком будущего, человеком разумным, гуманным, деятельным и созидающим во имя высоких идеалов…" Простите, но такими патетическими лозунгами, причем облеченными в такой тяжелый казенный язык, никого не привлечь, не убедить, не заставить задуматься о судьбе Человечества. Тем более все лозунги, даже не столь наивно звучащие, преследуют всегда совершенно другие цели, широкой общественности не ведомые.

Согласно второй версии ситуация принципиально не меняется, просто сокращается разрыв между странами с разным уровнем жизни. (Это довольно утопическая идея, аналогичная никогда не реализуемой на практике идее всеобщей справедливости).

Итак, фактически некая "информационно-интеллектуальная" власть немногих над многими. Я, конечно, несколько утрирую. Чуть-чуть сгущаю краски, но ведь так, на контрастах, и видно лучше.
А представьте, в эту власть еще капнуть последних достижений Науки. Несчастной беспристрастной Науки, которую последняя домохозяйка считает то безнравственной, то лживой, то сфальсифицированной, то бог весть какой еще, в зависимости от настроения и погодных условий. Наука не может быть нравственной или безнравственной; в цвета Добра и Зла ее облекают люди, за частую, по запросам и общественному мнению тех же самых домохозяек! Но я отвлекся; просто не люблю домохозяек.

Вот на арену и выходит "псивилизация".

"…Развитие цивилизации не могло пойти по другому пути с тех пор, как на смену наркотикам и прагаллюциногенам пришли так называемые психолокализаторы с высокой избирательностью воздействия".
Но настоящий переворот совершился лишь когда удалось синтезировать масконы, или пуантогены, - то есть точечные галлюциногены.
Наркотики дают лишь временную отстраненность от мира в восторженные и упоительные грезы, но от мира они не изолируют. Галлюциногены заслоняют собой весь мир! Человек думает, что сидит в роскошном ресторане, на столе перед ним шабли, куропатки, закуски в соусе беарнэ… А на самом деле лежит он на многоярусных нарах и ест руками из чана, подвозимого конвейером. На планете Земля из-за перенаселенности, из-за недостатка природных ресурсов от голода погибают миллионы человек! Откуда в таком мире возьмутся куропатки? И сам наш мир - давно уже труп, прекрасно сохранившийся, поскольку его все искуснее мумифицирует "Информационная Элита". Тайная химиократия - почему не вариант новой политической власти? Чем плоха двуодурь
благотворина и суперумилина с фелицитолом? Вот вам будущее!

И такое будущее - естественное следствие проблемы "узкой специализации", перешедшей из Науки в Практическую Социологию. И вот почему.
Представьте себе одно из естественных решений актуальной уже сейчас проблемы перенаселения, а именно, создание на планетах Солнечной Системы условий, пригодных для жизни. Построить огромные ракетные флотилии, изменить климат, преобразовать атмосферы Сатурна и Урана! Естественно, с проектированием появляются реальные трудности, непредвиденные проблемы, запросы на кредитование и ассигнование.
Уполномоченные проверочные комиссии изучают документы, фотоснимки, статистику.
В общем, изучаются отчеты, которые так легко подделать. А высадится для проверки на месте на сами планеты могут ведь только космонавты, только "узкоспециализованные" люди. Отчетность можно подделать, а еще проще прибегнуть к масконам.
И так во всех отраслях человеческой деятельности. Зачем что-то создавать, если можно с помощью масконов внушить, что уже обладаешь желаемой вещью! Никто не может никого проверить. Никто не может проверить, подвергается ли он в данную секунду действию масконов или нет. Все живут в мире иллюзий, "скользят" по явлениям, не в силах проникнуть в их реальную сущность. И нет уже никакой "Информационной Элиты", потому что сами изобретатели масконов попали в сети своего изобретения.
Человек, уставший от обмана, жаждущий узнать, кто и как всем управляет, врывается, наконец, в зал заседаний "Информационной Элиты" и… зал пуст! И только посередине стоит гладкая урчащая Машина, "Вещь-в-Себе", Абсолютный Черный Ящик, никем не контролируемый, машина, управляющая распыление масконов и обрекшая одурманенное иллюзиями Человечество на неизбежную гибель.

Это, конечно, преувеличение, но все-таки, Господин Бенсельван, а не превращаются ли постепенно люди в обезьян, которые знают только, что если нажать на красную кнопку, то они получат банан, а на зеленую – апельсин?…

Какие же задачи могут стоять перед футурологами такой "псивилизации"? Какие планы выхода из сложившейся, казалось бы, совершенно безвыходной ситуации, они могут предложить? Ведь футурологи обычно оптимисты. Несмотря на их частые довольно мрачные предсказания, они ведь тоже люди и тоже хотят верить в счастливое будущее. Говорят, однажды на конференц-зал, где проходил конгресс футурологов, упала атомная бомба; футурологи-оптимисты заявили, что это было просто землетрясение.

"Оздоровление общественных отношений путем введения в атмосферу тысяч тонн инверсина - препарата, который инвертирует все ощущения на 180 градусов. После этого внушаемые масконами комфорт, чистота, сытость, красивые вещи станут всем ненавистны, а давка, бедность, убожество - пределом желаний.
Затем действие масконов полностью устраняется. Только теперь, столкнувшись с укрытой доселе реальностью, общество обретет полноту счастья".
Второй проект предусматривал растворение в воде специального вещества, обращающего ход времени, так что люди, появляясь на свет, чувствовали бы себя стариками. Таким образом, устранился бы явный изъян человеческой природы: чувство смертности. Правда, остается вопрос о финальной стадии пребывания в волшебной стране младенчества. Возможная терапия в "государственном эвтаназиуме"?
"Третий проект, рассчитанный на долгие годы, был куда радикальнее. Он предусматривал эктогенезис, деташизм и всеобщую гомикрию. От человека оставался один только мозг в изящной упаковке из дюропласта. Обмен веществ предполагалось перевести на ядерный уровень. Промышленность завалит рынок манипуляторами,
педикуляторами, гастропуляторами, а также головороллерами".

Футурологи, должно быть, сошли с ума? Но если каша заварена, то нужно ее расхлебывать. С точки зрения здравого смысла историю человечества не понять. Разве Кант, Аверроэс, Сократ, Ньютон, Вольтер поверили бы, что в двадцатом веке бичом городов, отравителем легких, свирепым убийцей, объектом обожествления станет жестянка на четырех колесах, а люди предпочтут погибать в ней, каждую пятницу устремляясь лавиной за город, вместо того, чтобы спокойно сидеть дома.

Я не хочу, да и не могу, делать какие-либо выводы относительно будущего нашей цивилизации. Я не футуролог и не социолог, я ведь просто историк Физики. Я просто показал Вам, что может произойти со всеми нами, если в силу своей прирожденной человеческой глупости и беспечности мы будем смешивать скопом все понятия из Математики, Физики, Биологии, Социологии, Этики, Морали, Религии. Понятие
единения всех достижений человеческого разума, принятие синтеза совершенно не совместимых, а часто просто противоречащих друг другу дисциплин, может привести к катастрофическим последствиям для всей земной Цивилизации.
"Черный Ящик", созданный Гарольдом, открывает потрясающие перспективы в Физике и Биологии, но это же изобретение, использованное для нужд Социологии, может привести просто к катастрофе. Почему это так? Несовершенство человека? Антропный принцип? Быть может.
Я не хочу делать больше никаких выводов, тем более выводов, касающихся моральной стороны научной деятельности.
И пусть меня сочтут эгоистом и человеком, открывающим ящик Пандоры, не задумываясь о судьбах Человечества, но я все-таки скажу только одно: "Да благословит Бог моего друга Гарольда".

Часть II. Гарольд и Теория Сложности.

«Бесконечно дышит вселенная,
Мчат ракеты, как сгустки солнца.
Это – ваши мечты и прозрения.
Ваши знания. Ваши бессонницы.»

Р. Рождественский

Мозг Человека – машина с конечным числом элементов.
И поэтому существует простое физиологическое ограничение на возможности человеческого разума. Это ограничение рано или поздно будет достигнуто.
Подвиг Человека в том, чтобы, осознав свою ограниченность, данную раз и навсегда Природой-Конструктором, не терять веру в себя, не останавливаться на пути познания законов Мироздания. Гений Человека в его способности обойти самое жестокое правило своего Конструктора.
Человек велик!
И рано или поздно, так или иначе, тем или иным способом, но он овладеет Вселенной.
И станет Хозяином своего же Конструктора.

...«Все-таки «барьер узкой специализации» существует не для всех», – сказал я. Он улыбнулся. Понял и оценил мое замечание. «Не представляю, о чем ты, Саша, – он невинно посмотрел на меня, но в его глазах блеснули озорные искорки, – Термин как будто из психологии? Я в этом не компетентен.»…
Собрание трудов ИКИ. «НАЧАЛО КОСМИЧЕСКОЙ ЭРЫ» Т.1 «ЖИВОЕ ЗЕРКАЛО», стр. 243

Зал для отдыха был, конечно, пуст. Множество пустых «разнокалиберных» стульев неопределенного цвета из коридора и ближайших лабораторий стояли невпопад повсюду – по отдельности и тесными заговорщическими кучками; пустые потертые кожаные диваны темнели вдоль стен и завешанных пыльными шторами высоких окон. Заваленные бумагами столы белели в полумраке, недопитые чашки кофе напополам с пылью, должно быть, устали ждать хозяев. Под столом пульсировал огонек забытого авто-уборщика; авто-уборщик напоминал крошечную серебристую таксу, у которой вместо носа был бесшумный портативный пылесос – наверное, новая модель…. Наверное, все опять в Главной Лаборатории.

Я пересекал полутемный зал, почему-то стараясь ступать тише; тишина – такая редкость в Институте. Тишина напоминала мне мою молодость. Лет тридцать назад на целые этажи новенького, только что построенного пятнадцатиэтажного здания Института Космических Исследований (ИКИ) приходилось в среднем по пол-профессора, по четыре научных сотрудника и по одному лаборанту. Тогда в пустых коридорах тихонько и однообразно гудели лампы, что-то изредка потрескивало за щитками электросчетчиков…. Давно это было.

У выхода из зала – там, куда я шел, – желтыми огоньками в ряд мерцали давно не выключенные лампочки. Перед тем, как открыть большую металлическую дверь, я обернулся. Красный глазок авто-уборщика под столом грустно подмигнул мне, а я вдруг вспомнил, что еще застал те времена, когда по коридорам Института ходили обыкновенные уборщицы в синих халатах с мокрыми тряпками и вениками. Когда, наконец, мне дали здесь кафедру Космологии, наши соседи по этажу из Системного Отдела Бытовой Кибернетики (на местном жаргоне – «собаке») уже конструировали авто-уборщиков для всего Института. Иногда проектировщики шутили, делали манипуляторы роботов в форме то ложки, то карандашной точилки – в Отделе не признавались механические карандаши, – то еще чего-нибудь; один раз даже сделали венчик для омлета и авто-уборщика в корыстных целях тайно увели на кухню.

И почему я вдруг вспомнил о каких-то авто-уборщиках? Почему я никак не могу заставить себя думать о главном, о том, ради чего я, собственно и примчался в Институт? И бросил на аспирантов свою почти двухлетнюю работу по третьей межгалактической радиоантенне МR3. Группа Эренгарда в 2026 году, ища радиосигналы гипотетических Внеземных Цивилизаций с помощью МR2, сенсационно объявила о Первом Контакте. Но они обнаружили за орбитой Плутона всего лишь потерянный лет десять назад солнечный зонд. Я увлекся их разработками и кое-что модифицировал в них, в результате чего и появилась наша МR3. В настоящий момент мы проектировали гигантский, почти с малую планету величиной, корпус антенны. Правда, после неудачи Эренгарда это направление считалось бесперспективным.

А теперь все, наверное, считают, что я бросил свой проект ради сенсационного проекта Института в погоне за… новыми веяниями научной «моды», что ли. Плохо же они меня знают – уж за «модой» в науке я никогда не гонюсь. Я всегда занимаюсь тем, что интересно мне…. Ну почему же все-таки мои мысли упорно останавливаются именно на авто-уборщиках? Наверное, потому что они просты и понятны. Этакий эталон простоты и понятности, тогда как на другой чаше весов – Черные Ящики, проклятые Черные Ящики, краеугольный камень нового проекта Института, проекта, ради которого я сегодня здесь!
Как известно, к концу 20-ого века, как в теоретической, так и в экспериментальной науке наметился кризис. Я буду говорить в основном о физике, так как я сам физик. Кризис наметился довольно, я бы сказал, философского плана, причем понятный только тем, кто имел к науке самое непосредственное отношение, хотя кризис этот, в конце концов, затронул даже очень далеких от науки людей.

Дело в том, что, с увеличением объема получаемой о мире информации, ученые стали становиться специалистами во все более и более узких областях науки; становилось невозможным – чисто физически – для одного человека охватить достаточно широкий раздел. Прошли те золотые времена великого Гаусса, когда человек мог знать не только всю высшую математику, но и ВСЮ физику…. Теперь же заслуженный специалист в области общей теории относительности часто не понимает не менее уважаемого специалиста в области, например, суперструн. А дальше еще хуже…. Вот показательный пример: наступает ситуация, когда человек, изучая, например, слона, говорит: «Я никогда не видел слона и не имею ни малейшего представления, что это такое – да мне это и не нужно! Я знаю пять отличий химического состава бивней двух взрослых особей различных ареалов обитания, а в этом я специалист мирового уровня и горжусь этим».
Представьте теперь, что нужно решить задачу, требующую знания многих разделов теоретической физики. Каким же образом следует согласовывать мнения специалистов, если не найдется человека, способного оценить задачу в целом? И не забывайте, что речь идет о задачах не конца двадцатого века, а о второй половины двадцать первого.
Я нашел красивую математическую аналогию сложившейся ситуации. Представьте себе современную «задачу», например, физики, как некоторое множество, некоторый континуум, то есть бесконечное число точек. Специализация каждого ученого также есть некоторое множество, некая совокупность знаний; специализация становится уже или, иначе, в пределе множество знаний стягивается в «точку». Специалистов конечное число, а значит, число «точек» тоже конечно. Значит, специалисты никогда не «заполнят» множества «задачи». Задача не будет решена полностью. Любопытно только, когда наступит этот предел, когда каждый ученый-специалист будет знать «все-ни-о-чем». По-моему, время это уже близко.

Вы скажете, что можно согласовывать мнения специалистов с помощью искусственного интеллекта, для которого гигантский объем информации не представляет никаких затруднений? Но речь должна идти о так называемой «думающей» машине, которая способна не только систематизировать получаемую информацию, но и «понимать» ее. Нет пока такой машины и по моему глубокому убеждению и не предвидится в ближайшем будущем.

А теперь о теории Черного Ящика.

Коротко говоря, это и есть устройство для согласования мнений специалистов; устройство, которое «оценивает» задачу «внутри себя» и выдает готовый результат. Как же его сконструировать? Первые примитивные Черные Ящики содержали в себе обычный алгоритм, написанный человеком. Собственно, их и «Черными» Ящиками нельзя было назвать, так как существовал человек – автор алгоритма. Черный ящик должен работать по принципу «вопрос-ответ». Каким образом получается ответ – человеку не известно; решение не может быть алгоритмизировано человеком. Для примера скажу, что сама Природа является Черным Ящиком, с ней и ведет разговор человек в режиме вопросов и ответов. Но как же сконструировать Черный Ящик? Ведь, по определению, человек не может его запрограммировать. Получается, Природа должна согласовывать мнения специалистов?

Представим себе на минуту, что Черный Ящик каким-то образом создан. И вот сразу же задача для него.

Представим себе, что необходимо технически соорудить очень большую, размером порядка размеров малых планет Солнечной Системы, конструкцию для определенных целей (кстати, моя недостроенная радиоантенна MR3 – частный случай такой конструкции). Существуют специалисты по отдельным, совершенно различным маленьким блокам этой конструкции, например, по защитным, навигационным и так далее. Известно, для чего должна быть предназначена вся конструкция целиком, например, для фокусировки солнечной энергии в определенной точке некоторой орбиты. Но не известен способ сборки такой конструкции! И не только не известен, но, оказывается, и в принципе невозможен, так как его алгоритмизация занимает время порядка существования самого Солнца! Алгоритм сборки упростить невозможно: существует знаменитый барьер Илки-Герхарда-Мацудайры (2019 год) об ограничении на размер любых астроинженерных конструкций цивилизации на некотором этапе технологического развития. В свое время учет этого предела заметно повлиял на проблему поиска Внеземных Цивилизаций, но не об этом сейчас речь. Так вот, этот предел показывает, что невозможно рассчитать с помощью алгоритмов, созданных человеком, конструкцию больше некоторых определенных размеров.
Мы так привыкли, что математика – это удивительное творение человеческого мозга – никогда не подводила нас при описании окружающего мира. Однако известно, что в Мультивселенной, этой необъятной совокупности различных миров, куда входит и наша Вселенная, законы физики могут реализовываться по-разному и существуею миры, где математика местных существ абсолютно не применима к окружающей действительности. Зная об этом, Человечество почему-то пребывало в полной уверенности, что, коль скоро симбиоз математики и физики складывался так удачно на протяжении тысячелетий, то так всегда и будет, что нас «минует чаша сия», когда самое сильное наше оружие окажется бесполезным.

А при использовании Черного Ящика такая гигантская конструкция «в принципе» может быть создана! Ведь барьер Илки дает ограничение только для алгоритмов, созданных человеческим мозгом. Одним словом, все замечательно, остается только создать Черный Ящик!

Споем дифирамбы о пользе такого проекта. Конструирование на околосолнечных орбитах группы энергетических установок (проект «ESol») для сбора и фокусировки в заданной точке почти 90% всей энергии Солнца позволит человечеству перейти на существенно новый этап развития. Позволит, наконец, овладеть всей планетной системой Солнца, позволит реализовать самые смелые идеи, предсказанные еще Циолковским и Дайсоном….

Вот это и есть та сверх важная задача, ради которой я и примчался, забросив все свои дела. Именно задачу «ESol» и поставил Институт. Кстати, если решается эта задача, то автоматически я получаю метод проектирования и своей межгалактической антенны и еще много чего такого, что я боялся и рассматривать даже в своих самых дерзких планах.
А задача действительно могла быть решена, ведь в Институте был создан и успешно прошел испытания первый Черный Ящик. Сотрудники Главной Лаборатории спроектировали реально работающий Черный Ящик! Так, во всяком случае, мне сообщили.

Барьер Илки занимал сейчас многих. Особенно наглядно можно было его проследить, изучая задачу «ESol». Если бы число блоков было равно бесконечности, то есть система «ESol» не была бы замкнутой, а взаимодействовала с космосом в смысле обмена материей, тогда возможно было бы объяснить, почему система не алгоритмизируема. Если бы блоков было конечное число, но каждый из них представлял бы некоторую пульсирующую динамически-стохастическую систему, то тогда задача стыковки блоков также не поддавалась бы алгоритмизации. Однако в нашей задаче мы имеем конечное число строго детерминированных составляющих! Барьер Илки–Герхарда–Мацудайры тем и удивителен для человеческого понимания, что он устанавливает глубокие, ранее не обнаруженные в силу технологических несовершенств земной цивилизации, связи между особенностями и возможностями человеческого мозга и размером астроинженерных сооружений. Пожалуй, даже Теория Относительности Эйнштейна не была для всех нас таким потрясением. А ведь многие ученые утверждали, что к концу 20-ого века все основные законы физики будут установлены.

Я не спеша шел по коридорам, собираясь с мыслями. Услужливая память подсказывала, куда нужно сворачивать, чтобы попасть в Главную Лабораторию. Я не был в Институте несколько лет, но легко находил дорогу по запутанным переходам.

Официально я был приглашен сюда руководителем Главной Лаборатории Гарольдом Гинти-Ганкелем для того, что бы просто поделиться опытом работы с так называемым «классом астроинженерных объектов микро-планетарных (то есть, спутниковых) уровней». Моя недостроенная радиоантенна, размерами порядка малых планет, принадлежала как раз к такому классу; задача «ESol» предусматривала несколько более крупные объекты. Для этой же цели, я думаю, пригласили и учеников Эренгарда. Хотя они давно уже занимались чем-то другим, опыт у них должен был сохраниться. Больше по таким вопросам специалистов не было.

По менее официальной версии, блуждавшей по Институту, считалось, что я буду с таинственным видом выведовать секреты нового институтского проекта. А потом попытаюсь что-нибудь использовать и для собственной радиоантенны. Но мне было нужно другое. Да, безусловно, было бы замечательно, если бы моя работа с радиоантенной продвинулась, но сейчас это все отступило на второй план. Сейчас моими поступками двигало какое-то глубинное древнее люботытство. То самое неистребимое человеческое любопытство, которое приводит к созданию или разрушению целых миров.
Прежде всего, я хотел знать, КАК работает его Ящик, не подделка ли это, просто подогнанная на выполнение заранее известных тестов (к сожалению, довольно распространенный метод в научных и псевдонаучных кругах). И я хотел знать, ПОЧЕМУ было принято решение слепо – именно слепо! – довериться Ящику в проекте «ESol»: ведь проверить правильность работы Ящика на еще не решенной задаче нельзя, потому что алгоритм работы Ящика неизвестен. Почему Ящик работает правильно, если не известно, КАК он работает? Одним словом, я, физик, просто не понимал, что такое этот Ящик. Или Господь Бог в лице руководителя Главной Лаборатории подрядил Природу занятья астроинженерией, впихнув ее, матушку, в этот Ящик?

Наконец, вдалеке послышался все нарастающий шум голосов. Мне стали попадаться какие-то озабоченные люди в халатах, – по-видимому, лаборанты – снующие по коридорам и переговаривающиеся на ходу быстрыми отрывочными фразами. Люблю, когда царит атмосфера страшной занятости; чувствуешь, что и ты причастен к ней…
В дверях Главной Лаборатории я столкнулся со своим бывшим сотрудником по кафедре Космологии, Юри Отсом, который, став уже профессором, занимал теперь кафедру Математической Статистики. Это был плотный коренастый здоровяк в очках из роговой оправы, которые он носил, видимо, только для солидности. Он отличался неизменной жизнерадостностью и оптимистично подходил к любой, даже очень сложной задаче. Он был всегда уравновешен, рассудителен и мог похвастаться достаточно широкой эрудицией в научных вопросах, что в наше время было большой редкостью. Пожалуй, из всех моих многочисленных сотрудников, с которыми мне когда-либо приходилось работать, с ним мы всегда ладили лучше всего. Я, кстати, был знаком еще с его отцом, Ойером, и знал Юри еще с детства.

Но сегодня Отс был весь какой-то раздерганный, что никак не вязалось с его обычными неторопливыми манерами.
- А, Александр Константинович! – тем не менее, с искренней радостью приветствовал он меня, – как ваши дела с радиоантенной?
- Рад вас видеть, Юри, – я тоже был рад встречи с ним, – А вы совсем не изменились за эти четыре года – ваш первый вопрос как всегда по делу.
Когда-то очень давно серьезный десятилетний мальчик Юри в ответ на мое приветствие поинтересовался устройством носового отсека автоматического модуля «Луна - Юпитер». Отец всегда приучал Юри говорить мало и только по делу, и сам он как-то почти маниакально экономил каждую секунду, тратя время исключительно на чтение научной литературы – человек волен сам распоряжаться своей жизнью и временем, я не возьмусь осудить его. Ойер всегда хотел быть в курсе всех, хотя бы достаточно важных событий, происходящих в научном мире. Ойер Отс был умным человеком, но он не хотел понимать, что современный ученый может быть хорошим специалистом только в очень узкой области; что не возможно чисто физически читать, читать до бесконечности о чужих открытиях и еще, к тому же, успевать делать и что-то свое. «Я не хочу знать «все-ни-о-чем», – любил повторять мне Ойер, – я все-таки считаю себя образованным человеком!». Он работал буквально сутками и, конечно, его не хватило надолго….
- Ну…, – Юри, казалось, сам стеснялся этой своей привычки спрашивать только по делу, – просто я много слышал о вашем проекте MR3.
- Кажется, здесь в Институте тоже затевается что-то похожее. Может быть, и я смогу чем-нибудь помочь. Во всяком случае, так считает наш бессменный Гинти-Ганкель, – сказал я.
Юри как-то странно посмотрел на меня.
- Гинти собирает всех, кто когда-либо работал в астроинженерии. Но вы, Александр Константинович, пользовались обычной электронно-вычислительной техникой при расчетах. К тому же размеры вашей радиоантенны, насколько я знаю, все-таки укладываются в барьер Илки. Ваши технические трудности, в принципе, можно обойти; потребуется, быть может, всего несколько лет.
- Вы считаете, что я здесь уже в роли граммофона среди музыкальных центров? – удивился я его неожиданным словам, – или я неправильно понял вас, и вы просто собираетесь отговаривать меня от использования этого нового…
- Нового? Этого Ящика!? Вы не правильно поняли меня, Александр Константинович! У вас прекрасные новейшие методы расчета, именно за вашими методами стоит будущее астроинженерии. А этот Черный Ящик, непонятно как работающий, которому Главная Лаборатория хочет доверить расчет параметров стыковки блоков энергоустановки…. Это ужасно, Александр Константинович! Куда катится наука, если сверхважную для человечества задачу мы полностью и бесконтрольно доверяем какому-то… «мистическому» ящику!
- Но ведь Ящик тестировали, – спокойно заметил я, стараясь не выдать и своего волнения. Меня тоже терзали сомнения, но я старался не думать о них до разговора с Гинти. У меня нет привычки осуждать чужие проекты, не изучив их предварительно, за что меня часто обвиняют в занудстве и излишней педантичности, но такой уж я есть.
- Тестировали, – грустно улыбнулся Юри, – тестировали на задачах, для которых ответ известен, а вам ведь прекрасно известно, как легко подделать подобные тесты…. Но вообще-то я по Ящику не специалист. Вам лучше поговорить с Гинти, насколько я знаю, и это не только мое мнение, он не любитель подделовать тесты… Но, честно говоря, дикая ситуация! Я, работая в Лаборатории, совершенно не представляю, что такое этот Черный Ящик! Это только официальная информация – для всяких комиссий, – что будто бы вся Главная Лаборатория создает какие-то опытные образцы. Ничего подобного! По-моему, Ящиком занимается практически один Гинти, а из нашего Гинти, как вы знаете, трудно что-нибудь вытянуть. Никто, правда, особенно и не старается, у всех дел по горло, уж задал нам работы этот «ESol»! Черный Ящик нужен только для стыковки всех блоков «ESol» в единое работающее целое, но ведь там полно и других задач, вполне «алгоритмических», которые можно обыкновенно расчитать с помощью машин. Я не специалист по стыковке и сшивке, я работаю по отдельным блокам, у меня, как и у всех, свой конкретный участок работы. Надеюсь, что Гинти «не подведет» (какое дурацкое слово «не подведет» – как будто мы в какие-то игры играем!), проверить-то его все равно никто не сможет. А иначе весь многомиллиардный пронет полетит к черту! И вообще, удивляюсь я вашей невозмутимости, Александр Константинович!

«Не специалист, не компетентен» – это признание в собственном бессилии? Или это становящееся все более острым с годами прогресса науки жало «узкой специализации», неизбежная плата человека за все возрастающий объем знаний? Или просто… просто нежелание посмотреть куда-то в сторону. Но отец Юри не смог и, наверное, никто не сможет.
И я пошел искать Гинти.

Вообще-то Гарольд Гинти-Ганкель не физик. Он биолог, причем довольно известный, но вот уже почти десять лет занимается астроинженерией и заведует Главной Лабораторией Института Космических Исследований. Мы с ним вместе окончили Физический Университет и одно время были даже очень дружны. Потом наши пути разошлись. Гинти поступил в ставший уже знаменитым к тому времени Институт Современной Биологи – на мой взгляд, просто трата драгоценного времени; я же занялся исследованиями ближнего космоса с Эренгардом.

Гинти вообще удивительный человек. Именно он, кстати, и является автором идеи об энергетических установках «ESol». Строго говоря, идея принадлежала еще Дайсону; еще в прошлом веке люди задумывались о возможности использовать солнечную энергию в больших количествах, чем она приходит на Землю, о возможности фокусировать или даже аккумулировать ее в нужных точках орбиты, например, на маленьких обитаемых искусственных спутниках-городах. Гинти был первым, кто сформулировал эту задачу математически и почти довел ее до уровня уже конкретных технических разработок. Почти…. Планируемая конструкция оказалась чересчур большой, и тут начал работать барьер Илки.

Изначально планировалось создать три энергетических установки «ESol» на околосолнечных орбитах, каждая из которых состояла бы из пяти тысяч малых блоков. В космосе создали необходимое количество блоков для первой установки, но, при попытках смонтировать их в единое целое, начались массовые сбои в вычислительных машинах, и дело было не в превышении некоторого критического объема информации. Дело в том, что «невозможно за приемлемый промежуток времени рассчитать с помощью даже максимально упрощенных алгоритмов, созданных человеком, единую конструкцию больше некоторых определенных размеров».

С чем это связано? Быть может, с особенностями головного мозга человека, придумывающего алгоритмы. Я, физик, не знаю. Я знаю только, что это факт, доказанный Илки и его группой. Почему это так – это вопрос к Господу Богу….

Юрии тоже упомянул о деньгах, хотя и так совершенно ясно, что постройка пяти тысяч блоков обошлась недешево. Все правительственные комиссии, очень далекие от физики вообще, твердили в один голос, что необходимо довести работу до конца, что необходим результат. Демонтаж оставили на крайний случай.

Но, что меня больше всего удивило, что неудачу свалили только на одного Гинти. Можно подумать, он лично перепроверял за своими сотрудниками и, заодно, за машинами все вычисления. Гинти, к тому времени уже бывший Заведующим Главной Лаборатории ИКИ, встретил все обвинения с редкостным хладнокровием, ни о какой добровольной отставке (к сожалению многих!), речи не шло. Он просто спокойно продолжил работу, заявив, что нет такой задачи, которую в Лаборатории не решили бы. Действительно, наверняка существовали другие варианты монтировки блоков «ESol», в обход барьера Илки (например, энергоустановки могли быть меньших размеров, но тогда их должно было быть не три, а больше; везде, конечно, свои технические трудности). Но работа затянулась на несколько лет, и в Лаборатории, насколько я знаю, до совсем недавнего времени не могла предложить ничего конструктивного.

И вот в Лаборатории придумали Черный Ящик. Это, сознаюсь, звучит похоже на фразу из детской сказочки: «И вдруг лягушка стала принцессой», но по другому и не скажешь. Построили первую экспериментальную модель, которая дала такие потрясающие результаты, что Гинти – на свой риск – решил применить Ящик для задачи «ESol». Сначала, конечно, было необходимо проверить, не противоречат ли результаты, полученные Черным Ящиком, техническим знаниям, накопленным учеными при постройке аналогичных сооружений типа MR1,2,3. Меня и группу Эренгарда и пригласили, как я думаю, для проверки того, пригоден ли Ящик для проекта «ESol».

Итак, я искал Гинти.

Сначала я отправился на этаж администрации. Среди множества одинаковых темных лаковых дверей я отыскал одну с красивой позолоченной надписью: «Заведующий Главной Лаборатории ИКИ Гарольд Гинти-Ганкель». Я нажал кнопку звонка, подождал. Никакого эффекта не последовало. Тогда я попытался открыть ее, и она легко поддалась. Тщательно убранный холодный и совсем «нежилой» кабинет был пуст. Только иногда по очереди начинали жужжать три телефона на столе. Я вышел и тихонько прикрыл дверь, соображая, где бы еще поискать Гинти; все-таки я начал забывать планировку Института.
Мимо по коридору шел человек с портфелем. Судя по его уверенной неторопливой походке, я подумал, что он свой на этаже администрации.
- Простите, – обратился я к нему, – вы не знаете, где я могу найти Гинти-Ганкеля?
- Гинти? Ну, здесь вы его вряд ли дождетесь. Он или в Лаборатории…
- Там я уже был.
- … или улетел на космодром. Для него там специальный рейс организовали к месту сборки «ESol».
- Разве сборка УЖЕ ведется?! – я не поверил своим ушам. Ведь Гинти пригласил меня для того, что бы я рассказал о проблемах своей недостроенной радиоантенны, чтобы в новом институтском проекте учесть опыт моей работы, и разве не для этой же цели пригласили и учеников Эренгарда?...
- А вы не знали? Гинти позавчера провел заседание своей Главной Лаборатории, представил тесты Ящика, никто ничего не возразил, и специально приглашенная правительственная комиссия разрешила начинать сборку.… Работа в самом разгаре, и я не смогу точно сказать вам, где он. Но что этот сумасшедший в гуще событий, так это я вас уверяю.

«Сумасшедший – интересное прозвище», – думал я в замешательстве, идя дальше по коридору. Новость как-то выбила меня из колеи. В голове завертелись какие-то обрывки каких-то тестовых расчетов моей собственной антеныы, как бы в тщетной попытке доказать кому-то и, прежде всего, самому себе, что мои многолетние труды кому-то нужны… Черта с два они кому-то нужны!! Похоже, здесь прекрасно обошлись и без меня! «Какой самостоятельный, – думал я про Гинти, – его уже не интересует опыт тех, кто несколько лет проработал в похожей области; он думает до всего дойти сам… но зачем же тогда он просил меня прилететь в Институт?»

Блуждая по этажу, я случайно набрел на одного из учеников Эренгарда, щуплого, маленького человечка с крохотными белесыми глазками. Я, к сожалению, не помнил его имени и, буркнув «Добрый день», сразу же спросил, не знает ли он, где Гинти.
- А, вы, наверное, тоже из астроинженеров! – догадался этот коротышка, и вдруг завопил писклявым голосом, – ушел он уже, ушел! А вы, когда его встретите, получите много приятных эмоций! Этого выскочку, видите ли, совершенно не интересуют почти десятилетние наработки учителя (так коротышка именовал Эренгарда)! Этот Гинти или как его там, он спрашивал меня только о… каких-то КИТАЙСКИХ СКАЗКАХ!! Он, видите ли, выяснил, что когда-то очень давно, по молодости лет, я занимался историей Древнего Китая. А когда я назвал его сумасшедшим (второй раз за сегодняшний день Гинти назвали сумасшедшим, это становится характерным), он попросил меня убираться из института и не мешать работать! И не мешать работать!? Китайские сказки! Для проекта «ESol»! Вы представляете!?
Я, изобразив на лице понимание, кивнул ему и, больше ничего не спрашивая, пошел дальше по коридору.

Ход моих мыслей был прерван громким разговором.
По коридору шли двое. Один, грузный одутловатый мужчина в строгом деловом костюме с галстуком и, кажется, как с приросшим вечным портфелем подмышкой. Другой – высокий, худой, нервный, в белой рубашке с завернутыми до локтей рукавами, в руках блокнот и ручка. На мгновение мне показалось, что эту фигуру я уже видел когда-то, быть может, даже в каком-то фильме... Уж слишком раздражающе нереально он выглядел, таких людей в жизни не бывает! Взять хотя бы эти завернутые рукава, что за «показуха», в конце концов? Однако похоже я слишком резко все воспринимаю, но я абсолютно выбит из колеи всеми этими новостями! Подумать только, неужели Гарольд успел все согласовать?... Толстый мужчина с портфелем еле успевает семенить за стремительным белым пятном в полумраке коридора. Они шли в мою сторону.
- Хотя мы уже все обговорили, но…, так, несколько э-э… эмоций, если позволите… между нами… Почему Вы уверены, что цифры… э-э… полностью соответствуют…?
- Уверен. Не задавайте дурацких вопросов! Я, извините, не настроен поболтать.
- Но технологи на сборке… жалуются – параметры стыковки очень необычные…
- Что-о?... «Жалуются… !» …! У вас здесь не мелодрама, а научная работа. Извольте выбирать выражения.
- Но, господин Главный Заведующий…
- …! Делайте!! Мало времени! Завтра будут цифры для следующих швов. У вас все?
- Да, но…
- Тогда всего хорошего! Сегодня буду на станции. Вы заказали мне рейс?
- Да, но вы только вчера там были. Зачем так часто?
- Проверять всех вас! Я свои обязанности знаю, хорошо бы и вам знать свои! Все на сегодня. Я занят.
Мужчина с портфелем понуро замолчал и ушел. Когда он скрылся за изгибом коридора, я шагнул к человеку в белой рубашке. Я вспомнил, это был старый очень старый советский фильм. «Укрощение огня».
- Гарольд?
Гинти обернулся. Не узнал меня. Прищурился. Холодно спросил:
- Что вам угодно?
Я сам с трудом узнавал его. Несмотря на то, что мы были практически одного возраста, Гинти всегда выглядел гораздо моложе меня. Да и вел он себя не как солидный ученый, а скорее как взбалмошный мальчишка. Но сейчас от его молодого задора не осталось и следа. Гинти очень похудел; на тонком нервном лице лихорадочно блестели глаза, на резко очерченных скулах проступили красные пятна. Вообще он выглядел больным.
- Господин заведующий, не могли бы вы принять меня по личному вопросу, – отчеканил я деловито, только что не щелкнув каблуками.
Гинти более внимательно пригляделся ко мне. Узнал. Улыбнулся.
- Прости, Александр Константинович, не узнал. Давно мы не виделись.
- Уделишь мне пол-часика? Тем более что ты сам просил меня приехать. Хотя, как я тут узнал, ты начал руководить сборкой «ESol» и без моих советов. Зачем же ты меня пригласил? Чтобы поиздеваться, как над учеником Эренгарда, которого я только что встретил?
Гинти перестал улыбаться. Как-то ссутулился.
- Пойдем в кабинет, – сказал он.
Мы молча шли по коридору. Гинти впереди, я за ним. Его шаг был тяжелым, было видно, что он сильно переутомлен. Я вспомнил, как плохо, еще со времен нашей учебы, он переносит космические перелеты. А ему теперь ведь часто придется летать на орбиту сборки этой энергоустановки. Я вдруг пожалел, что наш разговор начал с выяснения профессиональных отношений. Все-таки я очень давно не видел Гарольда, и иногда мне очень его не хватало...

В своем кабинете он молча предложил мне кресло. Долго не мог найти сигареты, открывая подряд все многочисленные ящики стола, что лишний раз показало мне, что он чужой в этом своем кабинете, не любитель административной работы. Потом все-таки нашел, закурил и стал молча ходить по кабинету из угла в угол.
- Что это за Черный Ящик, о котором столько говорят? – первым начал я разговор.
- Что говорят? – хмуро спросил Гинти, глядя куда-то в сторону.
Снова повисла томительная пауза.
- Ладно, – Гинти, наконец, повернулся ко мне, – понимаю твое любопытство. Черный Ящик – сложная биологическая замкнутая система. Некоторая самодостаточная популяция бактерий; система живых организмов, функционирующая по законам Природы, а не по алгоритмам Человека. С помощью некоторого кода можно переформулировать технологическую задачу стыковки блоков единой системы энергоустановки «ESol» в серию сигналов, понятную этим бактериям. Причем эта серия сигналов должна вынуждать популяцию совершать некоторые действия для собственного выживания, то есть принимать «решения». Потом эти «решения» снова переводятся на язык технологии. На входе в Ящик вопрос – на выходе конкретные цифры, например, координаты стыковочных узлов.
- Я не очень силен в биологии. Будь любезен, напиши химическими формулами.
Гинти присел на краешек стола, достал из кармана блокнот, вырвал из него листок, что-то несколько минут писал, а потом протянул листок мне. Я бегло просмотрел его. Выглядело вполне разумно. Во всяком случае, для моего скромного понимания химии. И получилось так, что я, долго готовя беседу о Черном Ящике, вдруг за считанные минуты получил исчерпывающий ответ. Гинти был точен и краток как всегда.
- Но нужен код, переводящий человеческую постановку задачи на язык этих твоих бактерий, в этом же все дело, – заметил я, чтобы сказать что-нибудь, кладя листочек на стол. Хотя из его записей ответить на этот вопрос было нетрудно.
- Идея Черного Ящика наверняка изучалась и раньше. Я, правда, таких работ не нашел. Самое сложное было придумать код. Но и это сделали. Здесь, в формулах я все немного упростил, для наглядности, а вообще-то использовалась так называемая антропогомологическая лингвистика, новый раздел субмолекулярной биологии.
- Первый раз слышу. Ты мне терминами зубы не заговаривай!
- Еще бы, совсем другая специализация, не имеющая никакого отношения к твоему проекту MR3, – съязвил Гинти и снова отвернулся.
Я видел, что он злится на меня. Наверное, тоже хотел меня увидеть, тоже скучал по нашим бесконечным диспутам студенческих времен. Я почувствовал себя виноватым. Быть может, он пригласил меня вовсе не из-за моих ценных советов, у него и своя голова была очень даже неплохая… особенно с этими его «биологическими» идеями.
- А кто придумал код? Вы что, подключили Институт Общей Биологии? Вы получили разрешение Объединенной Комиссии? А как же с постановлением 124? Вы тестировали колонии бактерий по методу Накаямы, что-то я читал об этом навороченном методе.., – спросил я.
- Это важно?
- Я хочу поговорить об этом, и это действительно важно! – сказал я, встав с кресла. По моей вине или нет, но разговора у нас не получалось.
Гинти неопределенно дернул плечом.
Я помедлил, внимательно посмотрел на Гарольда. «Нет, тут не только обида», – вдруг подумал я. Уж слишком хорошо я его знал.
- Зачем ты вызвал меня и группу Эренгарда? Ладно, я допускаю, что тебе не симпатичен этот коротышка – забыл его имя – который ничего не сделал, кроме как попугайски цитировал своего покойного учителя. Но, возможно, тем, кто, помимо тебя занят в этом проекте «ESol», было бы интересно послушать чужие мнения. И мое мнение, кстати, тоже. Ваша задача ведь невероятно сложная. Ты не имеешь права отказываться от мнений специалистов от имени всей Главной Лаборатории! – я плюнул на всякие сентенции, потому что догадался, что Гинти что-то не договаривает. Меня начинало злить это его подчеркнутое хладнокровие, за которым я, давно знавший его, чувствовал невероятное напряжение. Наверное, он был таким же, когда его публично обвиняли в первой неудаче по постройке «ESol». Защитная реакция, в некотором роде.

Гинти долго не отвечал, теребя в пальцах потухшую сигарету.
- Саша,… – вдруг тихо сказал он, – код целиком и полностью моя затея… и вообще, это все… и Ящик и сам проект…

Я так и замер.

Нас прервал стук в дверь. Дверь открылась и на пороге появилась девушка с подносом, на котором стоял электрический чайник, сахарница и две чашки на блюдцах. Я узнал ее, это была аспирантка Отса.
- Чаю? – спросила она, вопросительно оглядывая наши застывшие фигуры. Ее ярко-розовые губы раздражали, глаза были скучные. Как будто к нам заглянули из другого мира.

Когда она ушла, я попытался поудобнее устроиться в кресле и спросил, нет, даже скорей просто констатировал факт:
- Значит ты, биолог, сочинил и Ящик, и код. И никто в Лаборатории понятия не имеет, чем ты тут самостоятельно занимаешься. И ты, в конце концов, САМОСТОЯТЕЛЬНО СОБИРАЕШЬ эту «ESol»! И прикрываешься именем всей Главной Лаборатории!
Я старался намеренно преувеличивать, и был поражен, когда Гинти на все согласно кивнул головой. Он подошел к столу, бросил в чашку четыре куска сахара и налил себе чаю.
- А вдруг получится, Александр Константинович, вдруг, чем черт не шутит, получится…, – вдруг как-то чересчур взволнованно начал он, – и я вполне адекватен и соображаю, что говорю! – он поймал мой взгляд, – или наверное, ты хочешь, чтобы очередная комиссия, уполномоченная правительством выяснить, куда это все-таки девают деньги эти странные ученые, пришла и спросила: «Кто работает с компановкой блоков «ESol»? А ей в ответ: «Гарольд Гинти-Ганкель, который создал Черный Ящик на основе колонии бактерий, хотя сам биологией давно не занимается, который не проконсультировался с соответствующими специалистами и не учел вторую поправку к постановлению 124…». «А-а! Так это тот, который чуть было не загубил весь проект! Немедленно отстранить его!». А что они знают? Что все эти критики знают о МОЕМ проекте?! – Гинти разгорячился, его глаза яростно сверкнули, – да если бы мы в свое время не натолкнулись на барьер Илки, то я, возможно, никогда бы не создал Черный Ящик! А Черный Ящик дает потрясающие возможности по освоению дальнего космоса… Это все только начало.... А так комиссия скажет: «Главная Лаборатория? Подведомственная господину Н.Н.? Проекты Лаборатории согласованы по всем правилам и согласно стандартам? Ну, что ж, прекрасно, прекрасно! Продолжайте, продолжайте!»
Высказав все это, он замолчал на несколько секунд, тяжело дыша и стискивая в побелевших пальцах чашку. Горячий чай выплеснулся на его дрожащие пальцы, но он даже не заметил этого. Я молчал, и он продолжил говорить еще более возбужденно:
- Это дело всей моей жизни, а они, эти тупоголовые члены комиссии, которые, дай бог, прослушали общий курс физики в своих институтах, они могли, они имели законное право отстранить меня от работы. А еще журналисты.… О, Саша, ты даже не можешь представить себе, до какого идиотизма они доходят и, главное, сколько вреда они могут принести! Меня как-то настоятельно попросили принять участие в одной научной передаче, ну, рассказать о новейших достижениях и тому подобное; если бы я отказался… ну, да не важно… – налогоплательщики ведь должны знать, на что уходят их денежки. Что меня только не заставляли делать, чтобы я все время оправдывал затрачиваемые на меня деньги! И лекции читать, и семинары проводить для великовозрастных идиотов, которым ни черта не нужно. А я хочу только спокойно работать над своей задачей!… неужели я так много прошу! Но я отвлекся. Итак, этот журналист спрашивает меня: «Вы, – говорит, – Черными Ящиками занимаетесь? А скажите, можно ли через этот Черный Ящик попасть в параллельный мир, по аналогии с Черной Дырой? И будут ли там разумные гуманоиды? И можно ли установить с ними контакт?» Вместо того чтобы сказать что-нибудь вроде: «Невозможно постичь все тайны Вселенной, дорогие телезрители! Во всем есть свои мистические загадочные тайны и давайте постараемся вместе с вами разобраться…», я ответил что-то недопустимо резкое, не по правилам этой популярной передачки для домохозяек. Был скандал. И, к тому же, на всю страну стал известен протест телезрителей, возмущавшихся тем, что я, дескать, своими исследованиями препятствую установлению Контакта с Иным Разумом…. И опять мой проект хотели на время прикрыть…
- Послушай, Гарольд, – вмешался я, видя, что у него, кажется, уже начался жар; его глаза лихорадочно горели, – всем известно, что пропасть между людьми науки и обывателями все ширится. Люди, не в состоянии понимать вывертов высшей математики, начинают заменять науку всякой мистикой. Послушай! Даже Юри, Юри Отс, мой бывший коллега, ныне заведующий кафедрой Математической Статистики, с недоверием отнесся к твоему Черному Ящику. А ты хочешь, чтобы тебя понял любой журналист без специального образования! Успокойся, ради бога! Вообще тебе надо отдыхать больше!
- Но я ведь не обыкновенный «статист», каких полно в нашем Институте и для которых участие в телепередачах – верх желаний, и не заурядненький профессор с примитивными общепринятыми идеями, который за всю жизнь только и сделал, что написал докторскую. Меня нельзя заменить! Неужели так трудно просто дать мне спокойно делать то, что я хочу, а не заставлять меня популяризировать идеи, которые и понять-то в состоянии всего два-три человека на этой планете!
- А не слишком ли ты много берешь на себя, Гарольд? И может ли один человек ставить на карту судьбу миллиардного космического проекта…
- И ты мне о деньгах!! – в ярости прошипел Гинти, и я пожалел о своих словах. Хотя, мне кажется, что бы я ни сказал, он все равно бы завелся; он был просто как бешеный…, – ты говоришь, как это я один решился осуществлять проект «ESol»… да как же ты не можешь понять, Саша! ВЕДЬ БОЛЬШЕ НЕКОМУ! Ни один человек в мире не знает всех, необходимых для стыковки блоков в единое целое, разделов наук! А я – знаю, и можешь думать обо мне, что хочешь! Я знаю биологию, я знаю химию, я знаю астроинженерию…. А не кажется ли тебе, Саша, что земная наука все больше и больше заходит в тупик и нет дороги обратно? Когда один человек начинает отвечать за такой проект,… но у кого я могу спросить совета?! Самое мощное средство, используемое человечеством – вычислительные машины, с готовыми программами, библиотеками по всем разделам современных наук – не работают для этой задачи; проклятый барьер! Быть может, я должен спросить у твоего Отса, который считает идею Ящика мистическим бредом? Для него мистика все, что не описывается законом больших чисел. А может быть, у группы Эренгарда, которые возвели хорошие, но давно устаревшие, идеи своего учителя в культ и так с ними и носятся? Или у тебя? Ты умный человек, Саша, я глубоко уважаю тебя как ученого, но, что бы просто ввести тебя в курс моей работы, которой я занимаюсь годами, мне потребуется, по меньшей мере, год,… но у меня нет этого времени. Человек ведь не вечен, Саша…. А я чувствую себя вымирающим мастодонтом, это, знаешь, такие звери были…
- Да знаю я! Послушай, Гарольд, перестань, успокойся! Ты слишком драматизируешь ситуацию.

Гарольд залпом выпил уже остывший чай.
- А вдруг у меня ничего не получится, вдруг энергоустановка вообще не будет работать…. Ведь тогда мне вообще запретят заниматься наукой…, впрочем, тогда так мне и надо…. Но тогда могут закрыть всю Главную Лабораторию. А вдруг, помимо барьера Илки, существует барьер, скажем, пространственный, не позволяющий цивилизации занимать места в космическом пространстве больше определенного размера, или барьер выживаемости человека в дальнем космосе….

- Зато точно не существует барьера твоего упрямства, – я хотел разрядить обстановку. Мне очень не нравился вид Гинти. Он был явно нездоров. Надо было мягко закруглять этот разговор. Но я не успел.
- Я так устал, Саша… и мне страшно…, – почти прошептал Гинти, вдруг покачнувшись, судорожно прижав руку к левой стороне груди, – А я просто хочу работать, Саша.… О, ты не представляешь, как это будет красиво….
Я вскочил с кресла и успел подбежать к нему как раз вовремя, когда он медленно начал оседать на пол.
- Дурак! – в сердцах рявкнул я Заведующему Главной Лаборатории ИКИ, беспомощно повисшему у меня на руках. Вспомнился вдруг отец Юри…

Я уложил Гарольда на диван.

Подошел к телефону. Хотел вызвать секретаршу, ту самую, аспирантку Отса, которая, вместо того, чтобы заниматься науками, разносила чай по кабинетам начальства.
- Не надо,… – с трудом выдавил приходящий в себя Гинти. Он дрожащими пальцами неловко расстегнул рубашку и стал массировать сердце, пытаясь виновато улыбнуться мне посиневшими губами; зрелище было невеселое, – Таблетку… из верхнего ящика… достань. И не смей… орать на меня,… Саша… слышишь? – прошептал он слабым, но все еще повелительным голосом.

Я дал ему таблетку и стакан холодного чая, а сам устало опустился на стул. Некоторое время мы молчали.
- Мне на космодром надо, – почти бодро подал Гинти голос с дивана. Видимо, таблетка начала действовать.
- Отстань, – поморщился я, – никуда ты не пойдешь.
- Нет, пойду! – Гарольд вел себя как ребенок или, скорее всего, неловко себя чувствуя, просто дурачился, – но сначала послушай, какой, с помощью Ящика, я решил сделать энергоустановку…

Я покорно вздохнул, соглашаясь слушать. Гинти все равно не уймешь.
- Давным-давно, в Северном Китае, жил великий герой и полубог Хуанди. Он делал огромные зеркала. Зеркала, которые, как гласят легенды, могли «идти за Луной». Так говорили самые старые легенды, а потом, передаваемые бесчисленными поколениями из уст в уста, от отца к сыну, эти легенды изменялись и рассказывали уже о зеркалах, которые меняли форму, следуя образам рождающейся и умирающей Луны…. Я хочу создать систему зеркал, следующих за Солнцем, собирающих его энергию и меняющихся, как живое существо, живое, порожденное живым Черным Ящиком. Зеркала, парящие в космосе, как «эфирные города»….

Я молча слушал его. И думал о том, что у Гарольда Гинти-Ганкеля не было ни одного аспиранта, ни одного ученика, которые были бы способны продолжить его дело. «Вымирающий мастодонт», – так, кажется, он назвал себя.
Гинти говорил долго, переходя от китайских легенд к увлеченному описанию каких-то сложных пространственных конструкций. Он описывал вид и цвет каких-то правильных многогранников, перечислял их грани, вершины…. И я, наконец, понял, зачем он позвал меня. Никто, кроме старого институтского приятеля, не стал бы его слушать. Никто не дал бы ему выговориться. Никто не понял бы его отчаяния от чувства безмерной ответственности, которую он взвалил на себя….

Гинти вдруг замолчал и, тяжело дыша, несколько минут лежал совершенно неподвижно.

Я, забеспокоившись, встал и подошел к нему.
- Александр Константинович, налей мне чаю, с сахаром, – попросил Гинти своим обычным голосом.
Я пошел к столу. Включил электрочайник в розетку. Через двадцать секунд выключил его. Насыпал в чашку заварку. Залил кипятком. Положил четыре куска сахара. И повернулся к дивану.
Чашка выпала у меня из рук. Кипяток брызнул во все стороны. Со звоном разбилось блюдце.
- Дурак чертов, – еле слышно пробормотал я с невероятным облегчением, – чертов ты дурак!! Как же ты напугал меня!
Свесив руку с дивана, так что она касалась кончиками пальцев ковра, как-то неестественно уронив голову на бок и, закрыв глаза, Гинти крепко спал; его грудь спокойно вздымалась в такт дыханию.

В Смотровом Зале орбитальной станции столпились сотрудники всего Института. Это, конечно, только казалось, – Зал вмещал всего тысячу человек.
За рекордно короткий срок была полностью скомпанована первая энергетическая установка «ESol». Она гигантским мертвым матовым шаром висела посередине большого, на всю стену и потолок Зала, экрана, имитирующего иллюминатор.
Готовилось первое пробное включение.
Энергоустановку пока не фокусировали. Ведь, вообще говоря, для наведения на цель требовалось три такие синхронно работающие энергоустановки. Первая задача была просто проверить, функционируют ли как единое целое все составляющие систему блоки.
Открылись матовые предохранительные щитки. Под действием солнечных лучей, медленно, один за другим, стали разворачиваться в пространстве зеркальные грани внешних правильных многогранников. Каждое ребро такого многогранника в свою очередь состояло из внутренних икосаэдров так называемого первого уровня, которые плотно прилегали друг другу. Ребра последних, в свою очередь, были составлены из внутренних икосаэдров второго уровня и так далее. Всего двадцать пять уровней вложенности.

Зрелище было грандиозным.

Шар, теперь уже ярко засветившийся и погасивший своим блеском большую область звездного неба, постепенно терял свою форму, разворачиваясь в какую-то многогранную фигуру и увеличивая свою площадь для сбора максимально возможного количества излучения.

Радостно-взволнованный шепот пробежал по Залу. Во всяком случае, все блоки работали жестко скоординировано. А это уже было большим достижением.
Но тут стало происходить что-то непонятное.
Зеркала, сложившись, сгруппировавшись в определенные замысловатые конфигурации, стали вдруг спонтанно менять свою форму. Они как будто плавились. Энергоустановка распадалась на множество мелких сгустков неправильной формы, которые, даже разделенные, не разлетались, а продолжали поддерживать некоторою общую структуру в пространстве. Сгустки беспорядочно двигались. Они пульсировали и, казалось, как губки впитывали в себя энергию Солнца. Все это отдаленно напоминало какую-то колонию бактерий или, во всяком случае, что-то… живое. Расстояния между сгустками стали хаотично, но неуклонно уменьшаться. И вот образовался единый огненный вытянутый кокон. Он разгорался все ярче.
А потом из нестерпимо сияющего кокона стали разворачиваться восемь гигантских полупрозрачных крыльев, и откуда-то из недр кокона на нас выплывал остро чужой взгляд немигающих огненных глаз…

Автор рецензии: khovansk
Опубликовано 10 апреля 2005 года.

Удун

Отредактировано - khovansk on 11 Apr 2005 00:14:11

Дочитал я "Шмагию". И теперь озадаченно думаю - а что ж меня так не зацепило? А имена-то какие вкусные - в каждом, как в слове-кошелке шалтай-болтайном сложены по две-три-четыре ассоциации, да в каламбур завернуто и идиомой завязано. И еще метафора махровая аккуратно все это украшает, как розочка из ленточек. А мир-то какой - не слишком странный, в меру похожий на наш. А герои - тут немного запинаешься, но потом подхватываешься - а герои какие: и умные, и посочувствовать можно. "Прэлестно, прэлестно" (с)

Аналогия с "Богадельней". И там, и там - введены механизмы на уровне мироздания для того, чтобы не расшатывали его основы. "Бодливой корове рог не дает", а рыцарям, обладающим крепостью тела и духа, не дано горения духа, пассионарности, алхимикам и поэтам, обладающим пассионарностью, не дано крепости тела и долгожительства. В "Шмагии" идеалистам, готовым с радостью и с любовью делать "как лучше", не дана магическая сила. Но вот ведь - в "Богадельне" рушится этот искусственный порядок, обеспеченный ребенком, принесенным в жертву собственным отцом, и ребенок свободен, и души возвращаются к своим хозяевам, и серая пелена спадает с мира. А в "Шмагии" - нет. Страдания "шмагов", не способных на то, что просит их душа, что для них естественно, как песня, авторами не то что отметаются - они просто показаны несуществующими. И Янош, и Зизи к месту и не к месту повторяют: "Ну и что, что мы не можем, а нам все равно". И мы радостно киваем: "Ну вот видите, как хорошо все - им и не нужна магия, им и шмагии довольно, ну вот же, они сами говорят. Все к лучшему в этом лучшем из миров." А закрыл книгу - и не верится. Ах, если бы мы все были такие мудрые, что довольствовались тем, что есть и не стремились превзойти себя, вылезти из кожи, сделать то, чего не было и невозможно. Но это противно человеческой природе - и оттого не верится. И обидно. Вместо счастливого конца, которому радуешься за героев, получился конец, в котором радуешься вместе с ними. Потому что - ну ладно, им, там, на страницах романа или в Реттии, смотря как смотреть, им там жить дальше. Им можно себя обманывать, потому что иначе тоскливо. А нам вместе с ними радостно, а за них и за себя обидно.

А мне вот верится, говорит другой голос. Шмагам не нужно реальное воспроизводимое воздействие на реальный мир. Им нужно совсем другое, и вот его-то они получают. Шмагия, как песенка, как радуга, как огонек свечи, меняет не мир, а того, кто на нее смотрит. Греет не дом, а сердце. Освещает не ночь, а душу. Любой родитель это знает: поцелуй и подуй, и вот уже не болит. Чем не шмагия? "Честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой", как говорил Беранже.

Да. Но только "если к правде святой мир дороги найти не сумеет", говорил он же. А кто может сказать, сумеет или нет? Может, еще несколько шагов - и вот она, правда? Вот художник рисует, рисует и сам видит шедевр нарисованный, как ребенок в каракулях видит самолет, да не просто, а летящий, взаправду движущийся. Художник - видит, а все остальные - ничего. Каракули и каракули. Кто скажет ему: "ты никогда не добьешься того, чего хочешь"? И как мы назовем такого человека? Да, конечно, выше головы на прыгнешь и знай свой шесток, а все равно - хочется и обидно. Ведь есть же мысля и есть картинка, и хочется другим показать, да не только тем, кто как ты с ума сошел или вообще притворяется, чтобы и на его картинку "брависсимо" закричали. А всем. Чтобы магия - мысли свои вложить, образы передать. А не получается. И если кто-то скажет "а мне и так хорошо, я, дескать, для себя и для немногих таких, как я" - я не поверю. Или он неискренен перед собой, из гордости ли, из самолюбия или еще почему, или и впрямь не верит в то, что хочет сказать-показать, а так, развлекается. Можно этим, можно другим чем - все равно, оно ведь не настоящее. Если Зизи и Янош искренни, значит, им и впрямь это настоящее не очень и надо. А не верится, что не надо. И весь пафос исчезает напрочь, остается только недоумение - из-за чего огород городить?

То есть как это - "ненастоящее"? Маги - да, они так говорят, но ведь обычные люди, не маги, даже прекрасно понимая, что пророчества Зизи - игра, что заклинания Яноша - красивые слова и не больше, с удовольствием слушают и повторяют! И вспоминают, и радуются. И Зизи предсказывает для того, чтобы доставить им эту радость, а не для того, чтобы действительно дать знание о предстоящем. Да, не всем дано ощутить эту радость, но и музыку, например, тоже не все любят. И нельзя же из-за этого говорить, что музыка - это "ненастоящее"!

Нельзя. Потому, что музыку нам не с чем сравнивать. Но если вдруг мы услышим ту самую "музыку сфер", песню Айнур, не покажется ли нам, что вся наша гармония ... ущербна? Не захочется ли нам спеть так, как они, чтобы силой слова творить миры? Вот и шмаг - он-то ведь не потешать хочет. Он магию хочет. По максимуму, так сказать. Во всяком случае, вначале. А авторы предлагают нам радоваться, что шмаг осознал предел своих возможностей и перестал хотеть того, чего не может, а вместо этого стал хорошо делать то, что может, радовать людей и так далее.

Зайдем с другого бока. В "Шутихе" люди делились на тех, кто смеется и смешит (за малым исключением заведующего московским филиалом) и на тех, кто не хочет смеяться и не видит смешное. А в "Шмагии" - на тех, кто смеется и на тех, над кем смеются. На "несмешных" и "смешных". И первые - плохие, "ненаши", а вторые хорошие. И что предлагается вторым? Искать такое сообщество, где все "смешные". Опять двадцать пять - знай свое место в мире. Да кто же спорит, что оно так легче жить? Конечно, легче. Да только не оставят ведь в покое пацифистов. Опять искусственность получается. Красивая, утешительная, но искусственность. А то, что Гриня над собой смеется... Когда клоун в "Шутихе" валял дурака, он был серьезен внутри своей игры, он ею жил, он не мог иначе. И мы смеялись над ним и вместе с ним потому, что он серьезно делал свое смешное, но для него серьезное дело - залеплял тортом в рожу и получал миску крема на голову. Это его modus vivendi, он им избран и потому он смешон. А когда Гриня смеется вместе со своими мучителями (а далее по инерции всегда) над собой, это действительно трагично. Потому что он смеется не из-за того, что ему действительно смешно, а чтобы быть "как все".

И с маниями-деманиями то же самое: не пытайся выше головы прыгнуть, "одна, но пламенная страсть" - она от Нижней Мамы, с ней бороться надо путем деманизгнания. Одержимые, обреченные, пассионарии, революционеры, ниспровергатели - последовательно показаны "ненормальными". Их надо пассивизировать, успокаивать и лечить. В "Маге в законе" отметались рамки Договора, в "Черном Баламуте" герои сжигали себя, чтобы сказать судьбе "нет", в "Рубеже" судьбу и приговор ломали об колено. Ho неспроста, мне уже кажется, самые первые страницы книги посвящены подробному описанию "ледяного дома". А эпиграф - про несуществующие чудеса, снящиеся великому магу - так и остается эпиграфом. Он тоже решил, что лучше файербол в руках, чем видение в облаках.

Автор рецензии: Tim
Опубликовано 14 апреля 2005 года.

Отредактировано - Tim on 15 Apr 2005 21:10:06