Послано - 17 Июля 2006 : 14:11:39
Напоминаю, что согласно новым Правилам
1. Чтобы заявить С. к участию в Конкурсе, просто пришлите работу по адресу Konkurs-arh(собака)yandex.ru с пометкой в теме письма «На Конкурс». Текст лучше всего присылать прикрепленным файлом в формате .doc или .txt, в крайнем случае можно просто в теле письма. Также в письме сообщите о себе краткую информацию:
а.) Имя (имя или ник-нейм, которые будут объявляться ПОСЛЕ окончания Конкурса). б.) Условия анонимности (не против ли вы, чтобы при объявлении победителей Конкурса анонимность с вашей работы была снята). в.) Согласие на обсуждение (согласны ли вы, чтобы работа обсуждалась на форуме? Если нет – в рецензии будет сделана соответствующая пометка, и модераторы возьмут на себя заботу обеспечить соблюдение этого условия). г.) Если работа не попадает на текущий Конкурс, согласны ли вы выставить ее на следующий? д.) Согласны ли вы на выкладывание работы для ее обсуждения в авторской теме?
========== Работы на Конкурс выставляются АНОНИМНО. То есть работа присылается Координатору Конкурса (Konkurs-arh(собака)yandex.ru) и выкладывается им в соответствующей теме «Конкурс рецензий» сразу же по получении. После подведения итогов Конкурса анонимность снимается, победители объявляются под теми именами, которые они укажут в письме. По особому пожеланию автора анонимность может быть сохранена.
Андрей Уланов, "Додж по имени "Аризона", "Принцесса для сержанта"
Part 1 Последний визит к приятелю обогатил меня несколькими книжками, среди которых был и роман о бравом сержанте Сергее Малахове, попавшем прямо из гущи боев Великой Отечественной в какой-то фэнтезийный мир. Однако тривиальное начало развилось в весьма нетривиальное наполнение. Дело в том, что Сергей оказался не единственным гостем в том мире. Туда уже не раз заносило и людей, и предметы нашего реалма – все, что оказывалось в месте попадания какой-нибудь очередной бомбы. Ну, а раз так, то читателя по полной программе ожидает произведение в уникальном жанре. Бывает фэнтези эпическое, бывает героическое, славянское, наконец. А теперь есть военно-полевое фэнтези, т.е. фэнтези со спецификой второй мировой войны. В наличии: советско-германское вооружение, включая танки и самолеты, а также советско-германские вооруженные силы, включая нацистов. Так то!
Помимо данной военной изюминки мир, приютивший разведчика Малахова, ничем от прочих фэнтези миров не отличается. Все те же эльфы, гномы, орки, гоблины, темные властелины и принцессы. Есть даже местный Гендальф, правда зовут его Ариниус. А также, как полагается, в наличии великое противостояние Света и Тьмы. Надо сказать, Сергей вовремя появился, ибо в мире случился очередной накал "дипломатических" отношений между темными и светлыми. Вот и пригодился на границе весь военно-полевой опыт сержанта. Оказался наш разведчик, прямо как в сказке, и жнец, и певец, и на дуде игрец, то есть, и оборонительные порядки как следует наладить смог, и языка из вражьего стана притащить, и диверсионную операцию особой сложности провернуть. И были ему в этом подмогой верная подруга и конь вороной, в смысле – вредная рыжая дочка местного аристократа и американский внедорожник.
Книга читается влет. Возможно, благодаря тому, что автор постоянно использует свои значительные познания в военной истории, грамотно описывая вооружение и прочие реалии второй мировой, что придает роману необыкновенный колорит, а чтению – освежающе-экзотичный вкус. Вдобавок – непринужденный, с легким юмором стиль изложения. Подытоживая сказанное, можно смело утверждать, что "Додж по имени "Аризона" является одной из самых запоминаемых в своей яркой индивидуальности книг отечественного фэнтези. И я не колеблясь рекомендую каждому с этим творением поскорее ознакомиться, пополнив личную библиотеку еще одним качественным романом.
Part 2 Понятно, что, узнав о том, что существует продолжение истории Сергея Малахова, я, не мешкая, принялся это самое продолжение искать. Нашел. На свою голову. Не понятно, по какой такой причине автору взбрело в голову бросить разрабатывать золотую жилу собственной оригинальности и вступить на путь, протоптанный тысячами предшественников-писателей.
Нет, военная изюминка осталась. Вот только превратилась она из украшения стола в некую слабовыраженную специю. А читателю предлагаются иные главные блюда: пророчество, во исполнение которого необходимо собрать отряд из героя (собственно, Малахова), принцессы (куда ж без нее?), вечно спорящих друг с другом гнома и эльфа и всезнающего, но многозначительно молчащего Гендальфа… упс, Ариниуса.
Данному отряду полагается отправиться в великий поход, где, не щадя живота своего, следует поразить супостата, уничтожить кольцо, завладеть артефактом… Уж и не помню точно, что именно, но, выберите из предложенного или, будучи людьми начитанными, предложите свое. В любом случае, все понимают, что при таком раскладе цель – ничто, а квест - всё!
Само собой, верная рыжая подруга и одушевленный додж остались в прошлой серии. Продюсер Андрей Уланов не захотел продлевать с ними контракт, потому появляются они лишь в небольшом эпизоде. Я так думаю, по причине того, что упомянутые персонажи приобрели немало харизмы вместе с призом зрительских симпатий и за участие в продолжении проекта запросили огромные гонорары. Эльф и гном, отринувшие лук и молот ради высокотехнологичного автоматического оружия, на равноценную замену никак не тянут.
Впрочем, не все так плохо. Если забыть о первой книге, то "Принцесса для сержанта" вполне годится для чтения. Классический сюжет, уже упоминавшийся легкий стиль, умный, нестандартно мыслящий герой. Все эти ингредиенты достаточны для удовлетворения непритязательного читательского вкуса. А чтобы разбавить чисто мужскую страсть к оружию и привлечь женскую аудиторию, сделан безошибочный ход – к супермачо Малахову приставлена юная спортсменка, комсомолка и просто красавица принцесса Дарсолана. Понятно, что как бы крепок ни был в своих чувствах к рыжей наш Серега, но крепость эту вблизи соблазнительной Дары столько времени, сколько длился поход, превозмогать просто невозможно.
Единственное, что немного напрягало меня в данном произведении (раньше сталкивался с этим у Злотникова, что не может не наводить на всякие мысли), так это то, что Сергей постоянно "прокачивал" ситуацию. Ну не нравится мне, когда с такой высокой частотой в тексте встречается одно и то же не самое незаметное слово. Тем более жаргонизм. Неужели так сложно озаботиться синонимами, пусть они не так любимы и чуть менее точно отражают действительность? Зато не режут взгляд и не заставляют морщиться читателей. Хотя, если мы говорим о непритязательном вкусе, тогда возражение снимается.
В общем, рекомендовать эту книгу для чтения не буду, но почитать для того, чтобы занять время, вполне можно.
Есть такое избитое, затёртое до дыр выражение: «дело всей жизни». Да, сегодня это уже настоящий газетный штамп, почти утерявший первоначальный смысл. Однако, как известно, истина становится банальной отнюдь не потому, что перестаёт быть истиной, а единственно по причине частого употребления. Применительно к нашей ситуации, это означает, что есть ещё такие явления, которые можно смело назвать «делом всей жизни», не покривив при этом душой и ни на миллиметр не отклонившись от истины. Цикл романов и повестей о Белом Волке, Убийце Женщин и прочая, прочая, прочая является для Муркока именно что «делом всей жизни». Судите сами, более сорока лет писательской карьеры – от первого сборника до последнего романа, более полувека жизни – от первых набросков в письмах к Дж. Коуторну до трилогии «Сказания об Альбиносе». Наконец, как писатель неоднократно признавался сам, в некотором отношении, Элрик – это сам М. Муркок (впрочем, не будем впадать в самый страшный грех литературоведения и полностью отождествлять автора и его лирического героя, не надо), как автор заявил в обращении к читателю, «именно с ним я больше, чем с кем-либо другим отождествляю себя». Ну, а теперь подробнее об очередной попытке презентовать отечественному читателю самую полную и самую аутентичную версию приключений Принца Мелнибонэйского.
Часть Первая, в которой читатель найдёт сведения о том, что в данный трёхтомник вошло, а что нет, и о сравнительных достоинствах оного по сравнению с предшественниками, а также о том, стоило ли вообще приобретать это издание.
Во-первых, признаюсь честно, если бы в своё время мне удалось тем или иным способом найти третий том «Северо-Западовского» издания Саги, вряд ли мне удалось бы уговорить себя потратиться на Элрика в третий раз. Но, «Месть Розы» купить мне не посчастливилось, и я решился. Во-вторых, забегая вперёд, скажу, что переплюнуть «Северо-Запад» «ЭКСМО» всё-таки не удалось, но – это была чертовски хорошая попытка. По признанию издателей, нынешний перевод (естественно, самый правильный и аутентичный) был сделан с последней редакции самого М. Муркока, и потому, по идее, должен быть самым полным… Ага, сейчас!!! Маэстро Муркок такой выдумщик! Сага об Элрике ныне существует (не в последнюю очередь благодаря титаническим усилиям отечественных книгоиздателей первой половины 90-ых годов) аж в трёх редакциях. Первая была создана более сорока лет тому назад и состоит из первого варианта романа «Элрик из Мелнибоне» (1965), романа «Буреносец» (1964) и сборника полудюжины новелл «Похититель душ» (1963). За исключением «Буреносца» этот вариант мы можем прочитать, к примеру, в сборнике «Повелитель бурь», выпущенным «Северо-Западом» в легендарной «жёлтой серии» в 1992-м году. Дальше – больше. Уже в 1969 году автор преизрядно переработал «Буреносца» и опубликовал второй – но не последний – вариант окончания Саги. Тогда же, в конце шестидесятых – начале семидесятых тяжёлая авторская рука добралась до «Похитителя душ». В процессе редактирования сборник распался на две части, изданные отдельно и получившие названия «Участь Белого Волка» и «Проклятие Чёрного Меча», к которым в 1970 году добавилась «Спящая колдунья». Эти три уже не сборника, но романа мы можем увидеть в «Северо-Западовском» же четырёхтомнике 1998 года (правда, названия всех трёх частей там замечательно перепутаны). Затем автор добавил «Скитальца по Морям Судьбы», выросшего из новелл «Глаза нефритового человека» (1973) и «За краем мира» (1976) и увенчал создание второй редакции в 1977 году третьей – уже окончательной версией – романа «Буреносец». Казалось бы, точка. Но, читатель, как известно, существо неорганизованное и, самое главное, вечно неудовлетворённое. «Я сжалюсь, и продолжу…» - сказал автор и… Пошутил над своими читателями, породив в 1981 году откровенно стёбную повесть «Элрик на Краю Времени» (одно время она выходила с подзаголовком «7-ая книга об Элрике», ныне официально в цикл не входит). Читатели ответили: «Хорошо, но мало». Автор раскачался и в 1989 году выдал на-гора «Крепость Жемчужины», а пару лет спустя роскошную «Месть Розы: хронику принца-альбиноса в изгнании», после чего и было составлено последнее на сегодняшний момент собрание сочинений об Элрике, в котором новеллы из сборника «Похититель душ» вошли… в первозданном виде тридцатилетней давности! А вот вам! В качестве промежуточного резюме: нынешнее издание Саги самым полным не стало. А уж признание издателей о том, что – возможно! – недостающие рассказы появятся при переиздании, тянет на откровенное издевательство. Вообще, рассматривая нынешнее издание Саги, как мне представляется, невозможно обойтись без сравнения с предыдущим, претендующим на полноту изданием, вышедшем, напомню, в 1998 году в издательстве «Северо-Запад». Во-первых, потому, что сравнивать больше не с чем. Во-вторых, потому, что нынешнее издание выглядит некоторой контроверзой предыдущему. Доходит до смешного: рисунок М. Уэлана, украшавший первый том «Северо-Западного» издания, у «ЭКСМО» красуется на последнем и наоборот, рисунок с последнего тома издания 1998 года мы видим на первом 2005-го! К тем же рассуждениям приводит и обзор одного из отцов нынешнего издания А. Зильберштейна, где гордо указывается, что – цитирую – «переводы «Скитальца по Морям Судьбы» и дальнейших произведений до «Спящей волшебницы» включительно на порядок лучше северо-западных», то есть – рубль в рубль – содержимое второго тома того издания. Зато с остальными переводами дело обстоит, видимо, не столь радужно, поскольку, к примеру, перевод новеллы «Похититель душ» ничем принципиальным (особенно в плане обещанных стилистических красот) не отличается от перевода М. Гилинского из сборника «Повелитель бурь» 1992 года. Весьма сомнительным плюсом нового издания можно считать «самую точную» на сегодняшний день карту мира, в котором жил и действовал Элрик. Во-первых, к достоинствам литературным она не относится. Во-вторых, заглядывать в неё необязательно. А в-третьих, в первом томе она всё равно напечатана с ошибками! Зато неоспоримым достоинством прежнего, «Северо-Западного» издания можно считать наличие обширного, хоть и ёрнического предисловия, полемического послесловия и – last but not least – объёмистых Индексов (частично перекочевавших из «Троллевских» изданий 1994 года), которые преизрядно помогают не запутаться в персонажах и понятиях Саги. В нынешнем издании на справочном аппарате откровенно сэкономили, но – и за это издателям спасибо – поместили обращение к читателю самого Муркока, а третий том дополнили (вместо эпиграфа) отсебятиной, издалека напоминающей белый стих. Зачем? А пустого места было много и краски не жалко. Никакой другой смысловой нагрузки он не несёт. В качестве вердикта к первой части скажу следующее. На мой взгляд, называть новое издание Саги лучшим из имеющихся будет явным преувеличением. Скорее оба многотомника дополняют друг друга. А если б в своё время «Северо-Запад» разродился бы обещанной антологией «Пешка Хаоса» с рассказами, не вошедшими в основное собрание, так и вовсе новому изданию со старым конкурировать было бы почти невозможно. Тем не менее, трёхтомник от «ЭКСМО» – это очередной – и очень важный! – шаг на пути к асимптотическому приближению к идеалу. Глядишь, ещё лет через семь-восемь мы и дождёмся издания, способного удовлетворить если и не все, то хотя бы большую часть чаяний поклонников Саги.
Часть Вторая, в которой читатель найдёт мнения о литературных достоинствах и недостатках романов и новелл Саги об Элрике Мелнибонэйском, её месте в литературном наследии М. Муркока, сюжетных и мировоззренческих особенностях, «Новой волне» и постмодернизме в фэнтези.
Итак, в начале был Конан-киммериец. Да, не больше, не меньше. Помните? Косая сажень в плечах, волосы чёрные, глаза синие. Трудовую биографию начал, по одним сведениям, спортсменом в Халоге, по другим – в исправительно-трудовом лагере для малолеток. А закончил в должности короля главной сверхдержавы Гиперборейской эры. По моральным устоям – варвар с чёткими нравственными ориентирами, отлично знающий «что такое хорошо и что такое плохо»; хвалившийся, что никогда и нигде не брал женщину силой. Физически сильный, выносливости почти беспредельной. Более того, крутизна Конана доходила до таких высот, что, как не без гордости писал Л. Спрэг де Камп, когда киммерийца распяли в пустыне, он не нашёл ничего лучшего, как повторить «подвиг» Оззи Осборна – когда к нему на плечо уселся гриф с мыслею «А не пора ли нам подкрепиться?», Конан откусил ему голову и напился его кровью. «Где вы найдёте более крутого героя?» - резонно спрашивал Л. Спрэг де Камп. К чему это я? А ларчик, как писал дедушка Крылов, открывается просто – последний император Мелнибонэ создавался М. Муркоком как антитеза говардовскому «супермэну». Судите сами: Элрик тщедушен, он вырожденец – альбинос с красными глазами, законченный наркоман, который без дозы (кстати, Чёрный Меч как переосмысленный шприц представляется не самой плохой метафорой) не может и шагу ступить. Его «трудовая биография» начинается с должности императора, а заканчивается должностью бомжа, телосложение его астенично, он предавал друзей и убивал женщин, его моральные устои слабы, а такие понятия, как «честность» и «искренность» пусты как хэллоуинская тыква. Короче говоря, автора поставил перед собой целью создать анти-Конана, либо, если угодно, анти-героя. Но при этом, анти-героя не в том смысле, что он своего рода «bad boy», мелкий уголовник с благородным сердцем, представитель, так сказать, «социального низа», выходец из гущи народной, нет, Элрик – анти-герой в самом прямом смысле. Он – отрицание героя, как явления. По своим и моральным, и волевым качествам, мировоззрению, складу характера – Элрик антитеза всем вождям и полководцам, человек за которым не идут – но от которого разбегаются. И действительно, первоначально Элрик и был просто анти-Конаном, там, где дело касалось классических коротких новелл, повествующих о середине жизненного пути Принца Руин. Потом сага сделала колоссальный шаг вперёд и в сторону. В сторону стилистического и – главное – невиданного фабулярного эксперимента. Наверное, поэтому так сложно оценивать роман, открывающий сагу – «Элрик из Мелнибонэ». С чисто формальной, читательской точки зрения, эта большая повесть (даже не роман!) создан по мотивам одного из законов Мэрфи: «Работая над решением задачи, всегда полезно знать её ответ». В принципе, так оно и есть – роман создавался, когда основная сюжетная канва и окончание саги были уже известны не только автору, но и его читателям. Поэтому с чисто сюжетной точки зрения, роман, открывающий сагу, большого интереса не представляет, фабулярно его содержание укладывается в фразу «Вот как дошёл он до жизни такой». С точки зрения композиции, перед нами нечто вроде комедии дель-арте с тремя главными действующими лицами (герой – Элрик, анти-герой – Йиркун, подруга героя – Симорил) и некоторым количеством спутников и оттеняющих персонажей – вроде верного, но ограниченного Дайвима Твара или выжившего из ума Гроума, – в трёх частях, с прологом и эпилогом. Эдакий провинциальный театр на гастролях во время битвы за урожай. В плюс, пожалуй, этому роману можно поставить богатый метафорами и оттенками стиль, не лишённую глубины фантазию автора, а также общую, откровенно НЕ-героическую атмосферу. И дело даже не в том, что злодей деятелен и изобретателен, сам главный герой откровенно чужд героике и действию, он не собирается жертвовать собой ради других и, более того, откровенно эгоистичен по отношению к главной любви своей жизни – просто игнорирует все её советы. Дальше – больше, на протяжении всего романа Элрик не совершает подвигов, каких-либо романтических деяний и прочего. Перед нами, в лучшем случае, излишне рефлексирующий русский интеллигент, который своими руками сделать ничего не может, но если уж берётся… Любой инструмент в его руках преображается в топор и тогда – «берегись, старушки!!». Финал романа «Элрик из Мелнибонэ», в принципе, мог бы считаться откровенным издевательством автора (поскольку отсутствует), если бы не два обстоятельства – а) наличие продолжения; б) наличие других произведений цикла о «Вечном Герое (или Победителе)». Они и создают тот фон, основу, поверх которой и плетёт автор кружева своего романа. Только в этом контексте «Элрик из Мелнибонэ» имеет хоть какой-то явно выраженный финал. Дальше – хуже. «Крепость Жемчужины» и есть тот дистиллированный образец романа созданный по принципу «Я сжалюсь, и продолжу…». Кроме стилистических красот (в своё время я его воспринимал не иначе, как психоделика/кислота в прозе (кто видел слайды и конверты пластинок конца 60-ых, тот меня поймёт)), а также сюжетной завязки на трилогию «Сказания об Альбиносе» ничего примечательного нет. Если б роман был написан тогда же, когда и первая редакция саги (в первой половине 60-ых), я бы ему поаплодировал, но после «Се человека», после «Танцоров на Краю Времени», «Матушки Лондона» и приключений полковника Пятницкого – увольте, нет повода для восторгов. Красиво, отчасти необычно – и всё. Далее перед нами своего рода «возвращение к истокам». То есть, новеллы, количеством в полдюжины и небольшой роман «Спящая колдунья». Правда, из новелл первые три скрываются внутри «романа» «Плывущий по Морям Судьбы», но романом он называется исключительно по недоразумению. И сюжетно, и по структуре он совершенно чётко распадается на три новеллы, которых, если что и связывает, то лишь образ неведомого корабля в зачине и способ передвижения героев – по морю. Во всём остальном – это совершенно самостоятельные новеллы и – сюрприз! – две из них при рождении таковыми и являлись. Более, того, третья, заключительная часть романа, в «девичестве» была новеллой «Глаза нефритового человека» (1973), одной из лучших в Саге и вполне заслужено получившей в своё время Британскую премию фэнтези. Что же касается первых двух частей романа, то открывающая несёт чисто служебную функцию, связывая Сагу с другими циклами о Вечном Герое. Середина же, бывшая ранее новеллой «За краем мира», представляет собой чуть ли не архитипический пример Элриковых приключений: параллельные миры, мозги по стенкам, нравственные страдания (эдакая Уваровская триада «православие, самодержавие, народность» на новом витке исторического материализма). Особых откровений тут ждать не приходится. А потом начинается та часть Саги, которая может именоваться «возвращение к истокам». Три новеллы, написанных ещё в самом начале 60-ых и примыкающая к ним «Спящая колдунья», созданная на рубеже 60-ых – 70-ых годов. В некотором отношении, это не только мои любимые эпизоды, но и ключевые, или, если хотите, корневые эпизоды всей Саги. С них она начиналась. Они принесли Саге известность и любовь читателей. Эти новеллы, ранее открывавшие сборник «Похититель душ», а позже составившие сборник «Участь Белого Волка», являют нам, пожалуй, саму суть Саги – то, от чего М. Муркок отталкивался, и то, что он внёс в жанр. Итак, перед нами новеллы, явственно следующие лучшим, классическим образцам от Р. Говарда, Л. Спрэга де Кампа, Ф. Лейбера и Дж. Вэнса. Именно здесь мы острее всего ощущаем, что Элрик – это анти-Конан. Поместить в центр новеллы «меча и колдовства» эдакого рефлексирующего русского интеллигента времён «Серебряного века» с волшебным «топором» в руке, постоянно размышляющего «а не пойти ли утопиться», но в конечном итоге предпочитающего топить в крови оппонентов (исключительно благодаря «топору»), чтобы потом вновь вернуться к размышлениям о благости суицида – это уже само по себе блестящий сюр! То, что при этом герой законченный наркоман и стихийный марксист (что было модно в 60-е), только добавляет шарма. Наконец, М. Муркок довёл до nec plus ultra финал классической новеллы от фэнтези «меча и колдовства». Ранее было принято заканчивать игру с нулевым балансом (чтоб был повод написать ещё), М. Муркок довёл его до отрицательных величин – в финале Элрику, как правило, куда хуже, чем вначале. Шедевр такого приёма – новелла «Когда боги смеются». Да уж, автор посмеялся над героем и читателями от души. «Спящая колдунья», даже не смотря на зачатки «технофэнтези» (весьма соблазнительно увидеть в механической птице Мишеллы (привет сэру Полу Маккартни!) прабабушку Меланхтона М. Суэнвика), как роман производит впечатление крайне слабое. Наличие внятного оппонента Элрику в лице пантангианского колдуна, пусть даже постоянно бормочущего себе под нос нечто вроде «Ты рогоносец, Буонасье», дело не спасает. Правда, если «Колдунью» тоже счесть сборником новелл, то положение резко исправляется. Вполне симпатичные рассказы. Что называется, на уровне… Самый большой роман цикла, «Месть Розы», по большому счёту к собственно Саге об анти-Конане имеет довольно косвенное отношение. В принципе, биография Принца-альбиноса не только не потеряет от такого изъятия, но напротив, выиграет в логичности и последовательности. «Месть Розы» – это откровенно не-героический, не-приключенческий роман, несмотря на все наличествующие формальные признаки. К минусам также можно отнести и – на мой взгляд – недоработанный образ анти-Элрика (который, заметим, не обращается в Конана – эдакое королевство кривых зеркал!), Гейнора Проклятого. По всей видимости, обилие взаимосвязанных произведений (причём в разных жанрах) подчас играет с автором злую шутку: в общем и целом герои получаются достаточно нетривиальными и многогранными, но – увы! – в пределах одного, отдельно взятого произведения тот же самый герой выглядит подчас бледной тенью самого себя. Зато, пожалуй, получился сам Элрик. Эдакое summary всей Саги, что одно уже оправдывает наличие этого, по большому счёту, необязательного романа. Во всём остальном «Месть Розы» - это типичнейший, 100%-ый М. Муркок, сплав «меча и колдовства», «юргеновских» философствований (обратим внимание на благодарности в начале Саги), викторианских стилизаций (примечателен кочующий сквозь роман Уэлдрейк – не первый британский литератор, попавший на кончик пера маэстро) и, наконец, любимейшей деляны автора – теории параллельных миров. Роман, с точки зрения интриги, откровенно скучноватый, но зато выписанный с тщанием и любовью, достойными всяческого подражания. Очень ВКУСНЫЙ роман. Ну, а далее нас бросает почти на сорок лет назад, к новеллам из сборника «Проклятие Чёрного Меча». Это рассказы, написанные в эпоху, когда Шерлок Холмс ещё не считался наркоманом, а один калифорнийский доктор громогласно проповедовал пользу употребления ЛСД, как средства «общеукрепляющего, утром отрезвляющего (если жив пока ещё)…». Да, в те дремучие, патриархальные времена, ещё до Махариши и «лета детей-цветов», верили в то, что наркомания излечима. Недаром в новеллах типа «Гирлянда забытых снов» Элрик (причём, довольно успешно) при помощи силы воли съезжает с Чёрного Меча на крепкие травы. В дальнейшем об этой «глупости» М. Муркок и не вспоминает. Больше об этих новеллах и сказать особо нечего. Всё хорошее уже было сказано, и повторяться незачем, а ругать – как бы и повода достойного нет. Завершающий Сагу роман «Буревестник» был написан едва ли не самым первым (в отношении романов уж точно), его первый, журнальный вариант увидел свет ещё в 1964 году. Можно только удивиться упрямству автора – при его-то репутации прожжённого сериальщика! – что «Буревестник» так и остался ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫМ романом!! Да, «все умерли» и воскрешать их М. Муркок не стал, в отличие от, например, трилогии «Замок Брасс», где вернул с того света героев «Рунного посоха». Поэтому все написанные позднее романы, строго говоря, приквелы различной степени удачливости (та же «Крепость Жемчужины» в полотно Саги встраивается с трудом). В связи с давностью создания роман весьма фэнтезиен, то есть богат на соответствующий антураж. По структуре и по сюжету он не свободен от генетического недостатка многих романов Саги: так и норовит развалиться на составляющие его новеллы. Правда, в данном случае окончательно этого не происходит, по всей видимости, потому, что составляющие роман части до конца не замкнуты и оставляют впечатление этапов некоего большого квеста, в конце которого Элрик уподобляется чему-то среднему между Иисусом и Одином, принося себя в жертву светлому будущему, в котором самому Элрику места нет. Причём перед тем Элрик выступает в роли эдакого Моисея-альбиноса, препарируя своего друга Аарона – братоубийством началась, им же и закончилась война творения Хаоса с самим Хаосом…
Дочитав до этих слов, лорд Ариох тщательно набивает трубку табаком от папирос «Герцеговина Флор», уминая его большим пальцем, раскуривает и выпускает сизое кольцо дыма. По лицу князя блуждает загадочная улыбка…
3 июня, Лондон (Кембридж) перевод с итальянского, 1 августа, Москва (Университет)
Имя английского писателя сэра Реджинальда де Краона хорошо знакомо как российским, так и зарубежным читателям. Перу сэра де Краона, талантливого математика и превосходного литератора, принадлежит серия эссе о городах Западной Европы и Японских островах. Его роман «Иллюзия неподвижности» о многомерности лабиринта Шартрского Собора переведен на тринадцать языков, а историческая пьеса «Спокойны как горы, неистовы как огонь» о цветных призраках Киото периода правления Токугавы удостоилась Букеровской премии за прошедший год.
Действие во всех произведениях сэра де Краона происходит с июня по август. Его лето – это не жестокий иссушающий зной Атакамы, но дарящее жизнь тепло. Его миры – нескончаемое буйство красок и ароматов, его персонажи – кипучие и деятельные характеры, радующиеся жизни и прославляющие ее. Внимательный читатель без труда увидит в этом выборе времени года ненавязчивый стилистический намек на роман И. Накамуры «Осенние листья, зимний лед, весенние цветы», которого де Краон всегда называл своим учителем на литературном поприще.
И в центре перипетий сюжета всегда какое-нибудь архитектурное сооружение – это визитная карточка автора, несложный, но очень эффектный прием. Мой друг питает слабость к западноевропейской готике и, как правило, отдает предпочтение соборам территории древнего Объединенного Королевства и западной Франции. Но окончательно и безраздельно он предан только одному зданию… Нет, не величественному Вестминстерскому аббатству, как многие могли бы подумать, но лондонскому Парламенту, что в очередной раз подтверждается в научно-фантастическом романе «Глаза Города».
Роман «Глаза Города» был опубликован издательством «Solfatara» в Риме, 3 июня этого года, в четверг. На плавящемся асфальте с мокрыми полотенцами на головах толпы осаждали «Flamma» и «Fangaia», крупнейшие книжные магазины Вечного Города; по суммарной площади оба этих книжных рая превышают даже лондонский торговый центр «Harrods», а их подземные помещения не уступают оксфордской «Quod Feliciter Vortat Academici Oxoniens Bibliothecam Hang vobis Reipublicaque Literatorium T. B. P.», насчитывающей более 7 миллионов книг. Этим летом страшная жара обрушилась на Европу. Забавные совпадения, ведь слово «фангайа» на итальянском языке обозначает жерло вулкана; именно с фангайи вулкана Сольфатара Одиссей начал свой спуск в бездны подземного царства, где, по словам моего темпераментного друга преподобного отца Ричарда, «проклятых еретиков сажают голыми задницами на раскаленные сковороды». А «фламма» - это просто «огонь», с бессмертной латыни. Но, несмотря на адскую жару, в тот четверг был раскуплен весь многотысячный тираж.
Роман «Глаза Города» - не первый опыт сэра де Краона в научно-фантастическом жанре. Всем, без сомнения, хорошо известен цикл рассказов «Обобщение теории Эйнштейна на тороидальных многообразиях». В неаполитанский филиал моей редакции «Falanguina», сразу же после издания этого сборника повалил просто шквал писем от читателей, в которых обсуждались возможные космологические следствия нетривиальной топологии, введенной Реджинальдом. Да и любой согласится, что, без сомнений, нет ничего прекраснее финслерова обобщения многообразий Калаби-Яу! Кроме, пожалуй, здания лондонского Парламента.
«Глаза Города», вопреки прогнозам «London-Press» и «Oxford Sciencefiction», вышел на итальянском языке с использованием диалектов южных провинций и, конечно, латыни, в настоящий момент практически полностью заменяющей английский язык в научных кругах. Впрочем, как прокомментировала «Porta-del-Mondo», редакция Объединенного Королевства Неаполя и Обеих Сицилий, этот неожиданный литературный прием находит естественное объяснение после прочтения первой части романа, о чем я упомяну чуть ниже. Очевидно, что язык произведения не менее важен, чем сюжет, а в руках искусного мастера зачастую и доминирует. Литературные критики единодушно подтверждают, что, например, реплики актеров Кабуки на урду придали дополнительный смысл сюжетной линии в уже упомянутой мной пьесе «Спокойны как горы, неистовы как огонь».
Роман «Глаза Города» посвящен современному Лондону. На более чем шестистах страницах перед читателем из хаоса несвязанных человеческих судеб, разных характеров и причудливо переплетенных сюжетов формируется единое лицо города. Разноцветную мозаику домов упорядочивает величественное здание Парламента – вокруг него навиваются лабиринты старинных улочек и широких автострад, в которые плавно перетекают Уайт-Холл и Стрэнд, неизменно заполоненные красными двухэтажными автобусами и аляповатыми такси, резко контрастирующими с современными сверхскоростными автомобилями. Хотя какой прок от скорости в часы пик? Если ошалевший гость Столицы не рискнет воспользоваться многоуровневым подземным андеграундом, то рикша в момент домчит его по Пикадильи и через Чайна-Таун в торговые центры на Чарринг-Кросс. А случись ему оказаться вблизи Букингемского Дворца, конный экипаж прогрохочет по мощеным дорожкам от самой набережной, до Вестминстерского аббатства и Парламента. От жары хорошо спасаться возле Темзы. Фонтаны на забитом народом раскаленном Трафальгаре не принесут прохлады, а в дни футбольных матчей случайный турист рискует даже попасть в полицейское оцепление на этой площади. От жары уберегут и многочисленные тенистые парки,… но побудем еще немного в центре города, около Парламента. К нему устремляются ажурные мосты, на него со стороны доков Святой Катарины угрюмо смотрит Тауэрский Мост, побелевший от времени, подобно Белому Тауэру, о нем гремят колокола Часовой Башни, Вестминстера и Саутворка. Парламент – символ власти, силы и гордости древнего и современного Лондона, новой столицы Западной Европы.
За последние десять лет вышло более сотни книг, посвященных Лондону. Вы, конечно, хорошо знаете нашумевший исторический роман Дж. Дж. Ричардсона «Дедушка-Лондон», повествующий о завершении более чем полуторатысячелетнего противостояния Оксфорда и Кембриджа, а также скандальную монографию О. Накадаи «Англичане ли лондонцы?». Роман сэра де Краона – еще один штрих, формирующий портрет этого блистательного города с почти двухтысячелетней историей.
Роман состоит из двух неравноправных частей. Первая из них, составляющая больше четырех пятых объема всего произведения, представляет собой на первый взгляд несвязанные истории, написанные от имени людей разных социальных статусов. Сэр де Краон искусно имитирует множество стилей – от высокой латыни епископа Вестминстерского аббатства и участников математических диспутов научных конференций Оксфорда и Кембриджа до маловразумительных жаргонных реплик бомжей с вокзала Чарринг-Кросс и витиеватой брани проституток центрального Сохо. Но все множество живых искорок-глаз порождают осмысленный совокупный взгляд города. Взгляд и мудрый, и властный, и жестокий, и милосердный, и святой, и развратный… но в котором, несмотря ни на что, торжествует красота и ликующая пьянящая жажда жизни. Живой Лондон смотрит на нас со страниц романа глазами его жителей, глазами портретов и скульптур старинных галерей, окнами домов, автобусов и телефонных будок, вентиляторами андеграунда, этой лондонской подземки, представляющей, по сути, свой отдельный город, живущей своей собственной жизнью. Столица Западной Европы предстает перед нами, как она есть. Только настоящий лондонец может так любить и понимать этот город.
Надо сказать, что, несмотря на усилия профессиональных переводчиков, в русском переводе роман несколько утратил игру смыслов, присущих итальянским диалектам. Не углубляясь в особенности перевода, буду приводить наиболее удачные, на мой взгляд, эквивалентные русские словосочетания.
Поговорим об избранных наиболее ярких персонажах романа.
Глаза со второго этажа: «даблы» на поворотах.«Взмах руки с голубым проездным билетом Ойстера, и красное двухэтажное чудовище стремительно и плавно тормозит около меня, распахивая двери в свое нутро. Если на улице тридцать пять градусов в тени, то внутри лондонского автобуса температура зашкаливает за сорок. А на втором этаже – за все сорок пять. Главное – успеть быстро взбежать на второй этаж прежде, чем автобус рванет вперед, иначе слетишь с лестницы кувырком. Жарко просто до одури! Но со второго этажа можно смотреть на город в свое удовольствие, от конечной до конечной станции, от парков Хемпстеда и Бейкер-Стрит до ливерпульского вокзала, Тауэра, театра Глобус и, конечно, Парламента с Вестминстерским аббатством…» Это рассказывает о себе молодой человек, приехавший учиться в Лондон, стипендии которого не хватает, чтобы платить по четыре-пять фунтов за лондонскую подземку. Лондон вообще очень дорогой город. В некоторой мере оправдывая запредельные цены, многокилометровый андеграунд очень быстрый и удобный транспорт, особенно в час пик в районе Оскфорд-Стрит. Эта постоянно забитая машинами и автобусами улица тянется до самого Оксфорда, который, как и Кембридж, был когда-то отдельным городом, а теперь представляет собой часть единого гигантского Лондона. А в Кембридж теперь можно попасть на прямом городском автобусе от Кингс-Кросс, до середины 21-ого века бывшим вокзалом для пригородных поездов. «Весь Лондон из окон автобусов,… а пробки в часы пик даже и к лучшему – столько лиц успеваешь посмотреть, столько маленьких городских историй подглядеть!»
Глаза парков: «мы красим розы в красный цвет!»«Второе имя Лондона – город садов», - часто повторяет садовник Сэм, от имени которого ведется повествование в этой главе; старик-садовник посвятил всю свою жизнь выращиванию красных роз. Знаменитый пламенный оксфордский цветник вблизи Колледжа Св. Джона Сэм посвятил своему тезке, персонажу Дж. Р. Р. Толкиена. Автор мира хоббитов, как и Л.Кэрролл, и К.Льюис, и О.Уайльд, и многие-многие другие, закончил один из Колледжей Оксфорда. Сын Сэма – специалист по созданию лесов в городе, он выращивает платаны в Королевском Парке около Букингемского Дворца, а его отец и дед проектировали сады в Королевском Колледже Кембриджа и оксфордском Колледже Тела Христова.
О парках Лондона можно говорить до бесконечности, как бы невзначай упоминая подлинники Рембрандта и Рубенса, скромно ожидающие посетителей в маленьких галереях, укрывшихся в тени деревьев в самом сердце парков. Такие домики не уступят частным коллекциям знаменитого лондонского архитектора сэра Соама в Холборне. Когда хотят похвалить парк или сад, то сравнивают его с лондонским, как с абсолютным непревзойденным эталоном красоты. И дело даже не в его геометрической правильности. Англичане могут создать лес в центре города, отличающийся от «настоящего» только тем, что в любой момент можно свернуть с дорожки в, казалось бы, совершенно непроходимую чащу и долго бродить под переплетенными сводами платанов, лип, вязов, ощущая себя то Робин Гудом в Шервудском лесу, то хоббитом в Шире. Опровергая ошибочные стереотипы, Реджинальд подчеркивает, что в таком лесу нет подстриженных аккуратными квадратами газонов, характерных только лишь для небольших участков в непосредственной близости от дворцов, а цветы не втиснуты в клумбы. В таком лесу просто все так как и должно быть – тропинки оказываются именно там, куда ты хочешь свернуть, цветы растут именно там, где тебе хотелось бы их увидеть… Неожиданно блеснет янтарный глаз ворона, притаившегося в тени вяза, а через дорожку промчится ошалевший заяц. По сути, Л. Кэрроллу оставалось только нарядить своего Белого Кролика в клетчатую жилетку и снабдить часами, а все остальное он мог бы найти в лондонских парках и садах Колледжей. Ну, разве что, кроме моржа и устриц. Математиков вообще всегда привлекали лондонские парки. Есть интересная идея об их скрытой упорядоченной геометрии. Представьте себе пространственную многогранную фигуру, скажем, додекаэдр, который мы проектируем на плоскость. На этой плоскости мы увидим только лишь бессистемный хаос пересекающихся проекций ребер и, имея в своем распоряжении эту проекцию, мы не увидим за ней величественной и строгой пространственной фигуры. Так же и дорожки лондонских парков, возможно, есть только проекция некой фигуры большего числа измерений…. Впрочем, у моего друга Реджинальда есть оригинальные идеи и на этот счет, о чем можно прочитать в романе.
Глаза науки: Оксфорд и Кембридж. Эта глава написана целиком на латыни, за исключением нескольких параграфов на старо-французском, где Реджинальд пародирует стиль Ф. Рабле. Описание научных диспутов сэр де Краон ведет от лица молодой девушки, научного сотрудника московского Университета. Почти двести страниц книги погружают читателя в увлекательнейший мир современной европейской науки, особое внимание уделяется почти популярному изложению основ космологии, а также оригинальным исследованиям и дискуссиям (серьезным и не очень) сотрудников лондонских Колледжей, Оксфорда и Кембриджа.
Глаза обреченных: Клинк и Тауэр. Это особая глава, отдельная страшная глава истории Лондона. Она подробно повествует об убийцах и проститутках, бомжах и обитателях самых неприглядных уголков города, надземного и подземного Лондона. Парижский «двор чудес» меркнет по сравнению с такими вертепами. Однако поражает осведомленность сэра де Краона об этой стороне лондонской жизни – такое невозможно написать, не принимая в некоторых событиях самого непосредственного участия! Напомню читателям, что Клинк – тюрьма, больше тысячи лет назад построенная епископом Винчестерским для еретиков и она же первая женская тюрьма. Мощеные мостовые, тяжелые каменные стены… На страницах романа оживает древний район Саутворка, хранящий сырость доков, помнящий не только нищего Тома пера М. Твена, но и шаги Потрошителя и других убийц и насильников, портреты которых можно найти в музее Шерлока Холмса, а восковые фигуры – в галерее мадам Тюссо. Саутворкский Собор, возвышающийся на полпути от Парламента до Тауэрского Моста – точно последний неугасимый божий огонек посреди древних жестоких камней, помнящих не одно убийство и хранящих не один страшный секрет, подобно башням Тауэра. Здесь забываешь, что где-то мчатся автомобили, где-то бойко торгуют плазменными телевизорами…. Здесь в сыром предвечернем сумраке слышишь стук копыт и скрежет колес одиноких кэбов, вырывающихся из тумана и снова скрывающихся за поворотом. Гудит колокол Саутворкского Собора, и ему где-то далеко, на том берегу Темзы, вторит гигантский колокол Часовой Башни Парламента. Эхо плывет над холодной рекой, вода с шумом захлестывает в уже давно покинутые доки, покачивая старый полусгнивший корабль Дрейка. Где-то попискивают крысы... Как нереальны здесь яркие огни Трафальгара, футбольные болельщики и шумные толпы туристов на Чарринг-Кросс и Стрэнде!
Впрочем, даже эта часть «Глаз», написанная от лица русского актера, приехавшего на гастроли в Ковент-Гарден, не обходится без некоторого юмора. Правда, юмора довольно печального. Помните, у Ж. Сименона есть роман о том, как молодой образованный француз Дюпюш с супругой, будучи проездом в одном бразильском городе, не смогли попасть на обратный рейс и были вынуждены на какое-то время остаться жить в этом городе. «Какое-то время» оказалось роковым для Дюпюша. Француз постепенно стал терять «европейское лицо». Жена ушла от него. Он женился на местной женщине, народил детей. Не самая лучшая часть чуждой страны, простая и темная часть, вошла в неожиданный резонанс с душой и телом интеллигентного француза и поглотила его всего без остатка. Дюпюш стал просто «Пюшем», бразильцем, не помнящим своего прошлого.
«…Как-то я шел по набережной Темзы. Мое внимание привлек бомж, обряженный самым невероятным образом. Не смотря на крайнюю жару, на нем был полосатый вельветовый пиджак, надетый на грязную тельняшку с пришпиленным к нему значком Королевских Стрелков. На давно немытой рыжей патлатой голове – фуражка с синим якорем, грязно-бежевые мешковатые штаны разрисованы черным фломастером. В том месте, где соединяются штанины, шла надпись: «to be or not to be, that is the question». Около бомжа стоял помятый пластиковый стаканчик с мелочью. Бомж поднял на меня бледно-голубые водянистые глаза из под спутанных волос и хрипло запел по-русски, с чистейшим «масковским пронаунсом»:
«Вот по Темзе на плывет парохо-о-од, А на мосту шотландец в кильте пое-ё-ё-от, По Тр-р-рафальгару я иду босиком С пинтой «янгса» в руке-е-е!
И вот опять на встречаю восхо-о-од, Колокол на Биг Бене реве-ё-ё-т, А на Стрэнде ё толпится наро-о-о-д… Англичанином навеки стал я-а-а-а! Ландон теперь родина моя-а-а-а!!!»
Глаза в глазах. Театр Глобус. Эта глава написана от лица пожилой англичанки, знающей пять языков и преподающей английскую литературу в Колледже Тринити в Оксфорде. Для этой леди трудно придумать что-то более завораживающее, чем пьесы шекспировского театра. Здесь оживает история. И дело даже не в том, что актеры играют пьесы далекой античности. Да, они играют страсти Антония и Клеопатры, Кориолана и Цезаря, смеются шуткам Тита Андроникуса, но при этом делают это так, как делали во времена Шекспира. Перед нами две истории, две эпохи. И зрители, по традиции размещающиеся не только на галерках этого круглого театра под открытым небом, но и толпящиеся прямо перед сценой, чувствуют себя современниками Шекспира. Актеры воспринимают зрителей как часть своего спектакля. «Вы, пропахший чесноком плебс! Грязные свиньи! - орет в толпу со сцены гордец Кориолан, стряхивая капли крови со своего меча, - что нужно вам, дворнягам, ни миром, ни войною недовольным? В вас страх война вселяет, наглость – мир, чего нельзя вам, вас на то и тянет…» Вглядываюсь в лица актеров – породистые английские лица, лица современных людей, играющих античную трагедию в костюмах шестнадцатого века, как всегда было принято в стенах «Глобуса». Актеры самозабвенно играют! Зрители всех возрастов следят за их игрой, затаив дыхание… Актеры играют, обнажая пласты истории, отражая, храня и преломляя взгляды людей, разделенных не одной сотней лет.
Глаза вечности: «Да здравствует Королева!» Вороны по-прежнему живут возле Белого Тауэра, центрального здания бывшей Тауэрской Тюрьмы, и потому, согласно древней легенде, королевская династия не прерывается. Гудит колокол Часовой Башни, английский флаг развевается над четырьмя шпилями Парламента... Люди всего мира, ищущие чего-то вечного и неизменного, приезжайте в Лондон - британская монархия будет жить вечно. Да здравствует Ее Величество Королева!
Вот и закончилась первая часть. И теперь становится понятным, почему автор выбрал итальянский язык для своего произведения – чтобы показать красоту Лондона, такого разного, но неизменно царственного в своем могуществе и великолепии. А ни один язык мира не сравнится с итальянским в умении воспевать красоту... Лондон бесконечно красив! Он почти так же красив, как мой родной город – Москва, столица Восточной Европы.
Часть вторая – собственно фантастическая – написана на основе хроник и документов о вторжении инопланетян на острова. Это довольно смелая интерпретация открытия внеземной цивилизации, так взволновавшей Землю более двухсот лет назад. В каком-то смысле, это ироничная пародия на события тех давних лет. Стара как мир истина, что читатели всегда небезразличны к динамике батальных сцен – есть вот что-то такое беспокойное в человеческой натуре. Впрочем, по второй части мне сказать больше нечего. Реджинальд в очередной раз оправдал надежды поклонников боевиков, но лично для меня эта часть интереса не представляет. Вот ей богу, тема «контакта» уже приелась и исчерпала себя. И дело вовсе не в том, что целых два столетия прошло с тех пор! Здание лондонского Парламента, которому уже почти две тысячи лет, до сих пор вызывает неиссякаемый интерес и искреннее восхищение.
Время строго и беспристрастно выявляет истинные ценности человечества, все незначительное и преходящее погружается в сумрак веков… Так благослови же Бог город Лондон! Боже, храни Королеву!!
Если мне не изменяет память, то некоторое количество лет тому назад в журнале «Если» была опубликована коротенькая, но яркая рецензия на некий роман Василия Пупкина, в котором описывался мир без Американского континента. Мир, в котором всем было хорошо (особенно России). Право же, ну как тут не вспомнить «мудрость» генерал-фельдмаршала князя Михайлы Илларионовича Голенищева-Кутузова-Смоленского: «Если завтра Англия уйдёт на дно морское, я не охну!»
Автором той развесёлой рецензии был Александр Громов.
Прошли годы. И вот жанр «альтернативной географии» из ёрничанья стал суровой реальностью. Вначале нам презентовали «Антарктиду on-line», теперь – роман об отсутствии Америки, далее, по всей видимости, нас ожидает эпос о планете без Африки (а уж какие тут перспективы в плане построения альтернативной истории – дух захватывает!).
В общем, «Исландская карта» - тот самый роман Василия Пупкина, над которым Александр Громов так добродушно смеялся на страницах «Если».
Итак, перед нами что-то типа «Пачка Беломора как прототип глобуса Бехайма». Американского континента не оказалось, турецкого шпиона итальянского происхождения по фамилии Колумб выбросили за борт и – история планеты Земля потекла в ином направлении. Ином ли? Размечтались! В том же самом. Не считать же за «иность» наличие нововикингов?
И по-прежнему под сенью батюшки-императора благоденствует Россия-матушка, над владениями британского льва никогда не заходит солнце, а Эскуриал с болью в сердце вспоминает Гравелин и Гавр…
Так в чём же разница, если даже главную интригу романа можно выразить одной фразой, чрезвычайно расхожей в России лет сто – сто пятьдесят назад: «Англичанка гадит» (помните слова князя Кутузова? Вот то-то и оно).
Разница, по всей видимости, в том, что Россия не просто благоденствует, но прямо-таки как швейцарский сыр в вологодском масле катается! Для создания такого альтернативного мира наверняка потребовались неимоверные интеллектуальные усилия.
Во всём остальном Василий Пупкин оказался вовсе даже неплохим литератором. Начитанным (чтобы не сказать – образованным), с гладким слогом и довольно бойким письмом. Плохо только, что роман обрывается едва ли не посреди предложения, что прямо указывает (за отсутствием иных признаков) на ожидающее нас в скором времени продолжение. В скольких томах? Может в одном, может в трёх, а может и в двадцати пяти. Никаких сюжетных препятствий в тексте «Исландской карты» тому не видно. Пойдёт масть (продажи) так можно и целую полку продолжениями забить.
Что же тут плохого?
Во-первых, по какому-то недоразумению на обложке романа автором указан Александр Громов, а внутри – текст Василия Пупкина. Во-вторых, содержание романа.
Расшифрую оба тезиса.
Как-то так сложилось, что имя А.Громова на обложке книги стало чем-то вроде «брэнда», знака неизменного хорошего качества. От «Исландской карты» же осталось впечатление, что ты сел играть с автором в бридж, а он играет с тобой в очко. Вместо характерных для Громова черт и сюжетных ходов, некоего уровня литературного мастерства, ниже которого автор не опускался, перед нами классическое «бульварное чтиво», что ещё полбеды, беда в том, что это «чтиво» - насквозь вторично.
Шутка, повторенная дважды – несмешна. Ещё несмешнее купить книгу А.Громова, а под обложкой обнаружить статского советника Эраста Фандорина «нумеръ два». Это что касается сюжета.
Теперь о достоинствах литературных. Первое, что бросается в глаза – это становящийся уже (к великому сожалению!) традиционный для отечественных фантастов «киндергартен». Нет, в битве «Варяга» с «Корейцем» - прошу прощения! – «Победослава» и «Чухонца» с пиратами никто не убил несчастного Семецкого. Легче от этого не стало. Крайне неуютно читать книгу с Гжатскими и Грейгоровичами, Зоричами и Харви Харвисонами. Ранее в аналогичных случаях было принято использовать анаграммы, но для их создания ведь нужно прилагать ощутимые интеллектуальные усилия, не так ли? Зачем, если «и так сойдёт»? Читатель – идиот по «дефолту»? А не ой ли?
Второе, на что хочется обратить внимание – перед нами есть текст, но нет романа, более того, нет даже повести или рассказа. Есть некий текст неизвестного объёма, прерывающийся на ровном месте, без интриги, без истории, буквально распадающийся на цепочку вырванных с кровью и мясом цитат из чужих произведений и гэгов различной степени удачности и применимости к повествованию.
И это новый роман Александра Громова?
Вот уж действительно, «не очко обычно губит, а к одиннадцати туз»!
Студия: Bones ТВ: 50 эпизодов по 24 мин. Трансляция: c 17.04.2005 по 02.04.2006 Режиссёр: Кёда Томоки Сценарий: Сато Дай
Эврика спала и видела сон. Во сне она бежала по большой, бескрайней библиотеке, заставленной пустыми стеллажами. Она что-то искала, что-то нужное, что-то неизмеримо важное для неё. Искала - и не находила. И найти это "что-то" требовалось как можно скорее… Хрупкая девочка-подросток с фиолетовыми глазами и короткими волосами цвета морской волны, в нескладном платье, перешитом из военной формы, бежала меж бесконечных рядов пустых полок, освещаемых лучами закатного солнца… И когда, казалось бы, всякая надежда на успех была потеряна, она нашлась. Книга. Единственная во всей этой пустой библиотеке, она спокойно стояла на нижней полке. Томик в твёрдом переплёте - без каких-либо подписей или тиснений. Эврика осторожно подняла книгу и, не веря в успех, аккуратно её раскрыла. Перелистнула страницу, другую… затем быстро пролистала том до конца. Книга была абсолютно пуста. Пока ещё пуста.
Казалось бы, все перспективные фантастические идеи давно уже изъезжены вдоль и поперёк. Но "Eureka 7" всё же умудряется нас поразить почти сразу.
Мир, до боли знакомый, но всё же удивительно непохожий на наш. Люди живут в городах-поселениях, основой и центром каждого из которых являются гигантские башни умопомрачительной высоты и сложной геометрической формы, как бы "скрепляющие" земли вокруг себя. Меж башнями - и не только меж ними - протягиваются невидимые линии силы - лэй-лайн. Стоит только отойти подальше - и натыкаешься на сотни, тысячи, миллионы стержней размером поменьше - вбитых накрепко в землю – стабилизирующих свай. Но даже они не спасают от постоянно происходящих землетрясений, и скаб-коралл регулярно то тут, то там разрывает израненную поверхность планеты - чтобы вознестись очередным утёсом, плато, горой - разрушив при этом всё, что создано человеком…
Воздух здесь тоже иной. Он пронизан энергией - так густо, что её можно просто черпать из ничего. Невидимые волны траппы, бьющие из-под земли, настолько сильны, что смельчаки-рефферы даже катаются на них высоко в воздухе - на своих досках - как серферы когда-то катались на гребнях волн. А многотонные воздушные корабли месяцами остаются в полёте - без посадок на дозаправку - следуя плавному течению лэй-лайн: от одной узловой точки потоков траппы - к другой.
Мир, в котором люди живут на израненной планете. Мир, в котором доступ на многие его территории полностью закрыт военными - во благо всего населения и без объяснения причин. Мир, в котором религия под запретом и приравнивается к терроризму. Мир, в котором вооруженные силы – воздушный авианесущий флот и полуэкспериментальные человекоподобные боевые машины LFO, оружие (и оружие ли?) таинственной природы и загадочных возможностей - скользят по волнам траппы, поддерживая видимость порядка, но не справляясь даже с этой задачей. Мир, не так давно переживший всеобщий Хаос, названный впоследствии "Летом Любви", - и отчаянно боящийся соскользнуть в этот Хаос вновь…
Мир безымянных героев и безликого зла…
Мир, в котором однажды старейший LFO буквально сваливается на крышу дома рядового подростка…
Что нужно мальчишке в четырнадцать лет? Школа - это понятно. Друзья. Вот с этим у Рентона Торнстона было куда как хуже. Родители. А вот их не было совсем. И пусть твой отец - герой планеты и всего человечества, пусть он придумал, как именно управлять энергией траппы при помощи сознания, но… он мертв. Погиб так давно, что ты его почти и не помнишь - как не помнишь и свою мать, умершую ещё раньше. Памятник отцу не заменит отца. Герой он - или нет - но он погиб, изучая эту таинственную планету. Как, судя по всему, погибла и твоя старшая – и беззаветно любимая - сестра, продолжившая дело отца после его смерти. Что тебе остаётся? Ходить в школу, помогать деду-механику в семейной мастерской - и грезить. Грезить о мечте: стать реффером, свободно летать в вышине, отдаться потокам траппы… и может быть… однажды… стать на равных с членами Гекко-Стейт, антиобщественного сообщества опытнейших рефферов-неформалов, недосягаемых идолов этого мира, портретами которых обклеена вся твоя спальня… И когда однажды боевой KLF Нирвашь тип Зеро грохнется с небес прямо на крышу твоего дома, всё, о чём ты только сможешь подумать - так это насколько прекрасна та девушка с волосами цвета морской волны, которая непосредственным и звонким голосом спросит тебя: - Мой малыш немного поломался, ты не мог бы посмотреть, что с ним?
Меха - жанр аниме, к которому многие относятся с осторожностью. Трудно убедить обыкновенного человека в том, что вот эту конкретную меху действительно стоит посмотреть. Но "Eureka 7" - это прежде всего огромное эпическое полотно, описывающее глобальный мир, планету, общество, жизнь и порядки нашего с вами отдалённого будущего. Пятьдесят серий - и ни одной, на мой взгляд, лишней - это качество шедевра. Четыре десятка персонажей - четыре десятка ярких, непохожих и несхожих характеров, придающих действию красочность и многообразие.
Даже жанр "Eureka 7" определить сложно. Формально это меха, но при этом… - Классический сенён. Главные персонажи проходят определённые этапы взросления, сталкиваясь с миром, познавая и принимая его, и при этом неоднократно изменяясь - не только внутренне - но и даже внешне. - Сильнейшая драма. Судьбы и поступки всех персонажей закручиваются в единый узел напряжения, грозящий оборваться в любой момент совершенно неожиданным финалом. - Оригинальная научная фантастика, построенная на популярной в последние десятилетия теории предела разумной жизни во Вселенной. До самых последних серий вы не сможете понять, что же не так с этим миром - и это при том, что все необходимые подсказки вам будут даны заранее… - Апокалиптика и постапокалиптика в одном. Конец света будет (или уже был - это как посмотреть). Второе "Лето Любви" обязательно наступит - но что именно придёт ему на смену - это целиком во власти наших героев. - Ретро-детектив. Жизни всех персонажей сплетены в прошлом в изрядно запутанный клубок. Каждая попытка Рентона понять хоть что-то оборачивается совершенно неожиданными для него открытиями, заставляющими переосмысливать мир - и своё место в нём. - Эмоционально-чувственное любовное повествование. Лирические линии, коих в этом аниме в избытке, не оставят вас равнодушными.
Рентон - Эврика: любовь человека к не-человеку - а в том, что Эврика вовсе не человек, вы убедитесь довольно скоро. Любовь, живущая обещанием. Любовь, посвящённая желанию быть вместе. Холланд - Тальхо: любовь на грани и за гранью понятия долга, любовь, превозмогающая боль и отторжение, любовь-надежда и любовь-вера. Мэтью - Линда: дружеское подтрунивание бывших асов спецназа, мгновенно превращающееся при необходимости в стремление прикрыть спину друг друга любой ценой. Доминик - Анемоне: всеразрушающее стремление защитить того, кто демонстративно отказывается от твоей защиты - и отвергает тебя…
К "Eureka 7" вообще трудно оставаться равнодушным - слишком ярки герои; слишком жестки ситуации морального выбора, в которые они попадают; слишком тонко и чутко переданы их чувства.
Значит, ты дал обещание всегда быть с ней - и защищать её? И пусть даже ты активировал наследие своего отца - и сделал старейший Нирвашь тип Зеро одновременно ещё и сильнейшим из всех LFO - вплоть до момента, пока не вступит в строй последняя из вызревших боевых машин - Нирвашь тип ЗеЭнд… Да, ты защитил Эврику, неосознанно воссоздав феномен Седьмого Вала… Но настоящая борьба будет вестись не снаружи, а внутри тебя! Готов ли ты? Готов ли ты к тому, что твой идеал, группа Гекко-Стейт при ближайшем рассмотрении окажется вовсе не сообществом идолов реффинга, а сборищем личностей, промышляющих контрабандой органов и прочими незаконными операциями? Готов ли ты к тому, что станешь самым последним в этой группе, что станешь никем? Готов ли ты отказаться от мечты летать - ради того, чтобы быть с Эврикой? Готов ли ты встретить и полюбить детей своей любимой? Живых детей? Сможешь ли ты добиться их любви? Сможешь ли ты предать своих родных - во имя идеалов Гекко-Стейт - и во имя Эврики? Сможешь ли ты принять то, что на совести твоей любимой лежат хладнокровные убийства невинных? Готов ли ты во имя Эврики вести войну и убивать живых людей? Сам? Сможешь ли ты понять, что любишь не-человека? Сможешь ли ты признать, что любишь не-человека? Сможешь ли принять Эврику такой, какова она есть? Сможешь ли пойти за ней в то неведомое, откуда никто не возвращался? Туда, откуда не вернулись ни твой отец, ни твоя сестра? Сможешь ли положить на алтарь всего себя? До последней капли? До последней частицы плоти? Сможешь ли во имя любимой отказаться от человека в себе - и от человечности вообще? И, наконец, сумеешь ли ты добиться её любви, любви не-человека, делающей её человеком?
Как далеко ты сможешь зайти? И что будет двигать тобой? И, главное, что при этом останется в тебе от тебя самого?
Надо отдать должное авторам сериала - внутри "Eureka 7" полным-полно хитрых секретов-намёков, понятных только знатокам. Например, название каждой из пятидесяти серий - это всегда название музыкальной композиции, известной - или не очень. LFO и KLF - это имена знаковых групп в мире электронной музыки - и именно в этом стиле в целом выдержан красивейший саундтрек сериала. А серия LFO "Терминус", принадлежащих членам Гекко-Стейт, один-в-один повторяет линейку синтезаторов фирмы Roland… Фантастику тоже не забыли: чего только стоит Dr. Greg "Bear" Igan, скрещённый из Грега Бира и Грега Игана… А если ещё и вспомнить бабушку монаха-водарек Типтри, то поневоле всплывают ассоциации с Джеймсом Типтри-младшим, (Tiptree, James Jr.) - псевдонимом Элис Хастингс Брэдли Шелдон, которую частенько в шутку и всерьёз называли бабушкой американской фантастики…
Впрочем, главное в "Eureka 7" - это вовсе не намёки и перекрёстные ссылки на наш с вами мир. Главным является нечто иное.
- Знаешь, когда Норбу позвал меня, я почувствовала, что мы наконец-то стали единым целым. Я была так счастлива!.. Ну, ты понимаешь… - Сакуя, вечная девочка - пророк - водарек с копной непослушных волос цвета небесной лазури наклонилась к столу и попыталась что-то изобразить на бумаге. – А ты, Эврика, как насчёт вас с Рентоном? Эврика придвинула к себе книгу, на пустой странице которой Сакуя оставила десятки нарисованных сердечек, взяла карандаш - и твёрдой рукой уверенно нарисовала одно большое, на весь разворот, сердце…
Майкл Суэнвик. Кости Земли. Отстой во времени. Как разочароваться в авторе.
Жара. Отпуск. Мои жадные лапы дотянулись до "Кости Земли" М. Суэнвика, «известнейшего романа 2002 г., не относящегося к жанру киберпанка». Сначала, как это и бывает с хорошим текстом, зацепило и повело, но уже после второго десятка страниц, появилось не столько deja vu, сколько вполне опреде-ленное ощущение, что это я уже читал. С этого момента уже с определенной до-лей придирчивости и скепсиса начал прорываться сквозь медленно становящийся нудным текст.
И - вот оно! Господи! Ну конечно! Первые страницы, посвященные процессу вербовки заинтригованного таинственным незнакомцем палеонтолога в непонят-ный секретный проект - ну это же начальная часть известнейшего рассказа "Пат-руль времени" П. Андерсона, послужившего основой для целого цикла!
Дальше - больше! Начинаются ссылки на неких таинственных спонсоров этого проекта, которые сообщают представителям секретной службы по охране от парадоксов времени, какие события допустимы, а какие - нет. Да у Андерсона по-ловина вещей цикла построена вокруг данеллиан!
Но дальше начинается еще круче! Некие террористы (см. Р. Силверберг "За чертой", "Лагерь Хауксбилль") проникают в структуру проекта, чтобы опорочить теорию Дарвина и оправдать креационистскую теорию создания Земли одним ев-реем 7800 лет назад за 7 суток!
Совершить диверсию удается. И тут начинается еще один сюжет, который - ну просто не могу подобрать другого выражения - "сгенуэзили?" - "стибрили?" - "а в городе Пиза у вас ничего не пропадало?" - история потерянной в дикой местно-сти группы людей, вынужденных впадать в варварство, чтобы выжить. Одинна-дцать человек постепенно теряют высокотехнологичное оборудование, обустраи-вают лагерь, спасаются от хищников, делают копья из обломков металла, прини-мают водные процедуры во время стихийных бедствий. Заодно выясняется, как работает машина времени - это некая разновидность пространственно-временного тоннеля. Еще не узнали? Ну конечно! Роберт Э. Хайнлайн, "Тоннель в небе". А чтобы те, кто не слишком искушен, не узнали и дальше М. Суэнвик прибе-гает к своему "фирменному" приему - описанию сексуальных контактов с элемен-тами извращений. Как всегда, автору особо удаются сцены орального секса.
Но здесь роман делает крутой поворот. Впечатление такое, что автор ре-шил внести оригинальную струю и разобраться с загадочными спонсорами. Выяс-няется, что в отличие от цикла Андерсона, именно они и вручили человечеству технологию перемещений во времени. Для этого автор загоняет часть персонажей на опустевшую и обезлюдевшую Землю в 50ти миллионный год н.э. (Профессор В. Винж, "Затерянные в реальном времени", ау!). От человечества остались жал-кие следы – медные монеты, пластиковые вилки, следы бомбежек. Из раститель-ного и животного мира – водоросли, крысы и землеройки. Чужие загоняют в это время часть тварей из плиоцена и небольшую группу людей, кажется с целью создать маленький зоопарк. Естественно, люди возмущены таким положением вещей, и совершают побег, попутно зарезав одного чужого.
Однако и этого мало! Хитрыми перипетиями сюжета персонажей выбрасы-вает по тоннелям в мезозой к истинным хозяевам чужих, оказавшихся на поверку синтетическими существами, разумным птероподам - Avishomo sapiens! Привет Г. Гаррисону! До сих пор тошнит от "К западу от Эдема"с продолжениями!
Но! Экспедицию благополучно спасают силами американской армии. Тер-рорист пойман и наказан. Временная петля ликвидирована вместе с разумными птицеящерами. Все танцуют и пьют текилу.
Вот только одинокий русский читатель пьет в ночи горький чай и сублими-рует агрессию - ну не лететь же мне через полпланеты, чтобы стукнуть в нос пла-гиатора, который скормил нам текст второй свежести!
Хотя становится понятно, что планета делается все меньше, и уже любой карлик, стоя на плечах титанов, может плюнуть через океан...
Отредактировано - Координатор on 31 Aug 2006 12:38:20
Версия для печати
Послано - 17 Июля 2006 : 14:11:39
