2006_01. Конкурс рецензий Январь-Февраль!

2 строка - название работы или ФИО автора и рецензируемое произведение (по центру, полужирным шрифтом, размер -4).

Далее - основной текст рецензии.

Рекомендуется между абзацами вставлять пустую строку.

В конце рецензии необходимо указать ник автора (даже если автор сам опубликовал рецензию в конкурсной теме) и дату публикации (курсивом).

Пример:
Автор рецензии - Лика.
Опубликовано 13 сентября 2004 года.

Убедительная просьба ко всем участникам - прежде чем публиковать работу, проверьте орфографию и пунктуацию. Инквизиторы могут вам в этом помочь - достаточно прислать рецензию по почте.

Всегда для Вас, Администратор.

Почти три года собирался я приобщиться к творчеству "новой звезды на небосклоне отечественной фэнтези". Не сросталось. В конце концов, друзья выручили. Приобщился. Всё нижеследующее относится к первым двум романам цикла, представляющим собой некое сюжетное единство, да к тому же явно отличающихся от последующих.

Извечная проблема, с чего начать? С плохого или хорошего? Поскольку эту диалектическую проблему, достойную научной дискуссии "остроконечников" с "тупоконечниками" мне решать лень, начну по порядку, то есть с обложки.

Может быть, мне попался какой-то неправильный экземпляр, но в нём отчётливо наблюдается единство формы и содержания. Итак, форма – кривые физиономии на аляповатой обложке, папиросная бумага, море опечаток и из рук вон плохая редактура – совершенно органично сочетаются с содержимым.

Нет, я не хочу сказать, что под обложкой скрывается такая же серая халтура, отнюдь. Более того, как человек в определённой степени проникшийся творчеством В. Камши (не до фанатизма, но достаточно, чтобы чтение её книг не напоминало злой афоризм про мышей и кактус), я вижу опредёлённые достоинства, но тем горше и тем необходимее сказать о недостатках.

В начале о, скажем так, генетических болезнях. Родимые пятна Николая Данииловича заметны невооружённым глазом и, равно как у самого "мэтра", вызывают тяжкое недоумение. Например, зачем "Светозарным" (да ещё в компании с Толкиновскими эльдарами) вторгаться в чужой мир и крушить в капусту тамошних богов? Не вызывает доверия такая басня. Зачем Арцийские гоблины так настойчиво ведут свою родословную от Толкиновских же орков (а вернее, от Перумовской антитезы этим оркам)? Тут либо синдром "Не так всё было, господин Профессор", либо в Кодекс Чести арцийских гоблинов веришь ровно также, как в Аристотелевское самозарождение мух из грязи. То есть ни на миллиметр.

Есть и другие "пятна", тоже ведущие свою родословную от Перумовских "Похождений мага" и прочего "реализма Среднеземья": Светлые на самом деле темнее ночи, Тёмные на самом деле "на лицо ужасные, добрые внутри", словом, сплошные перевёртыши, а совы – разумеется! – "не те, чем кажутся".

Уже скучно. Потому что слишком предсказуемо.
Но куда хуже другое. Самое худшее в первых двух романах Арцийского цикла это то, как они написаны.

Формула проста: (Перумов) + (Сапковский) + (Банальная эрудиция стандартного советского выпускника стандартной советской школы). Оговорюсь сразу – в последний компонент я не вкладываю НИКАКОГО отрицательного смысла. Советская школа давала отличный базис, который каждый уже тратил по мере своих возможностей. А вот что касается первых двух компонентов, то здесь нужно заострить внимание, ибо в формуле (Перумов) и (Сапковский) должны рассматриваться как переменные, ибо автор достаточно бессистемно следует как лучшим, так и худшим образцам упомянутых идеалов. И не сказать ещё, чего больше – лучшего или худшего.

Но самое плохое – это язык. Эклектика в худшем смысле этого слова. Помесь "высокого штиля" с просторечием и канцеляритом. Плеоназмы и тавтологии. Неуместные обороты и выражения; цитаты из предшественников, которые лишь с большим трудом уговариваешь себя считать "литературными комплиментами". Неудачные сочетания слов (вроде "эти места местные называют…"). Всё это преизрядно усугубляется настойчивыми попытками автора "создать атмосферу". Чрезвычайное обилие нуждающихся в разъяснении терминов (в том числе явно излишних), суржик a-la Polonia, который во втором томе внезапно сменяется суржиком a-la Lvivtschina – все это настолько утяжеляет и без того хромающий на обе ноги текст, что читать ФИЗИЧЕСКИ тяжёло даже достаточно хорошо подготовленному и эрудированному читателю.

Ещё можно добавить неудачные имена – классический пример тому, герцог Годой. Не может персонаж с НАСТОЛЬКО одиозной фамилией быть в числе положительных героев. Вообще, самым очаровательным персонажем и "Тёмной звезды" и "Несравненного права" является философствующий жаб. Жалко только, что на страницы этих романов он попал по чистому недоразумению и потому… скорее книгу портит своей неуместностью, чем украшает неестественной мудростью.

Ещё к недостаткам романов можно отнести обилие суперменов на стороне "Светлых" сил – это и сверхмонстр Рене, и Роман, и Астен, и Шандар, и Лупе, и… Впрочем, хватит, а то их величие окончательно раздавит мое эго, поверьте на слово – их есть у автора в преогромных количествах.

Наконец, главный недостаток первого тома (к счастью, почти не распространяющийся на второй) – это страшная скука. Настолько начало "Хроник" заштамповано и нелепо, что читать просто скучно, а главное – безлико. Это написать мог любой ремесленник средней руки. Собственный голос автора прорезается только к концу первого романа. И именно этот голос и спасает книги, поскольку перед нами не такой уж редкий для дебюта случай: плохо рассказанная интересная история, пусть даже и похожая на творение доктора Франкенштейна. Но в груди этого монстра бьётся настоящее живое сердце. И это многое искупает.

Bring me the head of Yuri Gagarin (c) Hawkwind

Автор рецензии - Chlodwig
Опубликовано 11 января 2006 года

Отредактировано - Andrew on 12 Jan 2006 00:49:02

Зачем автор, по собственному признанию, устав от своего же творения – мира и героев его – взялась продолжать, мне лично не очень-то понятно. Но – "что выросло, то выросло" – и, поскольку по авторскому произволу содержимое трёх увесистых романов именуется хрониками не чего-нибудь другого, но именно Арции, будем считать, что перед нами продолжение ранее начатого разговора. Кстати говоря, это избавляет меня от известной проблемы – с чего начать, с плохого или хорошего? В прошлый раз я остановился на "хорошем". Вот с него и начнём.

Литературное мастерство автора ощутимо растёт от книги к книге. И если в "Крови заката" принцесса ещё может писать стихи "втихаря" (!!), а аристократ и кавалерист может говорить "Против лома нет приёма", то к "Башне ярости" такие грубые огрехи полностью исчезают и в последнем двухтомнике мы имеем уже вполне приличное (с какой точки не посмотри) литературное произведение. Ура! Плохо только, что автор предпочёл учиться литературному мастерству на нас с вами, выставив сей процесс на всеобщее обозрение. Это – безусловный минус. Безусловный плюс третьего тире пятого томов "Хроник Арции" – яркие, небанальные, харАктерные герои, по-настоящему живые, запоминающиеся и вызывающие искреннее сопереживание.

Таких героев целых два. Для фантастики, где, как принято считать, таких персонажей явный недостаток, это, пожалуй что, без всякой иронии, достижение. Осталось только этих героев назвать – безумный король Пьер со своими грызунами и Базиль Гризье, единственный НОРМАЛЬНЫЙ человек во всех "Хрониках". За него автору огромное спасибо. Уже хотя бы за то, что он, по существу, вытянул на себе двухтомную громаду "Башни ярости". Поверьте на слово, если б там не было Базиля, по большому счёту, читать сей двухтомник можно было бы только по одной-единственной причине (если не считать демонстрации того, как автор НАУЧИЛАСЬ писать) – посмотреть на то, как В. Камша выставляет своего главного героя, горбуна-Александра, полным идиотом.

Удивлены? Напрасно. На протяжении сотен и сотен страниц автор лила елей тоннами, восхваляя таланты и величие своего героя. И вдруг выяснилось, что этот "великий государственный деятель" не стоит выеденного яйца. Помнится, Отт фон Бисмарк как-то обмолвился насчёт того, что война слишком серьёзное дело, чтобы поручать его военным. Как он был прав! Из горбуна получился чудесный полководец и – абсолютный нуль в области государственного управления. Вот вам аналогичный пример из реальной жизни. Великий полководец Наполеон как государственный деятель оказался слаб. Его лучшие соратники продали его врагам с потрохами. Причём дважды! Но – по сравнению с достижениями на том же поприще Александра Тагере, Наполеон велик, как пирамида Хеопса, ибо для его свержения одних слухов о его гибели в бою оказалось мало (заговор генерала Мале), предательства – тоже мало (Талейран в Эрфурте), необходимо было ещё добавить несколько лет тяжелейшей войны и интервенцию более чем полумиллионной армии, а во второй раз и вовсе миллионной, чтобы свергнуть императора.

Чтобы свергнуть Александра Тагере хватило одного слуха.

Аут.

Создание команды, способной работать в отсутствии своего начальника есть первый признак хорошего администратора и потому, простите за полемический задор, Роман Абрамович настоящий политик, а Александр Тагере – нет.

Теперь к другим недостаткам, благо их довольно много. Первый из них – многословие. Текст вполне можно было бы подсократить процентов на 30-ть и он бы только выиграл, хотя бы за счёт убирания пробуксовки, провисающих мест и придания динамизма. Так, явно необязательной, не говоря уже о её скучности, предсказуемости и хромания на все четыре копыта, представляется ВСЯ линия странствия эльфов за пределами Тарры. Во-первых, в художественном отношении это худшие страницы "Хроник Арции" начиная с третьего тома. Во-вторых, генетические болезни имени Н. Перумова именно здесь проявляются в полный рост, что не придаёт "Хроникам" ни дополнительной яркости, ни дополнительной самобытности. В-третьих, они слишком предсказуемы, что для остросюжетного произведения смерти подобно.

Другой крупный недостаток – это артефакты первых двух частей хроник, с которыми автор почему-то не захотела расстаться ("Старые герои никогда не умирают, они вечно живут в продолжениях" (с) приписывается М. Муркоку). Артефакты в первых двух романах были персонажами, в последующих они стали чем-то вроде не то джаггернаутов, не то Deux ex machina, не реже одного раза на сотню страниц ломающих плавное течение сюжета ударом об колено. Они не знают себе равных по силе и по мудрости. Они делают, что хотят. Они появляются в любом, угодном автору месте. Они способны спасти и уничтожить любого персонажа, какой только захочется автору. Они не составляют часть повествования, но вмешиваются в него постоянно. Они воистину сметающие всё на своём пути джаггернауты. Наконец, они не живые. Они как Каменные Гости или ожившие статуи Ленина. Лучше бы их не было. Таково моё твердое убеждение.

На этом фоне все остальные недостатки романов с третьего по пятый, в принципе, не так существенны. Да, абсолютно нелеп, несуразен запрет на использование пороха. Непонятен социальный регресс. Недоумение вызывает внутренняя организация Церкви и её ни с чем не сравнимое, непомерное влияние на власть светскую (аналогов, кстати, практически не имеющее).

Что ещё тут можно добавить? Разве что череcчур явные симпатии автора к определённым персонажам и историческим деятелям. Поскольку сверхзадачей второй половины "Хроник" стало переигрывание Войны Роз (чтобы Ричард III выиграл), то отсюда проистекают и вполне понятные натяжки. Чтобы долго не останавливаться на этой теме, коротко замечу, что Дж. Мартин тоже отталкивался от Войны Роз, при написании "Песни Льда и Огня", только вот вышло это у него на порядок лучше. И не в последнюю очередь именно потому, что Мартин не ставил перед собой задачу "чтоб наши победили".

Как резюме, скажу, что "звездой на небосклоне отечественной фэнтези" В. Камшу назвали а) авансом и б) по принципу "за неимением гербовой пишем на простой", то есть из-за отсутствия внятых конкурентов (Н. Перумов давным-давно скомпрометировал себя, безнадёжно запутавшись в похождениях своего Мага).

Более того. По итогам пяти томов "Хроник Арции" на писателе В. Камше можно было бы поставить крест – мало ли у нас ремесленников средней руки?

Но, к счастью творчество В. Камши не ограничивается Арцией.

К счастью, она ещё и автор "Отблесков Этерны".

И если прогресс её литературного таланта на остановится, то "звезда отечественной фэнтези" у нас будет.

Хочется в это верить.

Bring me the head of Yuri Gagarin (c) Hawkwind

Автор рецензии - Chlodwig
Опубликовано 11 января 2006 года

Отредактировано - Andrew on 12 Jan 2006 00:49:25

В первый раз я не купил "Ученика убийцы" как бы не в 1997 году, то есть когда роман впервые вышел на русском языке. С тех прошло "ужасно много лет", как поётся в одной песне и, не сказать чтобы постоянно, но где-то в уголке сознания интерес к новому автору томился. Или медленно-премедленно вызревал. Пока однажды желания и возможности не пересеклись – дело было весной 2004 года и моя библиотека пополнилась первым и… третьим томами трилогии! Потом ещё полгода я разыскивал недостающую середину. Затем следующие полгода не без уважения оглядывая устрашающую толщину книг, откладывал их на потом.

И вот это "потом" наступило. Трилогия прочитана. Скажу сразу, прочитана не без удовольствия. Но сначала о плохом.

Первое впечатление – книгу на русском языке издали, а перевести забыли. Все эти Чивэлы и Шрюды, Рулеры и Тэйкеры, Дизайеры и Вайздомы скорее свидетельства беспомощности переводчика или наплевательского отношения к читателю (выбирайте сами), но во всяком случае к понятию "литературный перевод" они никакого отношения не имеют. Мало того, что эти английские слова в кириллической транскрипции выглядят посреди текста на русском языке также уместно, как седло на корове, так ведь и проставление рядом с ними "типа переводов" (Шрюд Проницательный) дела не спасает. Как говорят нам словари, Shrewd – это не только "проницательный, тонкий ум", но это ведь ещё и "хитрый, злобный, резкий, пронизывающий"! Чуствуете, как меняется оттенок? Насколько зримее и выпуклее становится характер короля?

Но переводчик предпочёл сдаться без боя. И напоследок этой темы уже личное – как переводятся Чивэл и Регал я знаю, только это не спасло меня от чрезвычайно устойчивой ассоциации с Chivas Regal, любимым сортом купажированного шотландского виски, каюсь, грешен.

Теперь о более приятном, то есть о самой трилогии.

По сложившейся уже традиции перед нами предстаёт несколько причёсанный и переосмысленный Мир волшебной сказки (трилогию Живых Кораблей оставим в стороне, она писалась позже, "по горячим следам"): есть собственно Королевство (одна штука); страны соседей разной степени удивительности и загадочности (две штуки), владения Супостата (одна штука) и, наконец, страна За-Пределами-Полей-Которые-Мы-Знаем (одна штука). С определённой степенью злобности можно сказать, что это своего рода замкнутый мирок одной, отдельно взятой песочницы.

Но мирок не лубочный, а довольно-таки симпатичный, в меру сложный, в меру глубокий (как обычно, наличествует Тёмное, но Очень Славное Прошлое), в меру выпуклый, в меру запоминающийся. Есть, как водится, некие смутные Пророчества, просто мутные загадки. В общем, все стандартные атрибуты жанра в самой, простите за выражение, "репрезентативной выборке".

Что же тут хорошего? Всё остальное. Пожалуй, вкривь и вкось вышел только принц Регал, но ему, как Главной Сволочи кривость положена по должностным обязанностям (навскидку можно сказать сразу, что именно история о том, как рассорился Отпрыск Благородства со своим дядей Царственным (впрочем, есть же ещё почти омоним Regale – "Угощение, пир", а как глагол – "угощать, потчевать, услаждать") расписана откровенно слабо. Нет, я прекрасно знаю, что бывают случаи, когда между родственниками вдруг, подчас без всякой внешней причины, вспыхивает иррациональная неприязнь, но чтобы эта иде-фикс доходила до полного мономаньячества – извините, нужны хоть какие-то основания).

Куда лучше у Р.Хобб вышло со всеми остальными героями, среди которых вообще нет просто плохих, есть, в крайнем случае, больные люди. Весьма хорош был бы Главный Герой, если б не одно постыдное обстоятельство – больно уж у него талантов много: и Уит (о каком давно уже забыли), и Скилл (равно которому почти не найдёшь), и органическая химия, и ботаника, и каллиграфия, и черчение, и фехтование… В общем полный квадривиум с тривиумом. Осталось только вспомнить грустную жалобу Александра Грибоедова: "У кого много талантов, у того ни одного настоящего".

Правда, видимо в компенсацию за столь широкую квалификацию, авторша своего главного героя нещадно шпыняет на протяжении многих сотен страниц (впрочем, не забудем, что Господь не посылает искушения, с которым справиться не возможно), давая Отпрыску с одной стороны максимум возможностей для применения своих навыков, а с другой заставляя таки его характер двигаться и – даже! – меняться с течением времени. А это, прямо скажем, не мало. Вот, к примеру, характер принца Истины по мере развития повестования только вырождался, пока не превратился в бледную тень самого себя (с другой стороны, это ведь тоже некий динамизм характера, только с иным вектором).

Подытоживая свои размышления, скажу, что ценить эту трилогию стоит отнюдь не за декорации (они недалеко ушли от аналогичных предметов в шекспировском театре) и даже не за сюжет (хотя ряд его поворотов и небанален, а загадки, как им и положено, остаются загадками до самого последнего момента), но за тех, кто в этих декорациях живёт и бьётся над поставленными автором проблемами. И, честное слово, есть за кого переживать, есть кому сочувствовать, есть ради кого эти книги перечитывать. А разве не в этом высшая цель любого писателя?

Bring me the head of Yuri Gagarin (c) Hawkwind

Автор рецензии - Chlodwig
Опубликовано 11 января 2006 года

Отредактировано - Andrew on 12 Jan 2006 00:49:45

Тем не менее, рискну выразить своё восхищение.

Итак, чопорная Британия, помноженная на мандаринский Китай в декорациях откровенно не страдающего клаустрофобией художника. Кто бы мог подумать, что такая формула породит исполинский и ни на что не похожий замок по имени Горменгаст?

Замкнутые пространства – заброшенные коридоры, опустевшие залы, ограниченный до состояния ТОЧКИ зрения кругозор обитателей, зарегламентированное до полной потери смысла течение жизни. Все тесно, все сдавливает дыхание, вызывает ощущение тесноты, мрачности, даже паники. И эти чувства только усиливаются от того, что изображены рукой художника. Да, Мервин Пик в первую очередь был живописцем, и, равно как от Среднеземья нельзя оторвать филологические изыски Профессора, так и Горменгаст в первую очередь творение художника, а уже потом писателя. Иной раз даже кажется, что обилие и неспешность, обстоятельность описаний подавляют сюжет до состояния густого киселя.

Но это обманчивое впечатление. Ибо движение сюжета, погружённого в бесконечные описания, в точности соответствует духу медленно и величаво продирающегося сквозь тернии времени самого замка Горменгаст. Они подходят друг к другу.

И населяют замок люди, которые в точности подходят к замку. Собственно, они и ЕСТЬ замок. Они же и дают понять, почему "Горменгасту" не суждено было совершить тот прорыв, что выпал на долю "Властелина Колец". Скажите, кто захочет добровольно быть Стирпайком, Сепулькгравием, Кличбором, да даже и Прюнсквалором – самым живым и непосредственным из персонажей трилогии? Думаю, что куда меньше, чем Голлумом. И дело здесь не в слабости писательского дара М. Пика, скорее наоборот, его персонажи настолько колоритны и, скажем так, внутренне сбалансированы, что, как говорится, не убавить, не прибавить. Просто, вместо героев перед нами в лучшем случае анти-герои (Стирпайк), а чаще – обыкновенные люди, перемолотые безжалостым регламентом и ограниченностью каменной громады Горменгаста. Они ущербны, каждый по своему, иногда психопаты, иногда мизантропы, но в своём замкнутом мирке они даже не могут этого почувствовать – сбалансированный до состояния ювелирного часового механизма их мир даже не даёт им намека на возможность альтернативы, на взгляд на самого себя под каким-нибудь другим углом. Не важно, каким, главное, чтобы другим. Это попытался сделать лишь сам Титус Гроан, стержень, вокруг которого неспешно вращается длинное повествование (да, он скорее стержень, чем персонаж – по крайней мере, для первого романа это именно так).

Ну, и чего же добился Титус в своих скитаниях в поисках этого ДРУГОГО угла? Да только понимания того, что Горменгаст – в его душе, в плоти и крови его и ничем его оттуда не вытравишь, ибо 77-ой граф Горменгаста – это и есть САМ Горменгаст, причём уже безо всяких метафор.

Вообще, третий роман цикла – "Одиночество Титуса" и вправду не производит и половины того впечатления, что "Титус Гроан" и "Горменгаст". М. Суэнвик был прав – покинув стены замка, повествование утратило львиную долю своего очарования. Но – хуже того, вращающееся вокруг ничего не понимающего Титуса повествование большего всего напоминает вихрь рассыпавшихся осенних листьев, каждый из которых летит сам по себе. Роман представляет собой почти мешанину слабо связанных между собой эпизодов и персонажей, иногда ярких и удивительных, иногда тусклых, почти проходных. Как ни грустно это признать, но тяжёлая болезнь автора явно отразилась на качестве третьего романа и нам остаётся только гадать, каким был бы цикл романов о Титусе и Горменгасте, если бы не превратности судьбы, если бы не тяжёлая и неизлечимая болезнь, погрузившая разум автора в непроницаемую тьму задолго до его физической смерти.

Но каменная громада Горменгаста будет стоять вечно, привлекая всё новых и новых читателей, каждый из которых сможет увидеть в ней что-то своё, свою собственную грань исполинских башен, огромных залов и бесконечных лестниц.

Bring me the head of Yuri Gagarin (c) Hawkwind

Автор рецензии - Chlodwig
Опубликовано 11 января 2006 года

Отредактировано - Andrew on 12 Jan 2006 00:50:03

Говорят, что иногда, в открытом море, в штиль, когда небо ясно, а водную гладь морщит лишь мелкая зыбь, в тот миг, когда самый край солнечного диска скрывается за кромкой горизонта, можно увидеть зелёный луч, самый настоящий "последний свет" заходящего Солнца.

Самый свежий на сегодня роман прославленного канадца оставляет именно такое впечатление – последнего чуда. Но, к сожалению, это отнюдь не комплимент. Это – надежда, ибо такой крайней усталостью, даже леностью, упадком тянет от романа, что поневоле хочется надеяться, что "Последний свет" поставит-таки точку в псевдоисторическом псевдоцикле, к которому принадлежат все крупные вещи Кея, написанные им за последние 15 лет.

Как и прочие вещи Кея, роман прочно покоится на скрупулезно воссозданном историческом фундаменте. В данном случае это история короля Альфреда Великого, по крайней мере не узнать в Элдреде одного из величайших британских владык за всю историю островов может только тот, кто совсем ничего об этой истории не знает. Наверное поэтому, сюжет романа (и ранее не довлевший над писателем) в "Последнем свете" окончательно отступает на второй, а когда и на третий план, пропуская вперёд то рассуждения о бренности всего сущего, то краткие зарисовки о том, как тесен мир, как прихотливо сплетаются судьбы и о том, кто, как и где умер.

Пожалуй, можно даже сказать, что "Последний свет Солнца" самый неряшливый и негостеприимный по отношению к читателю в плане сторогости композиции роман Кея – настолько очевидно, что сама фабула романа, натужно претендующая на вызывание интереса и нагнетание интриги, автора соверешенно не интересует. И без того известно, что у Кея "плохих людей нет".

Насколько повествование НЕ зависит от действий отрицательных героев (обычно именно они своими кознями толкают сюжет) и даже от самого их наличия ясно показывает судба Ивара Рагнарсона: потратив немалое количество страниц на то, чтобы показать читателю какой Ивар безумец и счастливчик (прямо-таки начинаешь верить, что роман закончится только с ритуальным истреблением этого злодея), при первой же возможности автор буднично и равнодушно от него избавляется, оставляя читателя наедине с упавшей челюстью.

Пожалуй, в плане сюжетной коллизии – это и есть самый драматичный эпизод. Всё остальное, написанное, конечно же, ярко и беруще за душу, производит скорее слёзовыжимательное, чтобы не сказать – мелодраматическое действие.

То, что Кей преизрядно устал от им самим же открытой золотой жилы наглядно демонстрирует и такой аспект фэнтези-романа, как наличие волшебства. Как известно, в лучших вещах своего псевдоисторического цикла ("Львы Аль-Рассана" и дилогия о Сарантии – "Тигану" оставим в стороне) автор был необычайно скуп на всё то, что мы привыкли связывать с понятием "волшебство". В "Последнем свете…" Кей наоборот, необычайно щедр. Настолько щедр, что в ряде мест романа сверхъестественное – этот непременнейший атрибут жанра – становится сюжетообразующим (то есть, выкинуть его не получится при всём желании), чего ранее во всех романах от "Песни…" до "Повелителя императоров" мы практически не наблюдали, поскольку таких эпизодов на четыре не самых тонких тома было столько, что пересчитать их хватит пальцев одной руки. В общем, по количеству волшебного "Последний свет…" с лёгкостью перекрывает все остальные романы цикла вместе взятые, что можно было бы счесть неким диссонансом, доказательством того, что Кей сдал, но то, как всё это написано говорит скорее о том, что он устал, а сам роман представляет собой если не коду, то уж во всяком случае роскошную эпитафию всему циклу.

Причём, циклу сразу в нескольких смыслах – и в литературоведческом (циклу романов), и в языческом – в безымянном мире, придуманном фантазией Кея, наступило время смены эпох, мир меняется и меняется необратимо. Нет, ни о каком банальном Конце Света речи не идёт, но когда смена эпох завершится, перед нами предстанет иной, совсем иной мир. Впрочем, предстанет ли? Напишет ли Кей что-то новое про этот же мир? Надеюсь, что нет – написание романов всё-таки должно отличаться от рытья шахт.

Bring me the head of Yuri Gagarin (c) Hawkwind

Автор рецензии - Chlodwig
Опубликовано 11 января 2006 года

Отредактировано - Andrew on 12 Jan 2006 00:50:20

Такое ощущение возникает у меня, когда очередная книга серии начинает наполняться яркими и колоритными, но в сущности ни зачем не нужными персонажами, побочными сюжетными ветками, многочисленными бытовыми подробностями и прочим, а сюжетно-композиционная стройность и проблематика в значительной степени сходят на нет.
Кстати, я не считаю, что это плохо. Это просто по-другому.

Так вот, при прочтении «Последнего Дозора» Сергея Лукъяненко у меня было именно такое чувство. Жизнь мира как она есть. Описания нравственного роста героя, пути усиления его могущества, великих духовных порывов и прорывов сменяются рассказом о жизни и делах ставшего Великим Иного. Не то чтобы эта жизнь скучна и рутинна – таковой жизнь Великого мага, конечно, быть не может по определению, - но все-таки решаемые героем проблемы носят некоторый неуловимый налет повседневности. Выверенной сюжетной конструкции, в которой «нет случайностей. Есть ферзи, а есть пешки. Но только не лишние фигуры» («Ночной Дозор») приходит на смену череда связанных между собою сцен, персонажи которых будто бы подобраны по принципу «ну просто хочется еще и о нем вспомнить». И в финале больше нет ощущения катарсиса, столь характерного для концовок первых трех «Дозоров» - просто окончание очередного дела, трудного, тяжелого, но далеко не последнего в ряду подобных… Если «Ночной», «Дневной» и «Сумеречный Дозор» напоминали лестницу, каждая ступенька которой выше предыдущей, то «Последний Дозор» скорее кажется шагом на месте. И очевидно, что таких шагов можно дальше сделать еще много.

Вполне может быть, что именно так Лукъяненко и поступит. Коммерческая выгода подобного проекта очевидна. И осуждать автора за это можно будет только в том случае, если продолжения станут по своим литературным качествам хуже, чем первые книги.

А пока этого не происходит. «Последний Дозор» демонстрирует читателю неплохо закрученную мистико-детективную интригу, написанную очень хорошим языком (со всеми свойственными Лукъяненко стилистическими приколами и лингвистическими играми с читателем) – так что читать весьма приятно. Еще, конечно, я как любитель постмодерна не могу не отметить добрым словом интерактивность этой книги, вовлеченность ее во множество около-книжных контекстов: начиная от аллюзий на бытующий в сети диафильм «Овощной Дозор» («Нехорошо, конечно, помидоры зазря переводить, но этим преступлением пусть занимается какой-нибудь Томатный Дозор на службе Гринписа») и до реминисценций из прошедших по экранам кинотеатров кассовых фильмов «Ночной» и «Дневной Дозор» («Эх, какой сон замечательный мне сегодня снился! – выруливая на стоянку, произнес Семен. – Еду я по Москве, почему-то на раздолбанном фургоне, рядом еще кто-то из наших… И вдруг вижу – на дороге стоит Завулон. Почему-то одет как бомж. Я газую и пытаюсь его задавить! А он – хренась! И барьер ставит! Нас подкидывает в воздух, делаем сальто и перескакиваем через Завулона. Едем дальше»).

К слову, некоторые моменты этих помянутых выше фильмов после прочтения «Последнего Дозора» становятся яснее. Например, подчеркнутая антиэстетичность экранного образа вампира Геннадия Саушкина в большой степени объясняется следующей цитатой: «Я посмотрел разок на Геннадия – и отвернулся. Тот еще видок. Что там Завулон говорил про человеческих детей, играющих в вампиров? Им надо показывать, как по-настоящему выглядит вампир. Источенные язвами щеки; землисто-серая кожа; мутные и пустые белесые глаза, похожие на сваренные вкрутую яйца, с которых содрали скорлупу»…

В общем, вы как хотите, а мне книга нравится.

Автор рецензии - artemka

Отредактировано - Andrew on 24 Jan 2006 22:16:13

Предупрежу заранее – автор рецензии не претендует на объективность, он (ну то есть я) лишь выражает свое мнение о книге. Многим отзыв может показаться однобоким – наверняка так оно и есть. В качестве смягчающего обстоятельства отмечу лишь, что прочтение книги (и написание отзыва) имели место в первую декаду после Нового года.

* * *

…Тысячу лет плывет в космосе корабль «Улей». Его населяют… не, не пчелы. Населяют его Братья – прирожденные воины, не знающие жалости. А теперь перед «Ульем» и его экипажем стоит задача – захватить пассажирский лайнер «Эльрабика»…
Такова завязка. Но мы не будем глубоко копаться в сюжете, не станем «препарировать» характеры героев (правда, и препарировать-то особо нечего) – мы рассмотрим лишь некоторые детали, которые бросаются в глаза раньше всего прочего, и которые в результате как раз и заставляют написать довольно ядовитый отзыв. Итак, приступим…

Летучий корабль
Основное средство передвижения Братьев в космическом пространстве после покидания «Улья» – некий кораблик, именуемый «парусник». Чтобы мы не подумали чего-то другого, автор дает нам понять – речь идет о корабле с солнечным парусом. Эти кораблики (рассчитанные на одного вооруженного человека в тяжелом штурмовом снаряжении) используются Братьями и для тренировок, и для абордажных атак других кораблей. При этом – вот чудеса! – парусники отличаются исключительной маневренностью и быстротой.
Как всегда, все было бы хорошо, если бы не одно «но». Вернее, далеко не одно «но». Да что там – целая куча «но»! Во-первых, настоящий корабль с солнечным парусом не может быть быстрым – разгоняемый лишь «давлением» солнечного света, сколько бы то ни было приличную по космическим меркам скорость он будет набирать месяцами, если не годами. Во-вторых, как раз маневренность является одной из самых большим проблем парусника – во всяком случае, согласно реальным проектам. Даже элементарное торможение доставляет кучу проблем, не говоря уж о каком-либо маневрировании – а в книжке парусники вьются вокруг «Эльрабики» как мухи (при этом даже положение паруса относительно солнца их совершенно не волнует), а главный герой, не поверите, закладывает на паруснике «мертвые петли»! В-третьих, солнечный парус – вещь чрезвычайно громоздкая: даже для того, чтобы тащить одноместную капсулу, он должен иметь поперечник в сотни метров. У Братьев же, судя по обрывочным упоминаниям, разбросанным тут и там на страницах романа, парусники оборудованы чрезвычайно небольшими парусами. Солнечный парус, конечно, можно сделать малюсеньким – хоть с носовой платок – однако толку от него не будет.
Я понимаю, что «Улей» – это вроде как космоопера, а не жесткая НФ, однако… Однако даже космоопера не все терпит.
Самый же, пожалуй, забавный момент, связанный с использованием солнечного паруса, автор дарит читателю уже на 9 странице. Наслаждайтесь:
«Лучше всего было успеть протолкнуть машину в дополнительное пассажирское отделение шлюза, пока в крыльях-парусах остался хоть какой-то запас ветра». Эх, увидеть бы такое зрелище своими глазами… Уж и не знаю, как создается «запас солнечного ветра» в парусах (которые в ангаре, кстати, никто не складывает), но в голове у главного героя, совершающего с парусником такие захватывающие эволюции, ветра, должно быть, преизрядно.

Кое-что о пользе вычислений, или Математика – страшная сила
Очень любовно описывается в книге основное оружие Братьев – абордажный тесак. Весит этот шедевр конструкторской мысли изрядно – 200 кило (примерно столько же весит стандартная металлическая бочка с масляной краской)! Неслабо, что и говорить. Вот только хотелось бы знать, как управляться с таким оружием (отметим на полях, что средний вес одноручного меча редко превышал два кило)? Речь не о том, как махать такой железякой – автор долго и обстоятельно смакует описания того, какие у Братьев здоровенные мышлицы, да еще и скафандры с усилителями. Правда, понятие инерции еще никто не отменял, и руку из плечевого сустава своему обладателю такой тесачок вынесет, пожалуй, даже раньше, чем раскроит противнику голову, ну да это не самое главное.
Вопрос вот в чем – оружие со столь большим весом не может быть компактным. При этом обратите внимание: автор особо оговаривает, что тесаки изготовлены из стали. Скажи он, что клинки изготовлены из какого-нибудь особого сплава, и придраться было бы не к чему – кто его знает, какова плотность книжного «особого сплава»? Но речь идет о стали. Я не могу сказать точно, какова плотность стали, но вряд ли она сильно отличается от плотности железа (примерно 7,9 грамма на кубический сантиметр), и по всей видимости, несколько варьируется в зависимости от марки и назначения. Для простоты вычислений – а также по причине, что все сомнения трактуются в пользу автора – примем плотность стали за 10 граммов на кубический сантиметр (вот такая у нас будет увесистая сталь). В результате получаем, что тесачок весом в 200 кило должен занимать объем в 20 тысяч кубических сантиметров. При толщине клинка в 2 см и ширине в 10 см, длина клинка составит… 10 метров. Габариты – в первую очередь толщина и ширина клинка – могут, ясное дело, изменяться (в самом деле, что такое для Брата 2 см стали?), но как бы то ни было, сколько-нибудь эффективно орудовать таким клинком – хотя бы по причине его исключительно больших размеров – невозможно, тем более в помещении.
Самое смешное, что один из персонажей, по воле автора, вынужден орудовать тесаками, которые весят втрое больше стандартного оружия Братьев (600 кило!). Остается только выразить соболезнование этому несчастному.
Атаковав «Эльрабику», Братья захватили на ней чуть более 370 человек пленными. Из них, как особо отмечается, «около одного процента мужчин», остальные – женщины. Один процент от 370 – это 3,7 человека (да, Братья могут человека и десятыми долями мерять, они такие – махнут тесаком, и…). Правда, потом, когда мужчин посчитают по головам, а не в процентах, мы узнаем, что мужчин среди пленных – не 3,7 (или даже не 4), а почему-то… 9. А это ведь не 1 процент! У Братьев что, сложности с вычислениями? Есть и еще одна странность. «Улей» имеет колоссальные размеры (100 км в поперечнике), однако внутри герои все больше пешочком передвигаются. Боже мой, ну о какой же мобильности тут может идти речь? Да, для Брата, как для пресловутой собаки, сто верст, может быть, и не крюк – но это в мирный день. А как приспичит? Нападет на «Улей» коварный враг – не будет же он ждать, пока Братья подтянутся из своих казарм!

«Дышите глубже – вы взволнованны!»
Отдельно – и очень кратко – об эмоциональности Братьев. Автор почему-то уверен, что такие крутые ребята как Братья, не могут вести себя, как обычные люди – в результате Братья постоянно чего-нибудь «ревут» (в смысле, кричат, а не плачут), «орут» или «рычат». При этом «ревут» (и далее по списку) Братья отнюдь не фальцетиком или дискантом. А ведь таких горластых Братьев в «Улье» триста пятьдесят тыщ рыл. Все в латах, с двухсоткилограммовыми тесаками, горластые – жуть!
При этом Братья могут быть сразу и скопом записаны в категорию особо опасных маньяков – словечко невпопад, и пиши пропало: хватаются за тесак (а что, зря что ли они с собой эти двести кило тягают?). Из этого нетрудно сделать вывод о том, зачем Братьям голова – они в нее едят. Если шлем не нахлобучен.
Впрочем, матушку-природу не обманешь – где огромные мышцы, там, чаще всего, невеликие мозги. Особенно ярко это проявляется в сцене испытаний – один из Братьев, вместо того, чтобы убежать от преследующего его робота, начинает с ним сражаться врукопашную. Отец (ну это вроде как главный в «Улье», с самыми большими мышцами и даже, представьте себе, с изрядными мозгами – во всяком случае, автор нас в этом всячески уверяет) изрекает глубокомысленную сентенцию: что-то вроде того, что надо будет в другой раз вместо стальной машины биоробота поставить. Ну, чтобы Брату было сподручнее его на кусочки рвать. А в этот раз незадачливому Брату не повезло – победило «хладное железо».

Наука побеждать, или «Взвейтесь, соколы, орлами!»
Особенно интересно то, как мотивируют Братья свою активную деятельность по потрошению торговых кораблей. Молодецкое веселье Братьев, которые вместо того, чтобы заняться каким-либо полезным делом, незатейливо грабят мирные торговые корабли, объясняется тем, что это… они так тренируются, навыки боевые оттачивают. До честных – так, чтобы один на один – боев, однако, доходит нечасто: на круизном лайнере «Эльрабика» десяткам тысяч (!) бойцов абордажных команд противостояли… 50 человек охраны, которые отбивались от двухсоткилограммовых тесаков парализаторами. Через такую охрану «матерые воители, закаленные в бесконечных схватках» прошли, ясное дело, как нож сквозь масло. А потом оказалось, что на корабле обретаются еще два десятка наемников, у которых, к расстройству Братьев, оказалось нечто посерьезнее парализаторов, и которые надавали Братьям по сусалам. Конечно же, наемники были лучшими в Галактике бойцами (а кто еще может навешать Братьям?), но Братьям получать отпор почему-то не понравилось.
Интересно, если бы боксер-тяжеловес начал «тренироваться», колошматя первоклашек, что бы о нем сказали? А самое главное – какова была бы цена такому «опыту»? Ответ на этот вопрос применительно к Братьям мы получаем в конце романа «Улей».
…Мирно светят звезды, и «Улей» плывет в пространстве. Все замечательно, но… чу! К «Улью» стремятся вражеские корабли! Вот щас кто-то огребет, предвкушает убежденный в непобедимости Братьев читатель. Конечно, на стороне противника численный перевес и все такое – но разве это преграда для Брата? Нет, конечно, нет, проревели в ответ Братья, потрясая двухсоткилограммовыми тесаками, сейчас вот только… навострим лыжи! Да-да, именно так – схлестнувшись с эскадрой преследователей, горящих праведной жаждой мести, Братья, ведя арьергардные бои… задают стрекача!
Хотелось бы узнать – что же не вьются коршунами стремительные парусники? Что же не рассекают воздух и бренные тельца врагов двухсоткилограммовые тесаки? Что же не слышится лязг неуязвимых доспехов? Что же не содрогаются от поступи Братьев палубы вражеских кораблей?
Постойте, куда же вы, Братья? А как же боевой опыт?
«Э-э, в другой раз», отвечают Братья, улепетывая во все лопатки…

Эпилог, или Пора и честь знать
Конечно, более благосклонный читатель на такие «мелочи» внимания не обратит. Да и я бы рад был их пропустить, но автор настойчиво, раз за разом, тычет читателя носом в эти килограммы, паруса, мышечные усилители… Право слово, эту бы энергию да направить по прямому назначению – на придание большей осмысленности диалогам, на вычищение корявых речевых оборотов, на облагораживание сюжета, в конце концов.
Да, раз уж упомянули о языке… Нет, скажем честно – Фрумкину далеко до истинных корифеев-бракоделов, выдающих на-гора совершенно неудобочитаемые опусы, но взгляд нет-нет, да «споткнется» об очередную стилистическую жемчужину. Вот лишь один пример: «Между стенками из двойной сферической обшивки размещались специальные помещения, такие как пристань, системы безопасности, двигатели…». Изящно, не правда ли? «Стенки из двойной сферической обшивки», «такое помещение как двигатели»…
Но да бог с ним, с языком. На сравнительно небольшое количество стилистических нелепостей можно было бы закрыть глаза, если бы… Если бы автор «Улья» не показал читателям, возжаждавшим обещанной космооперы, здоровенную дулю, а сам роман не оказался на удивление примитивной книжкой о квадратных от мышц дядьках, которые не имеют в жизни других отрад, окромя тренажеров, а все проблемы решают рыком и ударом по тыкве, и хорошо еще, если вломят кулаком, а не тесаком. Такой книжки можно было бы ожидать от 15-летнего подростка, но автору-то в момент написания было почти что вдвое больше. Вот это-то и странно.
После этого даже как-то не хочется упоминать о том, что автор включенной в книгу рецензии (Г. Елисеев) выдал автору С. Фрумкину комплимент, сравнимый по весу разве что с боевым тесаком Братьев, поименовав того, ни много ни мало, «российским Эдмондом Гамильтоном». Там же рецензент, как уж водится в хвалебных отзывах (а иные ведь в книгу не поставят, правда?) пространно высказался по поводу того, что «Улей» вроде как написан «в лучших традициях», и кое в чем Фрумкин будто бы даже переплюнул. Кого переплюнул? Оказывается, «отцов-основателей космооперы». Мол, радуется рецензент, наконец-то мы догнали и перегнали Америку!
При этом сам рецензент признает – космоопера в стиле Гамильтона и «Дока» Смита на Западе уже давно приказала долго жить. А как можно обогнать давно ушедший поезд?

P.S. Поправить испорченное «Ульем» настроение помог уже упомянутый Гамильтон – после «Улья» перечитанные в очередной раз старые добрые «Звездные короли» пролились на читательское сердце целебным бальзамом. Может быть, книжки вроде «Улья» тем и хороши, что заставляют нас еще больше ценить НАСТОЯЩУЮ классику жанра?

Автор - Денис

Отредактировано - Andrew on 06 Feb 2006 19:25:29

«…на каждого скептика приходится энтузиаст» (кажется, Ларошфуко, но точно не помню)

- Книга «Элегантная Вселенная» - одна из немногих, посвященных популярному изложению идей и методов современной физики. В ней прослеживается история возникновения и развития новейшей физической теории суперструн, претендующей на объединение всех физических взаимодействий. Предпосылки развития теории суперструн рассматриваются как следствие конфликта общей теории относительности и квантовой теории. Популярно изложены феноменология теории суперструн и ее возможные приложения к космологии. Указаны перспективы развития ТС в контексте общего развития современной физики…

- Александр Константинович, прослушал, м-м-м-м… ТС – это, извини, чего?

- «Теория суперструн», Гарольд!

- Ага… ну, давай дальше.

- Автор книги, Брайан Грин, в 1987 году закончил Оксфордский университет по специальности теоретическая физика: ТС… теория суперструн и квантовая гравитация.

- Ага, молодой да из ранних...

- ...В настоящее время он является профессором в университете Колумбия, США. После «Элегантной Вселенной» Брайан Грин также написал популярную книгу «The Fabric of the Cosmos», «Фабрика космоса».

- Гм…, может все-таки «Структура космоса»?

-…«Элегантная Вселенная» написана в 1999 году, перевод с английского осуществлен под руководством действительного члена РАН С.С. Герштейна, изд-во УРСС, Москва, 2004. Книга состоит из пяти частей, которые разделены на главы. В первой части автор кратко рассматривает основные проблемы физики, послужившие отправной точкой для создания специальной и общей теории относительности, а также обозначает проблему несовместимости подходов общей теории относительности и КТ… квантовой теории. Попытки создать единую и самосогласованную теорию всех известных физических взаимодействий требуют обязательного включения релятивистской гравитации в такую общую схему, а, следовательно, создание квантовой гравитации. Одним из самых перспективных и многообещающих подходов для решения этой фундаментальной задачи современной физики является ТС… теория суперструн. Во второй части книги…

- Это ты что, про каждую часть книги так будешь рассказывать, Александр Константинович?

- Это же рецензия, для журнала. Здесь все должно быть четко и обстоятельно, Гарольд. И перестань все время зевать! Пить надо было вчера меньше.

- А кто мне коньяка после водки налил, а? И, кстати, что такое УРСС?

- Кажется, сокращение от каких-то испанских имен, я точно не знаю. Издательство такое в Москве. Ты можешь хоть немного помолчать и послушать?

- Ну, давай дальше…

- Во второй части книги на простых примерах объясняются основные особенности СТО, ОТО, КТ и представлены попытки объединения ОТО и КТ.

- Тр-р-р-р… А можно без идиотских сокращений? Я что-то с утра их плохо воспринимаю.

- Вторая глава дает представление на интуитивном уровне о таких вопросах, как принцип относительности, постоянство скорости света, замедление времени и сокращение длин в движущихся системах отсчета. Надо отметить, что автор нашел прекрасные аналогии для демонстрации основных принципов релятивистской физики.

- Какие аналогии?

- Почитай книгу – узнаешь!

- А, интрига, ну ладно.

- В третьей главе автор освещает отличие ньютоновской теории притяжения и общей теории относительности А. Эйнштейна, а также приводит экспериментальные подтверждения общей теории относительности.
В следующей главе излагаются основные идеи квантовой механики. Они обсуждались во многих научно-популярных книгах, и, казалось бы, найти новое описание сложно, но Б. Грин смог! Без сомнения, даже физик-специалист с удовольствием прочтет эту главу, и, может быть, по-новому осознает квантовую теорию.

- Сколько, интересно, должно пройти времени, что бы квантовую теорию начали осознавать одинаково? Или она принципиально несовместима с человеческой логикой?... Но вообще-то коньяк был хороший. Дагестанский?

- Да, дагестанский… Последняя глава этой части указывается на фундаментальное противоречие подходов общей теории относительности и квантовой теории, заключающееся в следующем. «Понятие гладкости геометрии пространства-времени, являющееся основным принципом общей теории относительности, рушится под напором неистовых флуктуаций квантового мира, существующих в масштабе ультрамикроскопических расстояний». Другими словами, в общей теории относительности основными понятиями являются точечные частицы и точно определенные траектории, по которым эти частицы движутся в искривленном пространстве-времени, в то время, как в квантовой теории понятие точечной частицы и траектории не определено вследствие так называемого «принципа неопределенности», гласящего, что точность определения положения частицы обратно пропорциональна точности измерения импульса (или скорости) этой частицы. Таким образом, чем точнее мы отметим локализацию частицы в пространстве, тем с меньшей точностью мы можем определить ее скорость и наоборот, частица с точно определенной скоростью может находиться в любой точке пространства.

- Да-а-а… вот в этом-то вся и фишка! Вот ведь удивительно – мир один и тот же, единый и неделимый… При этом микромасштабы существуют по одним законам, а макромасштабы – совершенно по другим. Видимо, мы что-то глобально не допоняли. Сашка, это все гм..., сооружение для студентов?

- Нет, это общеобразовательно… Перестань, наконец, зевать! Так вот, противоречие предполагается разрешить с помощью теории суперструн.

- Да-а, красивая все-таки теория… Несмотря на ведра грязи, которой ее сейчас многие поливают. В основном те, которые не догоняют ейную математику.

- Согласно этой теории, вместо того, чтобы трактовать различные элементарные частицы как точечные объекты, их рассматривают как различные типы колебаний некоторого нового одномерного пространственного объекта – струны. Частота колебаний определяет частицу и ее энергию. Типичный продольный размер струны очень мал – порядка планковской длины (десять в минус тридцать третьей степени см), таким образом, при малых энергиях (низкоэнергетический предел) струна неотличима от точечной частицы. В теории суперструн полагается, что все известные физические взаимодействия осуществляются не с помощью частиц-переносчиков, а с помощью струн. Теория суперструн начинает проявлять себя только при сверхвысоких энергиях, какие реализовывались в ранней Вселенной.

- Ранняя Вселенная – "ускоритель бедного человека".

- Как решается основная проблема квантовой гравитации – отсутствие гладкости континуума на планковском масштабе?

- Фракталы, Сашенька, фракталы – вот истинная сущность матери-природы!

- Ты помолчишь или нет!

- Сам меня позвал слушать все это, поднял чуть свет… Я бы поспал еще!

- Пить надо меньше!

- Ты повторяешься, Александр Константинович.

- Итак, физики показали, что увеличение энергии струны не приводит к увеличению ее способности «различать» все более мелкие масштабы. Начиная примерно с планковской энергии, начинает расти размер самой струны! Таким образом, субпланковские масштабы не могут оказывать влияние на реальный мир, созданный из суперструн.

- Суперструны могут растягиваться и до космологических масштабов, тогда они становятся космическими струнами.

- …Третья часть «Элегантной Вселенной» с поэтическим названием «Космическая симфония» посвящена собственно ТС… теории суперструн от истории создания до отдаленных перспектив развития. Большая часть представленного здесь материала посвящена феноменологическим аспектам теории суперструн.

- А можно не таким казенным языком?

- Это для научно-популярного журнала, Гарольд, там такие требования. В шестой главе изложена краткая истории теории суперструн, начавшаяся еще в начале 70-х гг. прошлого века. Тогда было показано (Г.Венециано, Я.Намбу, Б.С.Нильсен, Л.Сасскинд), что при представлении элементарных частиц маленькими колеблющимися одномерными струнами сильное взаимодействие частиц можно точно описать с помощью функций Эйлера. Однако после развития квантово-полевой хромодинамики, в которой использовалось понятие точечных частиц, от струн отказались. Далее, в 1974 г. Дж.Шерк и Дж.Шварц предположили, что первая неудача теории суперструн связана с тем, что область ее применения была сужена. Они объявили, что теория суперструн включает в себя не только сильные взаимодействия, но и гравитацию. В 1984 году было показано (М.Грин, Дж.Шварц), что теория суперструн может охватить все четыре вида взаимодействий и все (известные на тот момент) виды материи. Период с 1984 по 1986 гг. – период «первой суперструнной революции», в процессе которой было окончательно установлено, что многочисленные свойства стандартной модели могут быть естественно получены из теории суперструн. Однако дальнейшее развитие исследований было заторможено техническими трудностями математического описания этой теории – оказалось возможным работать только с приближенными решениями приближенных уравнений (пертурбативный подход).

- Пертурбативный подход – вещь опасная. Там чертовски трудно доказывать сходимость приближенных разложений. Вот, скажем, для первой, второй и третьей поправки есть решение типа «черная дыра», а для четвертой поправки его может и не быть… А для сотой поправки?

- Пока что есть, то есть, Гарольд. Я знаю, ты терпеть не можешь эти поправки… В 1995 г. началась «вторая суперструнная революция», когда было показано, что теория суперструн в действительности включает в себя компоненты различной размерности: не только одномерные струны, но и элементы, похожие на диски, на трехмерные капли и более сложные топологические структуры.
В седьмой главе автор акцентирует внимание на важности понятия симметрий и суперсимметрий в стандартной модели и в теории суперструн. Подробно рассматривается основная проблема «первой суперструнной революции», когда было показано, что суперсимметрия может входить в теорию суперструн пятью различными способами. Этот факт приводит к пяти различным теориям с различными свойствами, каждая из которых претендует на единственную теорию объединения. «Вторая суперструнная революция» продемонстрировала, что на самом деле все эти пять теорий суть пять различных способов описания одной, более общей, так называемой М-теории (существует несколько вариантов расшифровки этого названия: мистическая, материнская, мембранная, матричная). Ты не спишь?

- Нет, ты рассказываешь скучновато, но, в общем, по-существу. Я просто задумался, в каких суперструнных моделях получаются космические струны… Давай дальше.

- В восьмой главе Б.Грин затрагивает важнейший вопрос о дополнительных измерениях, которые требуются для непротиворечивого математического описания всех пяти теорий суперструн и общей М-теории. Теории суперструн непротиворечивы только в 10-мерном пространстве-времени. Применительно к нашему четырехмерному миру это означает, что шесть дополнительных измерений должны быть малыми и компактными (модель Калуцы-Клейна). Наглядно объясняется механизм образования дополнительных измерений и их возможная структура (многообразия Калаби-Яу).

- Сейчас популярны модели и с некомпактными дополнительными измерениями. Честно говоря, Сашка, они меня привлекают больше. Там больше выхода на эксперимент.

- …В девятой главе дается критической оценке «такой амбициозной» теории суперструн и возможностям ее экспериментальной проверки, так как только эксперимент (в физике) или наблюдения (в астрономии) позволяют установить истинность теории. Основная и до сих пор не решенная проблема пяти теорий суперструн и обобщающей их М-теории – существование огромного числа возможных типов структур дополнительных измерений (многообразий Калаби-Яу). В настоящий момент не представляется возможным определить из уравнений теории суперструн, какое именно из этих многообразий определяет вид дополнительных измерений, т.е. какое именно многообразие реализуется в нашем мире.
В четвертой части Б. Грин пишет о связи теорий суперструн со структурой пространства-времени. Эта часть – ключевая в книге, в ней идет речь о построении единой М-теории, объединяющей все пять теорий суперструн и о применимости этой единой теории к описанию нашей Вселенной.
Глава десятая посвящена некоторым вопросам топологии нашей Вселенной: простейшей римановой геометрии, а также типам геометрий, реализующихся в космологических моделях и геометрические особенности теорий суперструн (квантовая геометрия). Рассмотрено основное понятие «расстояния» в квантовой геометрии, согласно которому физически неразличимы циклические пространства с радиусами дополнительных измерений R и 1/R, причем минимально возможный радиус равен планковскому размеру.
В одиннадцатой главе идет речь о дальнейших исследованиях топологии дополнительных измерений для выявления общих классов многообразий Калаби-Яу. Конечная цель этих поисков – узнать, какое же из этих многообразий реализовано в нашей Вселенной. Полностью эта задача не решена. Рассматриваются различные виды преобразований таких многообразий: флоп-перестройка (разрывы пространства) и зеркальные отражения. Так как свойства окружающего нас мира напрямую зависят от структуры дополнительных измерений, то, например, преобразования многообразий Калаби-Яу, связанные с флоп-перестройкой, могут объяснить изменения масс элементарных частиц в ранней Вселенной.
Глава двенадцатая посвящена М-теории, объединяющей пять теорий суперструн. М-теория, кроме одномерных струн, включает в себя двумерные и трехмерные поверхности и поверхности большего числа измерений. Создание этой теории – основа «второй суперструнной революции». Ключевое понятие при объединении разрозненных струнных теорий – понятие дуальности. Дуальными являются модели, различные по своему описанию, но приводящие к идентичным физическим следствиям. Каждая из пяти теорий суперструн характеризуется своей константой связи, которую полагают меньше единицы для возможности использования в теории суперструн аппарата теории возмущений (пертурбативный подход). Оказалось, что если в двух из пяти теорий суперструнн положить константу связи больше единицы, то эти теории становятся идентичны двум другим теориям с константой связи, меньшей единицы. Оставшаяся, пятая теория суперструн, оказалась дуальна самой себе, т.е. при константе связи больше единицы эта теория эквивалентна самой себе, но с обратной константой связи. Дополнительно учитывая свойства квантовой геометрии, можно показать, что все пять теорий суперструн дуальны друг другу и дуальны 11-мерной М-теории. В низкоэнергетическом пределе М-теория переходит в 11-мерную квантово-полевую теорию гравитации с точечными частицами. При сверхвысоких энергиях свойства М-теории до конца не изучены. Важно отметить, что 11 – это максимально возможное число измерений. Модели с большим количеством измерений не удовлетворяют современным наблюдательным данным.
В тринадцатой главе описываются черные дыры в рамках теорий суперструн и М-теории. В ней говорится об энтропии и «испарении» черных дыр.

- Теория Хокинга красивая, но неверная. Сейчас мало кто понимает, что сама проблема «испарения» черных дыр надуманная…, искусственная, что ли. Проблема в квантовой механике, которую пытаются применять в чуждой ей области. Но продолжай... надеюсь, уже немного осталось?

- ...В главе четырнадцать кратко рассматривается стандартная космологическая модель, а также применения теорий суперструн к космологии. Рассказывается о развитии Вселенной от планковских времен до сотых долей после Большого Взрыва. Указаны три важнейших пункта, по которым стандартная космологическая модель отличается от космологической модели в теориях сурерструн. Во-первых, в суперструнном подходе Вселенная имеет минимально допустимый размер. Во-вторых, т.к. число пространственно-временных измерений больше четырех, то космология должна описывать эволюцию этих измерений. В-третьих, с помощью понятия дуальности малых и больших радиусов оказывается возможным объяснить, почему в нашей Вселенной реализовалось только три протяженных измерения. Здесь также рассматриваются современные модели инфляции и проблема мультивселенной.
Пятая часть посвящена перспективам развития теории суперструн, М-теории и физики будущего.
В целом книга предназначена для широкого круга читателей, не имеющих специальной математической подготовки. В примечаниях можно найти некоторые математические выкладки и более корректные описания физических процессов, популярно изложенных в основном тексте. Книга снабжена словарем научных терминов, предметным указателем и списком рекомендованной литературы.

- Да ты что? Таки там есть и математика?

- Назвав свою книгу «Элегантная Вселенная», Б. Грин хотел показать красоту нового подхода к описанию структуры Вселенной от микро- до макромасштабов с помощью теорий суперструн. Так как все частицы суть различные колебания струн, или, прибегая к музыкальной метафоре, каждая частица обладает своим «звуком», то вся Вселенная уподобляется «эоловой арфе». Б. Грин проводит аналогию теории суперструн с общей теорией относительности А. Эйнштейна, изящество и естественная простота которой до сих пор поражает умы. Однако теория суперструн не так проста и наглядна, а также содержит некоторые нерешенные математические проблемы и пока не может претендовать на законченную теорию мироздания. Безусловно, пройденный значительный путь в развитии этой теории, так захватывающе описанный Б. Грином, дает основания надеяться, что сейчас мы как никогда близки к созданию фундаментальной модели мира.
Необходимо обратить внимание на некоторую необъективность автора в освящении истории создания современной физики, а также в подборе рекомендованной литературы.

- Ну, чего же ты хочешь – американец ведь пишет.

- К счастью, российский читатель имеет возможность познакомиться с вкладом российских ученых в становление теории суперструн и теорий дополнительных измерений, а также их возможных приложений к современной космологии (Обзор В.А. Рубакова «Большие и бесконечные дополнительные измерения» (Успехи физических наук. 2001. № 171), а также книги по космологии для широкого круга читателей: М.В. Сажин, «Космология в популярном изложении» (изд-во УРСС, Москва, 2002); А.М.Черепащук, А.Д.Чернин «Вселенная, жизнь, черные дыры» (изд-во ВЕК2, Фрязино, 2003)).

- Чернина я бы не рекомендовал. У него проблемы с дифференцированием. Ты закончил?

- Да, вроде бы... Ну и как?

- Ничего так, Сашка, более-менее… Но все-таки хватит глупостями заниматься, работать пора.

(опубликовано в «Земля и Вселенная» 6/2005, с некоторыми очевидными изменениями)

Автор рецензии - Дан.
Опубликовано 17 февраля 2006 года.

_____
Done.

Отредактировано - Дан on 17 Feb 2006 03:38:21

«Среди ученых принято считать, что обман в науке встречается редко или вообще не встречается. Тем не менее в последнее время он стал весьма актуальной темой» Откуда такое противоречие?

Прежде всего, оставим в стороне юридическую сторону вопроса. Это довольно скучно. Самое важное, что лично мне хотелось бы знать, это то, насколько обычен обман в науке? Часто ли он встречается в чисто научных и образовательных учреждениях (университетах) и стоит ли вообще об этом беспокоиться и уделять этой проблеме внимание?

Прежде всего, надо понять, а что вообще такое «обман в науке». Например, так: «обман в науке или обман при исследованиях – это весьма недостойное поведение с намерением обмануть, например, фальсифицировать данные, соорудить плагиат или, наконец, просто незаконно присвоить чужие идеи».

На самом деле такое определение довольно расплывчато.

Наука, как один из видов человеческой деятельности, не выносит сияния безжалостной абсолютной честности. Делая науку, человек неизбежно внесет в нее притворство и искажения. Ученый, который желает экспериментально доказать некоторою теорию, в истинности которой он убежден, будет субъективно интерпретировать данные опытов. Не фальсифицируя их, нет, упаси боже! Он ведь считает себя Честным и Благородным Ученым, постигающий Истину и Сущность Природы. Просто в том случае, если результат эксперимента удовлетворяет его, он не будет проводить этот эксперимент повторно. Какой же дурак будет пытаться «ухудшить» свои же результаты и противоречить своей же «выстраданной теории»!? А если эксперимент идет против теории… не грех и повторить его: отрегулировать весы, подкрутить колесики, протереть тряпкой образец. Таким образом, постепенно происходит «статистическое смещение» в сторону требуемого теорией результата. Но разве такое поведение можно считать обманом? Означает ли это, что все и учебные и исследовательские учреждения пропитаны обманом насквозь? Думаю, что все-таки нет. Просто нужно считаться с тем, что науку делают живые люди, и по мере сил пытаться разнообразить и теории, и эксперименты. В таком поведении ученого-экспериментатора нет ни вины, ни преступления.

Встречаются, конечно, случаи, что называется, классического обмана, понимание которого однозначно и не допускает каких-либо двусмысленных толкований. Но такой обман рано или поздно выявляется обязательно. Приведу только два забавных примера.

В шестидесятые годы знаменитый психолог сэр Сирил Берт работал над проблемой наследуемости интеллекта, изучая близнецов, разлученных при рождении и воспитывавшихся в разных семьях. К большому сожалению, таких пар близнецов было не слишком много, и Берту «пришлось» выдумать еще тридцать три (!) таких случая, да еще вдобавок двух ассистентов, которые якобы помогали ему в исследованиях (!). Господа и дамы, как говорится, без комментариев.

Еще один случай, произошедший в семидесятые годы, вызывает не раздражение непорядочностью ученых, а скорее смех. Некто Уильям Саммерлин занимался исследованиями, которые требовали, чтобы природа произвела для него несколько крыс с черными пятнами на шкуре. Природа ему навстречу не пошла, и бедняге пришлось поработать черным фломастером…, на чем он и был пойман.

Намеренный обман в науке не так уж и трудно выявить. И это обязательно нужно делать, для чего при университетах, лабораториях, полигонах и пр. пр. создаются специальные комиссии. Сложнее обстоит дело с искренне заблуждающимися людьми… Только время и множество разнообразных усилий помогают выявить правду. Более-менее правду. Но что же тогда наука, если не вечное стремление к недосягаемой истине, понимание которой ограничивает сама человеческая природа? В путь, господа (и дамы )! В долгий путь, который будет длиннее всех ваших жизней вместе взятых. Но ничего другого, извините, я вам предложить не смогу.

Автор рецензии - Дан
Опубликовано 17 февраля 2006 года.

_____
Done.

Отредактировано - Дан on 17 Feb 2006 03:26:02