Пожалуй, начну с интересной книжки. Получилась ли у меня рецензия или же это просто отзыв - не знаю. Но уж что получилось.

«Воображение делает нас подобным богам… Только благодаря воображению можно творить чудеса»
Крис Вудинг

Из аннотации:

«Давным-давно, в некотором царстве, в некотором государстве жила-была юная девушка по имени Отрава. Какая же мать, скажете вы, по доброй воле назовет свое чадо Отравой? Верно, мать — не назовет. Это имя девушка выбрала себе сама, назло мачехе. Никто из соседей не удивился, потому что давно знали ее упрямый нрав. А когда Отраве исполнилось шестнадцать, пришла беда: злые эльфы похитили ее сестру, совсем еще малышку. И Отрава отправилась на поиски, хоть и не знала, какие опасности подстерегают ее на пути…»

Вообще, сказка умопомрачительно интересная! Оторваться не мог! Читал, читал, читал… Ба-бах – кончилась. Тогда, чтобы хоть как-то утешиться, я решил поискать еще книжек этого же автора. Мне посчастливилось достать книжку «Элайзабел Крэй и темное братство». Так что теперь именно ее я прочту вне всякой очереди!

Ну, а теперь, собственно, к анализу.

Аннотация достаточно точна и ориентирована на широкую публику. То есть, на то, что «строгий родитель», которому не все равно, что читает его ребенок, купит и предложит книжку своему ребенку. Книжка хорошая, спору нет, но маленьким деткам читать ее все же не следует. Пусть подрастут и окрепнут: закалятся кровавыми боевичками и ужасниками по «телеящику», и вот тогда – пусть читают на здоровье! И родителям не придется ловить по квартире «сорванную крышу». Шутки шутками, но ведь есть от чего:

«… дверь со скрипом открылась, и в комнату ввалилась Мэб. Сердце Отравы упало. Костяная ведьма заполнила собой почти всю комнату, а ее сутулая спина доставала до самого потолка. Она была огромной, да еще с горбом футов одиннадцать высотой. На ней было траченное молью черное платье и заляпанный сажей фартук, грязная косынка покрывала голову, концы ее были завязаны под подбородком. Дряблая кожа на руках была вся в бородавках, длинные тонкие пальцы заканчивались обломанными ногтями. Но страшнее всего было ее лицо: его словно бы вытянули в разные стороны, нарушив пропорции, так что ведьма больше походила на детский рисунок, чем на живое существо. Вместо глаз — пустые глазницы, заросшие кожей; из-под косынки выбивались седые пряди. Огромный острый нос больше напоминал клюв. Крупные овальные ноздри морщились, нюхая воздух. Подбородка у Мэб почти что и не было, а рот казался просто горизонтальной морщиной, только поглубже прочих. Но когда ведьма его открыла, Отрава увидела, что он полон острых треугольных зубов. Совсем как у акулы…» «— И тут нет? Где же тогда? Может, под кроватью? Отрава замерла как каменная. Руки Мэб, словно пауки, слепо ползли под матрац. Отрава вжалась в стену, не смея даже вздохнуть. А ломаные ногти костяной ведьмы пробежали прямо в дюйме от нее. — Да, вот здесь… Свеча вдруг осветила лицо Мэб, когда та замерла и стала нюхать воздух под кроватью. Отрава едва сдержала крик ужаса, когда в ее укрытие сунулся шершавый, испещренный жилками то ли клюв, то ли нос. — Я чую тебя…»

Здорово, правда? И жутко. Особенно для людей с воображением. А если учесть, что наиболее развито воображение как раз у детей, то легко себе представить, какое впечатление произведут на них эти строки.
Не буду пугать и приводить цитаты, в которых рассказывается, как девочка Отрава отравила собак ведьмы, и те мучительно умирали: с пеной у рта бились в конвульсиях. Не буду приводить цитаты о том, как Отрава и ее друг-спутник содрали с мертвых собак шкуру. Как в котле, полном ядовитого варева, они сварили жуткую старуху, пожиравшую кости... Все у Вудинга очень ярко и образно написано! Я был впечатлен. Уверен, дети тоже впечатлятся, и ночью спать попросту не смогут.
Пусть детки подрастут, а книжка немножко полежит на полке.
Пересказывать сюжет – мне кажется кощунством. Читайте сказку сами и получайте удовольствие. Уверен - не разочаруетесь.

Все, что вы напишите, может (и будет!) использовано против вас.

"Ребенок не может рассуждать и вести себя как взрослый"

Может. Но тому должна быть веская причина. Работая с детьми, я много раз наблюдал, что дети не просто разные, они, скажем - сильно разные. Одинаковых нет. Можно увидеть некоторые общие возрастные закономерности, но они условны и слишком усреднены.

Как же возраст героя обозначают в литературе?

Внешний облик героя
Речь персонажа (словарный запас, конструкции фраз)
Цели (мотивы поступков)
Психологические реакции персонажа

Основных понятий, как видите, немного. Но для цельности образа героя необходимо подробно изучить каждый из них. Главное, чтобы все четыре составляющих были гармонично связаны. Во многих современных фантастических произведениях такой связности и цельности образа героя – нет. Как правило, там описываются молодые люди в возрасте 18 – 25, часто впадающие в детство. Потому что цели их несерьезны, эгоистичны, незрелы.

Та же свистопляска наблюдается и в мотивах (поступках). Это, разумеется, гипертрофированная сексуальность героя (вплоть до озабоченности), застывшего где-то на уровне 14-15-летнего возраста. Она столь же же наивна, сколь противоречива и непрочна.

Однако такого "качества" романы с удовольствием читаются аудиторией 12-13 летних подростков. Видимо, для них и пишутся.

Сложности возникают и в том случае, когда на возраст накладывается характер героя.

А вот постепенного нравственного и психологического взросления «задержавшегося в детстве» героя по ходу развития сюжета в жанре фэнтези нет совсем.

Человек – существо социальное. Мы живем в социуме и при этом играем кучу самых разных социальных ролей. Какие-то роли нам удаются легче, а какие-то – нет. Показателем возраста является неспособность героя играть ту социальную роль, до которой он не дорос психологически и физически.

Замечу, что один и тот же герой в разных сюжетных ситуациях может и должен соответствовать конкретной социальной роли. Здесь писатель обязан владеть основами не только психологии, но и социологии. Если социальная роль персонажа меняется, то этому должно быть логическое объяснение. В большинстве случаев ничего никому объяснять специально не нужно. Читатель не дурак. Все поймет и почувствует сам. И сам сделает соответствующие выводы.

Например, если герой вступает в диалог со старшим по возрасту, более того, с очень авторитетным и уважаемым человеком, то как это отразится на нем самом? Это найдет отражение в речи. Она станет уважительной, немногословной, предельно простой. Герой может внезапно сбросить с себя лет 10 (разумеется, если есть, куда сбрасывать). Это абсолютно объяснимое явление, в котором четко прослеживается суть взаимоотношений. Всего лишь по диалогу. Герой ни в коем случае зря не возразит, не перебьет, не прервет собеседника, к которому питает уважение. Это прописные истины, о которых часто забывают молодые писатели-фантасты. Герой играет роль «ученика».

Хорошо, допустим, перебить собеседника надо. Как это сделать? Легко. Герой просто откатывается по возрастной шкале еще чуть назад, облачаясь в социальную роль ребенка – сына или дочери по отношению к собеседнику, который на время принимает социальную роль «родителя».

Родителей уже можно перебивать, их можно спрашивать, но при этом не забывать об уважении. Сложно?

Все, что вы напишите, может (и будет!) использовано против вас.

С уважением, Andrew.

Все, что вы напишите, может (и будет!) использовано против вас.

Живописец, пишущий свои полотна с помощью красок и кистей, способен лишь приблизить зрителя к изображенному на полотне. Но каким бы гениальным не было творение, каким бы точным и правдивым не было бы изображение, между зрителем и изображением всегда будет существовать «рама». Реальная или же воображаемая грань, переступить которую невозможно. Любая картина живописца – это всего лишь фрагмент, на краткий миг увиденный автором в реальности или в фантазии и запечатленный на полотне. Картины писателя совсем иные…

Художественный текст с эстетической точки зрения тоже представляет собой картину – нечто, что можно себе представить, вообразить, даже почувствовать. Не зря же текст называется «художественным». Писатель – это художник, вот только инструментами для создания своих «полотен» он пользуется совсем иными. Главный инструмент – это слово. Каждое слово имеет свое значение, свой образ, который легко представить. Некоторые люди умеют ощущать слова очень сильно. Вспомните, ведь иной раз достаточно произнести слово «лимон», и рот тут же наполняется слюной, точно так же можно живо представить себе все незримые краски, всю яркость образов, скрытых под черной вязью текста…

Что ж, хватит ходить вокруг да около. Все это – прелюдия к серьезному разговору об образности. Главное – это не забывать, что у писателей ровно на одну извилину больше, чем у обычных людей-читателей. Причем эта «извилина» дается от рождения КАЖДОМУ человеку, просто кто-то слишком ленив, чтобы развить ее в себе, и «извилина» эта медленно, но верно атрофируется, рассасывается за ненадобностью, а вот те, кто не ленится, кто постоянно работает над своим литературным самосовершенствованием, тот рано или поздно станет писателем. И не исключено, что о таком писателе будут в последствие говорить – «это писатель от Бога». Однако как биолог, я вас уверяю, что человека создал все-таки Труд. А писательский труд сравним разве что с трудом шахтера, добывающего драгоценные камни, когда на тонну пустой породы приходится один алмаз…

Ну вот… Что-то меня на лирику потянуло.

Образность в широком смысле этого слова представляет собой живость, наглядность, красочность изображения, что является неотъемлемым признаком всякого вида искусства. Это, своего рода, форма осознания действительности с позиций некоего эстетического идеала, и образность речи – лишь одно из проявлений образности.

Более узкое понимание образности речи основано на использовании слов в переносном значении, с измененной семантикой. (Поясню для тех, кто не знает: синоним семантики – смысл. Для филологов семантика – это вообще дебри тьмутараканские, а потому я даже не стану в эти дебри углубляться, разве что если кто-то возжаждет таких глубин)

Попробую привести несколько примеров:

Для стилистической оценки тропов их условная «красивость» не так важна, а подчас вовсе не играет никакой роли. Куда важнее их органичность и уместность в тексте, обусловленные содержанием произведения в целом, ну и, конечно же – эстетическими задачами автора.

Речь, оснащенную тропами, называют металогической (от греческих meta – через, после и logos – слово).
Если же тропы отсутствуют, то речь называется – автологической (от греческих autos – я, сам и logos – слово).

Ну и в финале сегодняшней статьи (но не разговора об образности) хотелось бы донести следующую мысль:

Совершенно недопустимо думать, что высокохудожественной может быть только металогическая речь. (Иногда полагают, что отсутствие тропов в речи свидетельствует о низком уровне писательского мастерства автора) Высокохудожественной может быть и автологическая речь. Например, даже в поэзии встречаются образцы речи с эстетической точки зрения безупречные и совершенные. Хотя слова в них употреблены в их прямых лексических значениях! Вот пример автологической речи Сергея Есенина:

«Ты запой мне ту песню, что прежде напевала нам старая мать»; «Ты меня не любишь, не жалеешь»; «Может, поздно, может, слишком рано» или «До свиданья, друг мой, до свиданья…»

Все, что вы напишите, может (и будет!) использовано против вас.

Отредактировано - Gepardlia 26 Сент 2011 12:47:39

Все, что вы напишите, может (и будет!) использовано против вас.

Книга потребовала времени не только на чтение, но и на её осмысление. Это положительное качество книги. Я задумался, а как мы вообще читаем? Начинаем, безусловно с аннотации. Вот с неё и начну.

«Плохие книги пишутся для всех, хорошие – для немногих. Алексей Иванов, молодой музейный работник из Перми, сумел написать замечательную книгу для многих. Это очень смешная и бесконечно печальная книга. Она – о современной школе, о любви учителя и старшеклассницы, о мире, который продолжает „красою вечною сиять“ даже во времена инфляции и экономических реформ».

Интересное утверждение от издателя меня несколько покоробило, я, лично, всегда считал наоборот. Хотя… издателю лучше знать, ЧТО они издают и зачем.

Смешного в книге немного. Есть забавные моменты, и всего лишь. Грустного больше. Но до бесконечной грусти далеко.

Стиль? Добротный, в общем-то, стиль. Если верить издателю, подчёркивающего молодость писателя, то стиль, на мой взгляд, даже более, чем хорош. Встречались отдельные «словесные выверты», но, в целом, А. Иванов вполне достойно излагает даже для достаточно умудрённого и опытного писателя. С точки зрения стилистики книга, безусловно, находка. Описания детальные и последовательные – хорошо и легко читаются и без проблем возникают в воображении. Однако… Это, конечно, уже из разряда моих личных предпочтений, но мне не понравилось частое использование в описаниях «сползание» и его синонимов. Было чувство, что в этом романе «сползает» вообще все и вся:

Витька долго строчит из своего верного АКМ, пока последний из наёмников, хрипя, не сползает по стене, цепляясь за стенд «Комсомольская жизнь».

Двоечники Безматерных и Безденежных от смеха сползли вниз.

Большая пролысина вырубки, вся заросшая мелкими берёзками, боком сползает от дороги к берегу.

(кстати, «пролысины», «проплешины» и «промоины» по тексту сплошь и рядом! Все, что только можно – обязательно лысеет и промывается. Прямо-таки стилистическая парикмахерская какая-то, ей богу!)

Пошептавшись, они расползаются по своим местам.

Он покровительственно предоставил Люське руку. Но Люська все равно сползла с неё, свернулась кренделем и успокоенно уткнулась носом Борману в бок.

Он залез мыть котлы на катамаран, и, пока возился, катамаран тихо сполз с отмели и поплыл сам по себе.

Ледяная – мощный свинцовый поток, под тяжестью которого точно прогибается земля, и по уклону к реке бегут мелкие притоки, сползают скалы и сходит тайга.

На бедность речи автора это не похоже, но иногда возникало чувство, что Иванов просто неверно понимает саму суть этого слова, но я уж далее не буду цитировать, думаю, и так все вполне ясно.

Чуть-чуть по сюжету. Сюжет, пожалуй, банален, но сам образ учителя Служкина заслуживает внимания. Я, например, долго не мог понять этого алкоголика (ну, пусть «любителя крепко выпить», если угодно!), его «педагогические приёмы», его моральные устои… Хотя… кто его знает! Люди всякие бывают. Знавал я одного коллегу-географа, которого дети просто выжили из школы, который удирал от пацанов-девятиклассников через окно школы… Грустное и печальное зрелище. И помочь такому «учителю» невозможно. Не дано ему.

В романе «Географ глобус пропил» - ситуация изначально аналогичная, но… автор сумел дать альтернативное развитие образу. Поход. Это то, что не смотря на почти беспробудное пьянство Служкина (причём вместе с детьми!), помогло ему завоевать популярность среди школьников и даже любовь дочери Угрозы (самого грозного завуча школы). Кстати, над чем я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО посмеялся – это над тем, что Служкин, проучив детей год, ни сном ни духом об этом не догадывался! Может, фамилия у девочки отличалась от фамилии матери, может, было что-то ещё. Возможно, в битвах со старшеклассниками ему просто некогда было поинтересоваться или попросту сопоставить очевидное. Тут уж не знаю. Как в мыльных операх: «Какой ужас! Хосе переспал с Эленой, но даже не почувствовал, что она его ДОЧЬ!» Ага, и все в осадке. Особенно зрители, которым наконец-то представилась возможность посудачить о моральном облике горе-папаши – вплоть до следующей серии, где они с облегчением узнают, что Элена была не кровной дочерью, а её подменили в младенчестве… Ну бред, честное слово!

Мораль. Нравственность… Очень сложно судить о морали и нравственности. Книга написана очень реалистично, правдиво. Психологически точно. Само смятение Служкина по поводу любви к 14-летней девочке, его страсть и похоть, направленная на ребёнка… более чем странны.

Маша медлит, а потом идёт ко мне. Я чувствую, что словно бы лёд скользит под моими ногами, и я проваливаюсь в любовь, как в полынью. Я обнимаю Машу и целую её. В холоде вселенной, где погас последний уголёк моей сигареты, я чувствую тепло Машиного тела под одеждой, тепло её волос, её губ. Я расстёгиваю ремень её джинсов и оголяю её бедра – такие неожиданно горячие. Я тяну Машу вниз, и она поддается. Я чувствую, что сейчас возьму её – прямо на сырой земле, в воде, на дне морском.

Сложно сказать, описывает ли автор реальные события, которые когда-то происходили на самом деле, либо это все просто плод его фантазии – но спасибо автору за то, что все-таки «ничего не было», что Служкин переосмыслил свои поступки и действия, что нравственный стержень в нем был, хоть и сильно расшатанный регулярными возлияниями.

Вообще тема чувств и человеческих взаимоотношений – одна из ключевых в романе. И любовь здесь рассматривается во всех ипостасях, и дружба. Все. Мне не хочется заостряться на пересказе сюжета, не хочется портить впечатление. А книгу почитать стоит. Я бы и подросткам её рекомендовал. Не в качестве настольной книги по «доведению до белого каления учителей», конечно, ведь главное в книге – совсем иное.

«Географ глобус пропил» - это книга о падениях и взлётах, о страданиях и счастье, о совести и бесстыдстве… В конечном счёте – эта книга о победе добра над злом. Зло – многолико, а вот добро одно… на всех.

Все, что вы напишите, может (и будет!) использовано против вас.

Отредактировано - Gepardlia 26 Сент 2011 21:30:06

С уважением, Andrew.

Сперва хотелось определиться с приоритетами. Что и почему мне не нравится, и - наоборот. Затем я "нырнул" в стилистику и увлекся стилизациями. Написал несколько миниатюр в жанре сказки. А статьи лежали и пылились. Мне-то они помогли, но вдруг помогут кому-то еще?

А в форуме я и сам толком не ориентируюсь, чтобы что-то откопать здесь, использую поиск движка. Или поиск яндекса по форуму.

Все, что вы напишите, может (и будет!) использовано против вас.

Отредактировано - Gepardlia 27 Сент 2011 07:17:58

Книга достойная. Стиль яркий, образный, достаточно искренний. Психология детей передана автором очень точно. Но уверенность издателей, что книга адресована «и детям и взрослым» мне представляется сомнительной. Но обо всем по порядку.

Аннотация

...Поиски пропавшего друга приводят Лиру и ее деймона Пантелеймона на далекий Север, где на ледовых просторах царят бронированные медведи, а в морозном небе летают ведьмы. И где ученые проводят эксперименты, о которых даже говорить страшно. Лире предназначено судьбой не только одолеть великое зло, но и попытаться найти источник темных замыслов. Возможно, для этого ей придется оказаться по ту сторону Северного Сияния… Роман «Северное сияние» вошел в список ста лучших романов всех времен, составленный в 2003 году газетой The Observer. Отличный приключенческий сюжет, яркость, богатство и новизна описываемого автором мира, сочетание науки, магии и философии, непревзойденное мастерство автора сделало эту книгу ярким событием в мире литературы!

Не собирался даже придираться к аннотации, но вот в самой первой строке слово – «деймон»… Интересно происхождение этого слова. Что они означают? «Демона»? Или это транскрипция с английского? В общем, переводчики почесали в затылке и решили шустро-быстро заменить скользкое слово «деймон» во всей книге на «альм». Дешево, сердито, не совсем понятно. Но все довольны: читатель и папа римский. Хотя… перевод же на русский, и папа римский нас не колышет. Будем считать это просто техническим ляпом. И все.

Стиль

Стилем я просто наслаждался:

Морская болезнь чуть-чуть отступила. В небе ярко светило солнце, по зеленой глади моря курчавились белые барашки пены, и, глядя на всю эту красоту с верхней палубы, где так обдувает тебя соленый бриз, где все вокруг искрится и сверкает, все живет и дышит, Лира почувствовала себя почти совсем хорошо. Кроме того, Пантелеймон в полной мере оценил все прелести жизни альбатроса или, на худой конец, буревестника и на бреющем полете носился над волнами, так что его восторги заставили Лиру на время позабыть о том, что морского волка из нее пока не получилось, скорее, морская свинка. Коричнево-бурая речная гладь казалась безжизненной, лишь мерный рокот двигателя да приглушенный плеск воды под гребным винтом нарушали мертвую тишину. По низкому небу ползли свинцовые облака, воздух казался серым от вонючего дыма, и только кульбиты Пантелеймона привносили какую-то радостную ноту в этот угрюмый пейзаж, только его парящий силуэт выделялся на мрачном графитовом фоне.

Вставки описаний окружающего мира ненавязчивы и дозированы. Читаются легко, так как более чем уместны. Поэтому описанный Пулманом фэнтезийный мир выглядит таким ярким и живым.

Сюжет

Все действие в романе происходит с непосредственным и обязательным участием главной героини – девочки Лиры.

Мама и папа девочки редкостные моральные уроды, но дочка у них получилась вопреки всем законам генетики – хорошая. Совестливая, неглупая, со стойкими жизненными и моральными ценностями. При этом она с удовольствием хулиганит при удобном стечении обстоятельств: дерется, швыряется грязью, угоняет лодки, лазает по крышам.

Лира грязнуля: помыться для нее жуткое испытание, но при этом она хороший и верный друг, честная и отважная.

Упомянутый выше деймон-альм Пантелеймон – это уникальная придумка Филипа Пулмана. Все люди в описываемом мире имеют своего духа-животного, с которым у них существует ментальная связь. С альмом можно общаться и словами, альм может передавать сообщения другому человеку напрямую или через другого альма. Связь между альмом и человеком неимоверно прочна. При смерти альма – умирает человек-хозяин и наоборот. Альм и человек не могут находиться далеко друг от друга, они словно связаны незримой цепью, разрыв которой означает смерть для обоих.

В основе сюжета старая как мир идея. Человек со своим непомерным стремлением во все и вся совать свой нос приводит к столкновению передовых научных открытий и незыблемой и (кто бы сомневался) консервативной Церковью.

“И сказала жена змею: плоды с дерева мы можем есть”. “Только плодов дерева, которое в середине сада, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть”. “И сказал змей жене: нет, не умрете; Но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши и альмы ваши обретут истинную форму, и вы будете как боги, знающие добро и зло”. “И увидела жена, что дерево хорошо для пищи и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание истинной формы альма; и взяла плодов его, и ела; и дала также мужу своему, и он ел. “И открылись глаза у них обоих, и увидели они альмов своих в истинной форме, и говорили с ними”. “Но когда узнали они альмов своих, узнали они также, что переменились сильно, ибо до этого времени были они едины со всеми зверями земными, и всеми птицами небесными, и всякими пресмыкающимися по земле, в которых душа живая, и не было меж ними различия”. “И узнали они это различие, и познали, что есть добро и что есть зло, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе одеяния.

(Эдакая легкая модификация Книги Бытия)

Следствием столкновения идей становится серия экспериментов, затрагивающих теорию множественности вселенных (параллельных миров), «серебристой пыли» - потока элементарных частиц уникальной природы сквозь «грань миров». Но эксперименты проводятся на детях. Дети похищаются, свозятся в секретную лабораторию, там над ними ставят опыты, в результате которых дети гибнут. Вновь и вновь. Командует парадом мамуля-милашка нашей Лиры. Да и папуля – ей под стать. А дочка вмешивается и путает им карты. Впрочем, не стану расписывать сюжет подробно. Книга увлекательная. И прочесть ее стоит. Финал книги – на любителя. Не каждый оценит его по достоинству, что, впрочем, не умаляет художественной ценности книги в целом.

По масштабности и некой эпичности трилогия Пулмана уверенно соперничает с «Хрониками Нарнии» Клайва Льюиса и «Властелином колец» Толкиена. Оно и неудивительно: роман «Северное сияние» вошел в список ста лучших романов всех времен, составленный в 2003 году газетой The Observer. Угу. Никогда не интересовался этой газетой, а так же технологиями составления этого списка, но прочитав трилогию Ф. Пулмана, подтверждаю – весьма и весьма достойное творение. Не гениальное, отнюдь, но достойное.

После прочтения «Северного сияния» я надолго впал в читательский ступор. Продолжение читать не хотелось. Напротив, душа просила чего угодно, только не книг Пулмана! Почему? Попробую объяснить.

Над землей парил город, в котором не было ни души. Пустые безмолвные улицы казались еще неживыми, они только ждали своих обитателей. А может, город просто спал и хотел, чтобы его разбудили? Солнце иной вселенной проникало в Лирушкин мир, золотило ее руки; под его лучами таял снег на меховом капюшоне Роджера, они играли в его распахнутых незрячих глазах и трогали бледные восковые щеки, ставшие совсем прозрачными.

Лира чувствовала, что все ее существо разрывается на куски от отчаяния. Ее душил гнев. Сейчас она могла бы убить своего отца. Просто взять, да и вырвать сердце у него из груди. За то, что он сделал с Роджером. За то, что он сделал с ней. Поделом ему! Предатель, он же поймал ее в западню! Предатель!

Слишком тяжела философия романа. И две книги продолжения ничуть не изменили этой тяжести. До какого-то момента сюжет действительно захватывает, описания завораживают, образность писателя воспринимается легко, но… Постепенно накатывает настолько гнетущее чувство безысходности, что передать это в нескольких предложениях невозможно. Обидно, что безысходность подлинная – из нее нет выхода. Автор жертвует своими героями, словно пешками в большой игре, пытаясь донести до читателя свою философию. Поэтому за продолжение я взялся лишь спустя без малого полгода.

Сюжет и персоналии всей трилогии пересказывать не хочется. С одной стороны – их слишком много, с другой – взаимоотношения их сложны и запутаны. Трилогия Пулмана – большой лабиринт с множеством выходов, каждый выход ведет к альтернативному мироощущению и пониманию сюжета.

Я этот выход нашел, вслед за автором, но безысходность никуда не делась.

Она задумалась, наступит ли когда-нибудь в ее жизни час, когда она перестанет думать о нем: мысленно говорить с ним, заново переживать все минуты, проведенные вместе, мечтать услышать его голос и почувствовать прикосновение его рук, его любовь. Раньше ей и не снилось, что можно полюбить кого-нибудь так сильно; из всех ее удивительных приключений это было самое удивительное. Ей казалось, что нежность, оставленная в ее сердце этой любовью, похожа на ушиб, который никогда не пройдет и который она будет лелеять вечно.

В финале автор пытается заронить крошечный огонек надежды, хотя надеяться уже, собственно, и не на что.

Автор не сумел выразить процесс взросления, не удалось Пулману показать как девочка и мальчик становятся взрослыми. Я не ощутил ни взросления душ, ни взросления тел. Все свершилось как-то вдруг.

Но это только на мой взгляд, потому что я нашел свой выход из лабиринта «Темных начал», а у вас он вполне может оказаться иным.

Все, что вы напишите, может (и будет!) использовано против вас.

Все, что вы напишите, может (и будет!) использовано против вас.

Ну, коли речь о стиле в русском тексте, то, думаю, имеет смысл указывать и переводчика.

Отредактировано - El 27 Сент 2011 15:05:55

Все, что вы напишите, может (и будет!) использовано против вас.

То-то я смотрю, что мне обложка "Северного сияния" что-то сильно напоминает. ))))

А теперь для сравнения еще один проект того же издательства, выпущенный в прошлом году:

Забавно, правда?

Все, что вы напишите, может (и будет!) использовано против вас.

Отредактировано - Gepardlia 27 Сент 2011 16:28:04

Читаю… Коплю впечатления. И некоторые впечатления уже есть. Книжица занятная лишь тем, что нестандартная. В остальном, по-моему, нет причин прыгать и визжать от восторга. Сюжет – самый обыкновенный: детектив как детектив. Так в чем же нестандартность? Возможно в стилизации под старинный текст?

Дочитаны, наконец-то, и “Имя розы” и “Заметки на полях “Имени розы”. Вообще-то по “Имени розы” написана масса критических статей, причем вполне профессиональных. И нет у меня желания устраивать детальный и подробный разбор произведения. И автор, и критики, и множество читателей признают, что произведение “тяжелое”, за что автора, бедняжку, и в хвост и в гриву… причем до такой степени, что Эко, решился-таки дать отпор оппонентам, опубликовав свои “Заметки”. В частности, на меня произвело впечатление высказывание автора об идее романа:

Я начал писать в марте 1978 года. Мне хотелось отравить монаха. Думаю, что всякий роман рождается от подобных мыслей. Остальная мякоть наращивается сама собой. Идея убийства вызрела, думаю, еще раньше. Я нашел свою тетрадь 1975 года. Там полный список монахов несуществующего монастыря. Список – и все. Для начала я проштудировал «Traite des poisons» Орфила, купленный мною за двадцать лет до того у букиниста с набережной Сены – из чистого уважения к Гюисмансу («La-bas»). Поскольку ни один из его рецептов меня не устроил, я попросил приятеля-биолога найти мне нужный яд. Яд должен был действовать постепенно, переходя с предмета на кожу рук. Письмо, где приятель сообщал, что не знает яда, подходящего к моему случаю, я уничтожил сразу же по прочтении, ибо документ такого характера, воспринятый в другом контексте, может подвести под высшую меру… [Заметки…]

Весьма забавно! Оказывается, в основе знаменитого романа лежит ни что иное, как желание автора “убить”. Ну, очевидно, желание было достаточно сильным, иначе “Имя розы” никогда бы не была написана. Если бы все, кто одержим страстью убийства, вместо того, чтобы убивать, писали бы романы… Мир стал бы лучше!

Однако утверждать, что У. Эко в своих “Заметках на полях…” все и всем объяснил, было бы не верным. [Таковой им царь Додон дал отпор со всех сторон! (А.С. Пушкин)]

Я бы на месте Эко ничего и никому бы не объяснял. То, как писался или задумывался роман, должно, на мой взгляд, оставаться тайной за семью печатями, но раз уж появились “Заметки”, то проигнорировать сей факт я, разумеется, никак не мог. Единственное, в чем Эко меня убедил, ни в каком объяснении и убеждении не нуждается: с первых же строк “Имя розы” производит впечатление книги, тщательно продуманной и столь же тщательно выписанной. И чем глубже “погружаешься” в роман, тем это впечатление крепнет все сильнее. Детализация мира и событий весьма и весьма добротны:

Мы подымались по крутой тропе, огибавшей гору. Вдруг аббатство встало перед нами. Меня поразила не толщина стен – такими стенами огораживались монастыри во всем христианском мире, – а громадность постройки, которая, как я узнал позже, и была Храминой. Восьмиугольное сооружение сбоку выглядело четырехугольником (совершеннейшая из фигур, отображающая стойкость и неприступность Града Божия). Южные грани возвышались над площадью аббатства, а северные росли из склона горы и отважно повисали над бездной. Снизу, с некоторых точек, казалось, будто не постройка, а сама каменная скала громоздится до неба и, не меняя ни материала, ни цвета, переходит в сторожевую башню: произведение гигантов, родственных и земле, и небу. Три пояса окон сообщали тройной ритм ее вертикали, так что, оставаясь на земле физическим квадратом, в небе здание образовывало спиритуальный треугольник. Подойдя ближе, я увидел, что на каждом углу квадратного основания стоит башня-семигранник, из семи сторон которой пять обращены вовне, так что четыре стороны большого восьмигранника превращены в четыре малых семигранника, которые снаружи представляются пятигранниками. Не может быть человек равнодушен к такому множеству священных числ, полных, каждое, тончайшего духовного смысла. Восемь – число совершенства любого квадрата, четыре – число евангелий, пять – число зон неба, семь – число даров Духа Святого. Величиной и планом Храмина походила на виденные мной позднее в южных краях Италии замок Урсино и замок Даль Монте, но была еще неприступнее, и робость охватывала всякого идущего к аббатству путника. Добро еще в то ясное утро у постройки был не такой мрачный вид, как в ненастную погоду.[Имя розы]

В то, что на разработку мира автор потратил целый год, вполне можно поверить.

…длиннейшие рассуждения вводились в роман и для иных, не дидактических целей. Прочитав рукопись, мои друзья из издательства предложили мне подсократить первые сто страниц, показавшихся им чересчур серьезными и скучными. Я моментально отказался. Потому, что был убежден, что тот, кто собирается поселиться в монастыре и прожить в нем семь дней, должен сперва войти в его ритм. Если это ему не под силу – значит, ему не под силу прочитать мою книгу. Такова очистительная, испытательная функция первой сотни страниц. А кому не нравится – тем хуже для него, значит, на гору ему не влезть. Входить в роман – все равно что участвовать в восхождении. Надо выработать дыхание, наладить шаг. Иначе быстро выдохнешься. То же самое с поэзией. Вспомните, как невыносимо читают стихи актеры. Они заботятся о выражении и плюют на стихотворный размер. Они делают логические enjambements. Как будто читают не стихи, а прозу. Они думают, что содержание важнее ритма. Между тем, чтоб читать одиннадцатисложные терцины, надо уметь воспроизводить тот напевный ритм, который заложен в них поэтом. Лучше уж читать Данте как стишки из журнала «Вестник Детства», чем изо всех сил гоняться за смыслом… [Заметки…]

Вот в этом Эко не прав. Что за бред? Это в детективном-то романе? Какое еще “восхождение”?! Скажу сразу – мне сие “восхождение” далось очень нелегко. Так уж получилось, что я взял на себя обязательство прочесть этот роман во что бы то ни стало! И потому страдал. И вовсе не первую сотню страниц, как утверждает Эко, а поболе. И это серьезная ошибка автора. Впрочем, каждый может заблуждаться.

Интересно, а кто это считает, что в стихах важнее ритм, чем содержание? Это вещи взаимодополняющие. Их нельзя рассматривать отдельно! Ритм… Да в хорошем барабанном бое больше ритма, чем в некоторых стихах! Зачем же нам стихи? Будем слушать барабанный бой и наслаждаться “высокой поэзией”. Через какое же “очистительное испытание” проводит нас Эко в “первой сотне”? Да одно только описание “портала” вводит в ступор! Если честно, то я запутался в словесах:

Около престола, обок тех четырех животных и под ногами Сидящего, видимые как будто через прозрачную твердь глубин хрустального моря, заполняя собой почти весь простор видения, размещенные сообразно треугольному очертанию тимпана, снизу семь и семь, выше три и три, совсем сверху два и два, по сторонам престола, двадцать четыре старца восседали на двадцати четырех небольших престолах, облеченные в белые одежды и златовенчанные. У одних находились в руках гусли, у других – чаши, полные фимиама, а играл из них только один, все же прочие были охвачены восторгом, обернувши лик к Сидящему, которому возносили хвалу, и все члены их были вывернуты точно так же, как у четырех животных, с тем чтобы каждый мог лицезреть Сидящего, но у старцев искривление туловища выглядело не так по-скотски, а походило на колена священного танца – тому подобно, наверное, плясал Давид перед ковчегом завета, – и, как бы ни было вывернуто тулово, из любого телоположения зеницы старцев, в опровержение всех законов, определяющих устойчивость тела, глядели в одну-единственную сиятельную точку. Боже, какая гармония порывов и отпрядываний в наклонении их тел, противоприродном, но странно-красивом, в мистическом разговоре всех их членов, чудодейственно освобожденных от телесной тяжести; здесь заповедное число представало в новопринятой существенной видимости, как если бы на святейшее товарищество ниспослан был буйный ветр; здесь дыхание жизни, исступление восторга, вопль аллилуйя, силой чуда претворенный из звучания в святозрачный образ. [Имя розы]

Но я не стану подобно Эко выставлять кордоны и заслоны и проводить тест на IQ у тех, кто будет читать мою статью, ограничусь лишь кратенькой цитаткой, приведенной выше. Поверьте, это даже не пятая часть всего! Но “знаково-символьный” заслон был мною все же преодолен. А значит, пора перейти непосредственно к сюжету и жанровой основе.

Жанр.

Исторический детектив… То есть, жанр представляет собой вполне устойчивое сочетание двух жанров: исторического романа и детектива. Однако “проколы” есть по обоим направлениям:

В рамки исторического романа “Имя розы” не вполне вписывается: событий, которые описываются в романе не было никогда в истории, то есть, весь роман от начала и до конца представляет собой вымысел – авторскую фантазию. Это не интерпретация реальных исторических событий. Но! Книга несет очень весомый исторический “груз”: вот как раз-то события, о которых повествуется косвенно, вполне существуют! Так, я например, узнал многое такое, о чем не знал ранее. не знал потому, что не интересовался историей.

Детектив. Вот детективный сюжет, на мой взгляд, оказался совсем жиденьким. Замечу, что детектив (любой!) пишется по определенным правилам, и выдумать что-то уникальное, что-то абсолютно новое крайне затруднительно. Несколько штук шаблонов разработаны давным-давно… В частности, мне легко удалось “раскрыть преступления” и “вывести преступника на чистую воду” прямо в процессе чтения. Где-то на 40–45 процентах. Мне в юности доводилось читать великолепную историческую эпопею М. Дрюона “Проклятые короли” и “Молодые годы Генриха IV” Г. Манна, а потому о ядах, которыми пропитывали книги, одежду и многое другое… я был вполне осведомлен, так что “многолетние поиски”, о которых пишет автор в своих “Заметках на полях…”, вызвали мое горячее недоумение. Или историки исторические романы не читают, поскольку это ниже их достоинства? (Мне кажется, что прежде чем начать работать в каком бы то ни было жанре, необходимо почитать хотя бы самые известные и значительные произведения, написанные в этом жанре.)

Сюжет.

Сюжет как сюжет. Простоват для детектива, конечно, но тем не менее, роман вполне читабелен. Единственное, что раздражало, так это то, что перед каждой главой в самом названии уже давалось чуть ли не краткое содержание… Дедуктивный метод расследования, повествование от лица Адсона (что-то созвучное с доктором Уотсоном прослеживается)… Возможно, подобный метод расследования и существовал в 13–м веке, хоть я, грешным делом, и предполагал, что этот метод, как метод возник где-то в конце 19–го. Я не историк, а потому могу и ошибаться. В данном случае, думаю, что следует довериться автору.

На этом с сюжетом надо закругляться, иначе и сам роман читать не захочется, а он достоин того, чтобы его читали. Потому в завершение статьи хочу привести несколько интересных цитат.

В начале прогулки он нашарил в складках рясы несколько травок из тех, которые собирал на прошлой неделе, и теперь тихо пожевывал стебельки, как будто черпая в них источник какого-то плавного возбуждения. Вид у него был отсутствующий. Но время от времени глаза вспыхивали, как если бы опустелое сознание озарялось неожиданно яркой мыслью. И тут же он снова впадал в свое странное деятельное оцепенение.

Явный аналог трубки Шерлока Холмса. Ясно, что в 13–м веке не могли монахи курить табак…

“Благо книги – в том, чтоб ее читали. Книга состоит из знаков, говорящих о других знаках, которые в свою очередь говорят о вещах. Вдали от читающего глаза книга являет собой скопище знаков, не порождающих понятий. А значит, она нема. Эта библиотека рождена, надо думать, для защиты собранных здесь книг. А сейчас она живет для их погребения. Через это она и сделалась рассадником непотребства...”

Потрясающая мысль!

«Да, сон – это писание. А многие писания не более чем сны.»

На протяжении всего романа “Имя розы” встречаются мысли (фразы) настолько глубокие, философские, емкие, что порой просто хочется присоединиться к армии тех, кто любит разрывать книги на цитаты. Сам я люблю воспринимать любое произведение в авторской целости, но “Имя розы” – особый случай.

Аристотель рассматривает наклонность к смеху как добрую, чистую силу. Смех у него имеет и познавательную ценность. Смех обучает людей: иногда – посредством остроумных загадок и неожиданных метафор, иногда – показывая вещи даже неправильно, не такими, каковы они есть, а вводя нас в обман и этим понуждая внимательнее рассмотреть предмет. Рассмотрев, мы говорим: вот как, оказывается, обстоит дело, а я и не знал! Так истина добывается через показывание людей и мира худшими, нежели они есть или мы о них думаем, и во всяком случае гораздо худшими, нежели они выводятся в героических поэмах, трагедиях, житиях святых.

…истинная наука не должна удовлетворяться идеями, которые только знаки, но обязана заниматься вещами в их собственной единичной подлинности.

А это не что иное, как взгляд Эко на науку.

Антихрист способен родиться из того же благочестия, из той же любви к Господу, однако чрезмерной. Из любви к истине. Как еретик рождается из святого, а бесноватый – из провидца. Бойся, Адсон, пророков и тех, кто расположен отдать жизнь за истину. Обычно они вместе со своей отдают жизни многих других. Иногда – еще до того, как отдать свою. А иногда – вместо того чтоб отдать свою.

Действительно, нет ничего страшнее фанатизма. Ведь фанатик не способен к компромиссу.

Красота тела целиком ограничивается кожей. Если бы люди увидели, что находится под кожей (как это произошло с Беотийской рысью), – они бы содрогнулись от вида женского тела. Все это очарование на самом деле состоит из слизи и крови, животной мокроты и желчи. Если вспомнить, что содержится в ноздрях, глотке и кишках – поймешь, что тело набито нечистотами. А ведь слизи или помета ты не захочешь коснуться даже пальцем. Откуда же берется желание сжать в объятиях мешок, наполненный навозом?

Возьму на заметку непременно!

Женщина – орудие совращения, о чем неоднократно говорится в Писании. О женщине Екклесиаст говорит, что речи ее жгут как огонь. Притчи гласят, что жена уловляет дорогую душу мужчины и что много сильных убиты ею. И у того же Екклесиаста сказано, что горче смерти женщина. Потому что она – сеть и сердце ее – силки, руки ее – оковы. Другие говорят, что она сосуд диавола. Обдумывая все это, дорогой Адсон, я никак не могу поверить, что Господь при сотворении мира сознательно поселил в нем такое растленное создание, не снабдив хотя бы какими-нибудь добрыми качествами. И меня поневоле мучает вопрос, что же в таком случае заставило его уважать и даже отличать женщину, и зачем ей были дарованы по крайней мере три великих преимущества. Во-первых, мужчина сотворен в нашем скорбном мире, и из грязи. А женщина уже после этого – в раю и из благороднейшего человеческого материала. И ведь не из ноги, не из каких-либо внутренностей Адама Бог ее сотворят, а взял часть, ближайшую к сердцу, – ребро. Во-вторых, Господь, так как он всемогущ, мог бы найти способ воплотиться непосредственно в мужчину, а вместо этого предпочел прийти из чрева женщины. И, наконец, третье: по наступлении царствия небесного не мужчина воссядет на престол, а женщина, ни разу не грешившая.

Ну и, пожалуй, последняя цитата:

Дьявол – это не победа плоти. Дьявол – это высокомерие духа. Это верование без улыбки. Это истина, никогда не подвергающаяся сомнению. Дьявол угрюм, потому что он всегда знает, куда бы ни шел – он всегда приходит туда, откуда вышел.

Полагаю, теперь можно поставить точку. Я не стал вскрывать в статье сюжетные нюансы: не хочу мешать тем, кто захочет открыть для себя свое собственное понимание “Имени розы”.

Все, что вы напишите, может (и будет!) использовано против вас.

Отредактировано - Gepardlia 27 Сент 2011 17:21:44

Слабонервным под кат не смотреть, ибо за последствия я не отвечаю!

Скрытый текст

Все, что вы напишите, может (и будет!) использовано против вас.

Отредактировано - Gepardlia 27 Сент 2011 18:01:51

Забавно. Картонные персонажи, дети рассуждают и выражаются в духе комсомольских лидеров бывшего СССР. )))) Все одинаково. Но добили меня два рояля в финале: зеркальце, так кстати обнаружившееся у одного из персонажей в критический момент и гвоздик, который тоже непостижимым образом завалялся в кармане у второго. ))))

Все, что вы напишите, может (и будет!) использовано против вас.

С уважением, Andrew.

И почему-то подумалось, что, казалось бы, времена изменились, а "гвозди" никуда не делись. Конечно, некоторые пытаются идти в ногу со временем - сменили железные гвозди на жидкие, блин, но это же все равно гвозди!

Все, что вы напишите, может (и будет!) использовано против вас.

Истина размножается спорами...

Все, что вы напишите, может (и будет!) использовано против вас.

Истина размножается спорами...

Слова, употребленные в переносном значении с целью создания образа, называются тропами (от греческого слова tropos – поворот, оборот, образ).

Попробую привести несколько примеров

Попробуйте еще раз прочитать определение, а потом еще раз попробуйте еще раз.

Книжица занятная лишь тем, что нестандартная. В остальном, по-моему, нет причин прыгать и визжать от восторга. Сюжет – самый обыкновенный: детектив как детектив.

У вас предельно наивное восприятие книги. Впрочем, постмодернизм, пресловутый, как раз и предполагает наличие двух уровней смыслов. Первый - для массового читателя. В данном случае это детектив.

Стилем я просто наслаждался

Приведенный вами отрывок полностью составлен из литературных банальностей, клише вроде "низкого свинцового неба, "барашки волн" и прочее. Смотрите выше вашу же статью о тропах.

У вас предельно наивное восприятие книги. Впрочем, постмодернизм, пресловутый, как раз и предполагает наличие двух уровней смыслов. Первый - для массового читателя. В данном случае это детектив.

Спасибо за оценку. Возможно, у меня и "предельно наивное восприятие", но оно МОЕ. Я им поделился. Это преступление?

Приведенный вами отрывок полностью составлен из литературных банальностей

Есть и другое название этому - литературные штампы. Вот только писать полностью без штампов невозможно. По "стилем" я понимаю не только то, как использованы "банальности", но и то, в какой последовательности и с какой частотой. Хотя не это главное. Главное - ритм фразы, и как следствие - ее удобочитаемость. А так же то, насколько четко в воображении возникает образ. Конечно, можно использовать и не штампы, и не банальности, в конце концов, словарь большой. ))))

Все, что вы напишите, может (и будет!) использовано против вас.

Отредактировано - Gepardlia 29 Сент 2011 21:23:40

Начнем с примеров:

Могучий гном с всклокоченной бородой и налитыми кровью от возбуждения и непомерного количества выпитого эля глазами взревел и жахнул о стол массивным оловянным кубком. Хрупкое олово треснуло, и всех сидевших за столом обдало изрядной порцией доброго эля.

Далее:

Гном пару мгновений тупо смотрел на комок смятого олова, в который превратился в его руках кубок, а затем взревел…

И ведь есть от чего взреветь! Хрупкое олово (если оно конечно хрупкое и трескается) не сминается в комок.

Неточности и штампы посыпались с первых же строк.

…компания отметила это происшествие взрывом громового хохота, заставившего большинство посетителей таверны болезненно поморщиться и угрюмо покоситься на гогочущих.

(штампы, штампы, штампы… Если хохот, то обязательно громовой да со взрывами, если уж поморщиться, то непременно болезненно. Такое чувство, что автор способен мыслить и видеть только в штампованном представлении. Впечатление тягостное – заштампована вся книга)

И что с того, что они успели насытиться, с них вполне станется придушить неожиданную добычу да и прикопать где-нибудь до более скудных времен.

Эту цитату нужно вставить в учебник по стилистике - как пример к понятию «ляп на ляпе и ляпом погоняет»:

Добыча не бывает неожиданной - есть в этом что-то неправильное. Вот в сочетании с «нежданная» выглядело бы точнее. С синонимами нужно работать! Синонимы никогда не бывают равноценными, а смысловые оттенки способны полностью изменить смысл фразы.
«до более скудных времен» - эта фраза даже в пояснении не нуждается.

Вот еще перл:

Всадник, ехавший впереди, остановил коня, вскинул ладонь к бровям, заслоняясь ею от заходящего солнца, и окинул взглядом открывшуюся картину. Лес перед ним немного отступал, охватывая подковой небольшой холм, поросший кустарником, один склон которого, тот, что покруче и пообрывистей, сбегал к небольшой речушке, как раз в этом месте устроившей себе некоторую вольготность и слегка раздвинувшей берега, отчего образовался заметный бочажок. На другом бережку лесная чаща тоже начиналась несколько поодаль, уступив кусок берега небольшому лугу, поросшему буйными зарослями вереска. От всей этой картины веяло таким покоем и уютом, что суровые черты всадника невольно разгладились, а губы сами собой сложились в некое подобие улыбки, каковой на его лице, судя по строению его лицевых мускулов, отродясь не бывало.

попробуем представить написанное...

Лес, немного отступающий от всадника и охватывающий подковой холм… тоже несколько поодаль… веяло покоем и уютом… некое подобие улыбки.

Про строение лицевых мускулов я вообще тактично промолчу. И весь роман, весь фэнтезийный мир Злотникова словно срисован с дешевой компьютерной игры с допотопной графикой. Мир, заполненный «примитивами»…

Поняв, что меня не устраивает практически все в этом романе, я решил остановиться.

Постскриптум.

Анализ написал не сразу. Иначе он был бы более резким. Роман Злотников весьма плодовит - штампует сей автор лихо, и книжек у него много, но будьте осторожней с выбором.

Разумется, все написанное выше - всего-навсего мое мнение. Не больше, но и не меньше.

Все, что вы напишите, может (и будет!) использовано против вас.

Сюжет - линеен, безо всяких там изысков.

Ведьмачий дар, полученный Владимиром от своего внезапно скончавшегося пассажира, открыл для него совершенно иной мир, в котором существуют некроманты, вампиры, колдуны… (из аннотации)

Однако первая глава - вопиющий обман! Под «иным миром» следует понимать совсем другое. Никакого средневековья. Ни в коем разе. Все в наши дни и в нашем мире. А так мечталось об "ином". ))

А теперь об «одарении»:

Ни тогда, ни впоследствии он не мог объяснить, что же с ним случилось. Запомнил только ощущение безумного полета в гигантскую воронку, куда неведомым образом вылетел из своего кресла. Вокруг была молочная пустота, которая затягивала, лишая возможности шевельнуться, крикнуть. Ужас от всего происходящего был так силен, что описать его словами невозможно.

Что ж, то, что невозможно описать, невозможно и объяснить или вообще хоть как-то интерпретировать. Попытаюсь, раз уж автор счел это невозможным.

Пассажир (преклонных лет старикашка) умирает и в момент смерти передает главному герою свой «дар». Ничего случайного! Боже упаси! За героем и к герою долго присматривались и изучали, прежде чем «одарить». По версии автора, дар ведьмачества можно передать только в момент смерти, иначе его носителю грозят смертные муки:

Дедок на мгновение задумался, сделав немного печальное лицо: - Да, ты, конечно, прав. Не случись сегодняшней встречи, мы бы здесь не беседовали. Но дело в том, что встретились мы неспроста. Видишь ли, на протяжении последнего года я за тобой наблюдал. Это не было слежкой в чистом виде, просто я хотел тебя изучить.

И далее:

Дело в том, что и у ведьмаков существуют свои правила, по которым приходится жить. Ведьмак, как, впрочем, и колдун, не может спокойно умереть, если не передаст свой ведьмачий дар другому лицу. Только после этого наступает смерть, легкая и безболезненная.

Вот так все просто.

Но как быть тогда с мудростью народа, гласящей, что без труда не вытащишь рыбки из пруда? Отвечу прямо - никак. Все даром, оптом - в комплекте. Так (вероятно) думает Игоничев в первых главах своего романа. И в этом есть что-то незрелое, подростковое.

Именно так мыслят подростки на определенной стадии своего взросления. Речь об иллюзорном мире чуда, которого подросток достоин. Или же тут имеет место ощущение своей избранности? Когда не надо долго упорно вкалывать, а р-раз - и все тебе сразу и даром. Своего рода эквивалент американской мечты, когда каждый может стать миллионером. Последний нищий, последний бомж, перешагнувший некий рубеж, за которым - надежда на рай на земле. Вот так, и никак иначе. Жутко, что целая страна воспитана на подобной идее.

Игоничев своим романом делает попытку законсервировать российского читателя в стадии мечтающей куколки, из которой вылупится мечта.

Если, конечно, очень сильно этого захотеть.

Наверное, роман был задуман давно. Тогда, когда автор был совсем юн (потому что в инфантилизм Игоничева я не верю), начитался Саги о Ричарде Блейде, и вот - навеяло. Однако вернемся к тексту:

Кстати, если ты хочешь умереть своей смертью, тебе придется постоянно тренироваться в искусстве магии и владения оружием. Знания, накопленные нашими предками, автоматически передались к тебе вместе с даром, но об их присутствии ты можешь даже не подозревать. Просто в случае необходимости тело среагирует на опасность само, а это в свою очередь может обернуться неприятными недоразумениями. Чтобы избежать этих неприятностей, тебе нужно как можно лучше изучить свои возможности.

«Повзрослел» ли автор в процессе работы над романом, или же ему кто-то подсказал, тут можно только гадать. Но несколько эпизодов тренировки вставлены в текст. И выглядят такие вставки именно «вставками», сделанными позднее.

Второго плана в романе нет. Все весьма предсказуемо, хотя стилистически написано достаточно грамотно. И я не стану придираться к мелочам, ведь их можно интерпретировать по-разному.

А вот то, к чему, я считаю, надо придраться:

Несмотря на хворь, Володя показал себя настоящим мачо, проявляя чудеса сексуальной выносливости. Он и раньше был довольно неплох в постели, а с началом своей странной простуды и вовсе влегкую мог посрамить всех звезд мирового порно. На что уж Иринка была охоча до кроватной гимнастики, но порой и она просила передышки.

(Снова подростковые мечты? Я хохотал)

Иришка перекатилась во сне на спину, одеяло сползло в сторону, открыв взору зрелище, достойное пера художников Возрождения. Загорелая в солярии кожа прекрасно контрастировала с белизной простыни, делая и без того прекрасное тело просто божественным. Темные волосы, рассыпавшись по груди, чуть-чуть прикрывали небольшие коричневые соски, словно спящая красавица, стыдясь, прикрыла свои прелести от посторонних глаз. Тонкая полоска волос внизу живота соблазнительно темнела, придавая дополнительную пикантность и без того откровенным видам.

(Вот такое описание, достойное пера Барбары Картленд или Джуд Деверо, а возможно, и позаимствованное оттуда, но это только гипотеза)

К разряду таких же предположений следует отнести и вот эту сцену, которая роднит произведение Игоничева с приснопамятной сагой Дж. Лэрда о Ричарде Блейде:

Виктория, для приличия самую малость поупиравшись своими ладошками в ведьмачью грудь, в конце концов обняла своего обольстителя за шею, отвечая взаимностью. Продолжались эти лобызания довольно долгое время, в течение которого Владимир имел возможность неоднократно убедиться в отсутствии на своей подруге нижнего белья. Скорее всего, столь бурные предварительные ласки имели бы свое естественное продолжение прямо на скамеечке, но этот эротический экспромт был прерван подлечившимся Прохором, который вылез из своей каморки в самый неподходящий момент.

И далее! У Лэрда обязательно в таких сценах следует финал!

Как и следовало ожидать, до спальни они попросту не добрались, отдавшись страсти прямо на диванчике в гостиной. Владимир самозабвенно целовал Вику в губы, шею, грудь, с каждым мгновением чувствуя, что конец их слиянию близок, всеми силами оттягивая этот момент, но нельзя избежать неизбежного. Волна наслаждения вырвала из его горла приглушенный стон наслаждения, почти отключив сознание от этого мира, но все же он почувствовал, как сладостная судорога прошлась по телу лежащей под ним женщины, их стоны слились в единый любовный аккорд.

Какая-то прямо-таки литературная мастурбация, ей богу!

Секса в романе предостаточно, есть и более детальные кусочки, о которых надо писать не в этой статье. Описание, как вы могли убедиться по приведенным цитатам, - по сути штамповка. Пары любовных романов хватит для того, чтобы видеть эти штампы невооруженным глазом:

конец слиянию близок

сладострастная судорога

любовный аккорд

И так далее. Другими словами - это почти стопроцентная штамповка.

Единственное, что понравилось в романе, - это умение автора достаточно связно излагать свои мысли. Несмотря ни на что. В остальном - бульварное чтиво. Роман-однодневка. Бедная фантазия и штампы, штампы, штампы…

Резюмирую. Роман мне не понравился. Было жаль потраченного на него времени, но как образчик боевика, написанного "по канонам", - сойдет.

Все, что вы напишите, может (и будет!) использовано против вас.

Отредактировано - Gepardlia 01 Окт 2011 19:00:05

Приступил к чтению романа Михаила Чулаки «Большой футбол Господень»... Пока еще в самом начале, но уже могу отметить, что читается книжка тяжело.

Михаил Чулаки «Большой футбол Господень» ...0,4%

«...бессмысленный этот хаос неизбежно наконец надоел Ему»

«неизбежно наконец надоел» - эта фразочка заставила меня болезненно поморщиться! (так и подмывает спросить автора: «на какой такой конец и почему неизбежно? Как бы пошло это не выглядело) ;) «неизбежно надоел» или «наконец надоел» - можно было бы выбрать что-то одно, и это звучало бы и точнее и лаконичнее. А в авторском варианте получилось нечто аналогичное фразе: «масляное масло маслянисто маслянилось»... (Конечно, цитату можно было бы привести здесь и полностью, но, поверьте, я всегда старательно ищу любые семантические связи, проверяю все в контексте. На авторские ошибки и неточности натыкаюсь случайно. В общем-то, чтение для меня - удовольствие, а не «блохоискательство», как может показаться со стороны). Далее по тексту следуют рассуждения о «закольцованном сознании», о «самозаточении в себе самом» - совершенно, по-моему, бредовое нагромождение слов: «пронизало - пронзило» «включило... волю» «борения и порывы»... Читал просто в муках, может, дальше лучше будет?

...5,1%

Вот еще образчик «изысканного стиля»:

«Очень всегда бывает забавно наблюдать...»

(пишут же некоторые!) :) Я убеждаюсь все больше, что ВСЕ прочесть невозможно, даже если всю жизнь только читать и ничем больше не заниматься... и, жизнь действительно коротка. И хочется успеть побольше.

М. Чулаки «Большой футбол Господень»...27,7%

Стиль, как я уже отмечал выше - «спотыкающийся», но при известном упорстве привыкнуть к нему можно. Человек - это такое животное, которое ко всему может привыкнуть. Странный «стилистический выпендрёж» автора касается только «Господствующего Божества» - и на том спасибо! Иначе роман вообще невозможно было бы читать. Впрочем, если давать характеристику книге в целом, то ее смело можно назвать сумбурной. Постараюсь дочитать ее, потому что 27,7% - это не показатель. Возможно, «изюм» автор припас напоследок?

М. Чулаки «Большой футбол Господень»… 41%

«Галочка верит в Бога сама по себе, но не любит попов. Они похожи на ментов, только на свой лад: такие же пронырливые и все хотят знать».

Забавно. Посмеялся, представив себе попов, которые в рясах и со свистками в зубах патрулируют улицы…

…46,3%

Общее представление уже сложилось. Сюжет построен из нескольких сюжетных линий. Во-первых, это люди с самыми различными психическими расстройствами – от галлюцинаций и эпилептоподобных припадков до маниакальных синдромов различной направленности и степени тяжести, во-вторых, это само «Господствующее Божество» - ленивое, трусливо-инфантильное, с прогрессирующей паранойей… Словом – полный психиатрический набор. И все интенсивно чувствуют. Причем, по большей части, совсем не то, что диктует логика и здравый смысл. Что ж, еще из аннотации было ясно, что автор «иронизирует», но по-моему, вся эта «ирония» - совершенно бредовая. Какая-то неискренняя.

Не спорю: при большом желании можно откопать с десяток забавных цитат. Но ради десятка пораженных фитофторой картофелин перелопатить десять соток земли!.. Это уж слишком!

М. Чулаки Большой футбол Господень»...100%

Мдааа! Книга интересна лишь тем, что ничего похожего я, например, не встречал, а вот жанр... Жаль нет таких жанров, как «скептическая ирония» и «околотеические бредни» - в самый раз было бы. Стиль к финалу стал «ровнее». Или я - привык. Книга прочитана. И вот я снова перед дилеммой - что читать?.. Потому как много всего, и все хочется... и сразу!

Все, что вы напишите, может (и будет!) использовано против вас.

Отредактировано - Gepardlia 02 Окт 2011 09:29:25

Мне доводилось читать книги про ведьм… Конечно, до «Молота ведьм» я пока не дорос (оставляю «сладенькое» напоследок), но многое из написанного на эту тему нашими современными писательницами прочитал. Вот из моих наблюдений и получилась эта статья. Тема благодатная, тучная тема. Сейчас модно быть стервами, ведьмами и суками. И тема ведьмовства сейчас востребована публикой как никогда. Публика, получается, – всеядна, публика скушает все, что ни дашь…

Попытался разобраться – зачем и почему. И пришел к такому выводу: а, собственно, почему бы и нет? В качестве легкого чтива – потянет. Сюжет можно и попроще какой взять. Главное – действия, действия, действия. Чем больше, тем лучше! Читаешь и воображаешь себя эдакой всемогущей, крутой «сучкой», которой палец в рот не клади. Чего еще надо для счастья? Забыть на время о сопливых детишках, о муже, который приходит домой поздно и вечно хочет жрать, о том, что в раковине накопилась гора грязной посуды, да и простыни пора бы сменить, пока от грязи не поломались… А тут… Тут такой мир! Взмахнула палочкой – и все вертится вокруг тебя: дети умыты, сытый муж довольно храпит на диване. Кухня, да что кухня! Вся квартира сверкает чистотой. Вот что значит быть ведьмой!.. Что ж, фэнтези есть фэнтези – это иллюзорный мир магии и волшебства, и нет ничего дурного в том, чтобы стремиться хотя бы прикоснуться к нему, хотя бы помечтать…

Бизнес бизнесом, рынок – рынком. Спрос рождает предложение. И пробиться на фэнтезийный олимп совсем несложно. Если, конечно, правильно выбрать тему. При этом многие внезапно решили, что могут писать если не лучше, то уж во всяком случае ничуть не хуже мастеров, тем более, что можно особо не перетруждаться. Зачем? Фэнтези… Была бы только волшебная палочка… Где бы ее взять?

Ольга Мяхар – восходящая звезда на небосклоне российского фэнтези – нашла свою волшебную палочку, прямо-таки локтями расталкивая коллег по цеху.

Пусть Ольга Мяхар на меня не обижается, что я раскрываю ее тайну. Потому что – делиться надо! Нашла волшебную палочку – помоги найти другим. Спрос на такую литературу есть? Есть. Рынок пополнять надо? Надо! Тогда за дело, и пусть земля будет… Ой! Простите, это уже из другой оперы…

Первое, на что я обратил внимание – это, конечно, то, что сюжет как таковой практически один в один (за мелкими нюансами) повторяет сюжет романа Ольги Громыко «Профессия: ведьма». Безусловно, имена персонажей изменены, отличаются детали, но главные сюжетные линии совпадают более чем на 30%. Полагаю, что любой поймет, что означает эта цифра. Хотя… я не стану настаивать на этом. Это только мое мнение – не более того. Конечно, можно все списать на общность выбранной темы. Но все же почти все эпизоды и даже некоторые сюжетные повороты взяты из книг Ольги Громыко. Однако, это дело не наше, пусть «девочки» сами разбираются в своих авторских правах. А потому перехожу ко второй части – к стилю.

Странный у Мяхар стиль. Я пытался его как-то охарактеризовать, потому что утверждения, что стиль отсутствует полностью, не совсем справедливы. Стиль есть. И своеобразный. Своеобразный настолько, что мне пришла в голову идея о «волшебной палочке».

Дело в том, что совсем недавно мне приходилось много переводить, где со словарями, а где – с помощью ПРОМПТ. И результаты автоматического перевода были (мягко говоря) не совсем удовлетворительными. Ради интереса я попробовал перегнать текст в два конца. Сначала на русский, потом обратно - с русского на английский. Сравнив два текста, я заметил, что они сильно отличаются друг от друга. А что, если взять русский текст, перевести его на английский автоматом, а потом проделать обратную процедуру и сравнить оба текста между собой? Сказано – сделано. И что же я получил в результате? А получил я то, что как раз и можно назвать «стилем Мяхар». Не верите – проверьте сами и убедитесь. Конечно, впоследствии текст был слегка «причесан». Но возникло ощущение, что человек, занимавшийся «причесыванием», с русским языком знаком весьма и весьма поверхностно, как если бы русский был его вторым языком. Судите сами:

Их вид был страшен: представьте двухметровое черное человекоподобное существо с огромными клыками, непонятно как помещавшимися во рту, длинными черными когтями, почему-то режущими любой доспех, да еще и неуязвимые для любого железа, кроме серебра.

(русский человек поймет, что под «железом» подразумевается слово – металл, а вот программа автоперевода вполне может и ошибиться)

Для грауров это была огромная потеря, и их род до сих пор не прервался только по тому, что от брака граура и человеческой женщины рождался маленький граур. Девочек не было ни разу, да и человеческие женщины, равно как и грауры не особо стремились друг к другу…

(без комментариев)

Сумма впечатляла, на граура я уже смотрела почти любя, а все остальные с интересом.

(без комментариев)

Я благодарно зашмыгала носом и уткнулась ей в плечо, в душе радуясь, что все еще жива. Все-таки хорошая она у меня, и, несмотря на ее очень рациональный ум сильной перестраховщицы, который буквально вопиял, что рядом со мной лучше рядом не находиться, мы всегда были вместе. Вот помнится как-то раз я уперлась в темный лес около школы…

(без комментариев)

Думаю, вполне достаточно.

Резюме: книга может стать отличным пособием начинающему писателю в том, как не надо писать! Молодежи книга Мяхар может даже понравиться. Но для людей серьезных, начитанных, чтение ПРОМПТовой стряпни Ольги Мяхар – пустая трата времени.

И напоследок приведу результаты экспериментов с "волшебной палочкой" Мяхар:

ПРОМПТ: Профессора не было в структуре комитета выбора, он был перезагружен только долгосрочной дипломатической миссией и ее тропинками, в то время как я сидел.

ПРОМПТ: - Если бы магичка не была бы задержана, чтобы кричать и оплакивать Восток? – плохо вопросил он, отклоняясь от отвесной линии, - это необходимо для меня, бородатой скалы с палкой.

Ну и так далее.

Некоторые слова пришлось увязывать согласованием. Мужской и женский род ПРОМПТ тоже распознает с трудом. А теперь посмотрите. Разве не похоже это на то, что пишет Мяхар?

Все, что вы напишите, может (и будет!) использовано против вас.

Отредактировано - Gepardlia 02 Окт 2011 14:22:56

На тему фразеологизмов, или, если угодно – фразеологических оборотов написано много умных книжек, но я попробую изложить все предельно просто и кратко. В фразеологизмах содержится существенная часть нашего культурного и исторического наследия, фразеологизмы мы впитываем с молоком матери, наверное. Мы их употребляем в устной и письменной речи, подчас не задумываясь о значении каждого отдельного, входящего в оборот слова. Вообще, фразеологизмами занимается отдельная наука – фразеологическая стилистика. Что такое фразеологизм? Это достаточно сложная по своему составу языковая единица, характеризующаяся, прежде всего, своей устойчивостью. И во времени (многие фразеологизмы существуют в неизменном виде не одно столетие!), и в написании.

Примеров фразеологизмов можно приводить множество, но я приведу те, которые каждый помнит еще со школьной скамьи:

витать в облаках
сесть в лужу
ломать комедию
клевать носом

И так далее…

Фразеологизмы всегда сложны по составу. Они представляют собой словосочетания. Но словосочетания не свободные, а – устойчивые.

Важная особенность фразеологизмов, на которую я хочу обратить ваше внимание: компоненты фразеологизмов всегда изменяют в составе фразеологизмов свое исконное (изначальное) значение, или даже вообще не употребляются отдельно!

На этом вводную часть я заканчиваю и сразу перейду к типичным ошибкам. Фразеологизмы – неотъемлемая часть нашей культуры, а потому ошибки в их использовании в художественном тексте выглядят наиболее отвратительно:

Употребление фразеологизма без учета его семантики
Неточный выбор фразеологического синонима
Окружающий контекст не сочетается с фразеологизмом
неоправданное нарушение семантического значения фразологизма

Рассмотрим некоторые примеры наиболее часто встречающихся ошибок:

Заморить червячка - заморить червячков. (нельзя использовать множественное число. Фразеологизмы – это устойчивые словосочетания, и их написание закреплено традицией!)
Войти в себя вместо уйти в себя. (искажение лексического состава) Еще пример: по душам толковал. Правильно: говорил.
Усугубляющее вину обстоятельство - усугубляющее обстоятельство. (неоправданный пропуск одного из компонентов фразеологизма)
Потерпеть полное фиаско, сказать свое большое слово, главный гвоздь программы, тяжелый сизифов труд, случайная шальная пуля – это примеры ошибок, связанных с неоправданным расширением состава фразеологизма. У многих писателей, склонных к словоблудию, подобные ошибки встречаются особенно часто.

(в анализе книг Д. Емца про Таню Гроттер я приводил пример цитаты с неоправданным нарушением состава фразеологизмов, когда Емец два фразеологизма слил воедино, приведу тот же пример и в этой статье)

«Возможно. У всех есть свои тараканы и свои скелеты в шкафу».

(Здесь явный «ляп» - несколько странная попытка объединить в одной фразе две пословицы-поговорки о «скелетах в шкафу» и «тараканах в голове». В результате, как видно из цитаты, и те и другие теперь в одном месте – в шкафу)

Иногда в юмористических произведениях встречается так называемое «фразеологическое новаторство писателей», но это уже тема отдельной статьи.

Все, что вы напишите, может (и будет!) использовано против вас.

Отредактировано - Gepardlia 03 Окт 2011 15:32:05

Речь пойдет о фразеологическом новаторстве писателей. По моему убеждению, умение правильно использовать фразеологизмы (а вы помните, что без них обойтись трудно) напрямую примыкает к образности речи. Об образности я уже написал небольшую статью и, так как тема и достаточно широка, и интерес к ней не ослабевает, непременно вернусь к ней в одной из следующих статей.

Для начала следует обозначить границы писательского новаторства. Это только на первый взгляд нам кажется, что все сложно и запутанно, а на деле все очень просто! Ибо областей фразеологического новаторства можно выделить лишь три:

• Преобразование состава фразеологизмов


• Разрушение образного значения фразеологизмов


• Изменение количества компонентов фразеологизмов

Если мы обратимся к предыдущей статье, то увидим, что эти три области новаторства упоминаются в связи с ошибками. Как же такое может быть?! Как разграничить явные стилистические и речевые ошибки от подлинного авторского новаторства? А вот это-то уже непросто. Новаторство писателей всегда балансирует на грани, и то, куда это новаторство перевесит – в сторону ли целостности авторского текста и лексической гармонии или же в сторону стилистического диссонанса и отрыва от контекста, и позволяет принять решение: ошибка перед нами или же новаторство.

Как правило, большинство книг получают неоднозначную оценку читателей. Как вы думаете, от чего зависит такая оценка? Конечно, исключительно от художественного вкуса читателя и уровня его культуры.

1. Преобразование состава фразеологизмов.

Где и когда такое допускается? Это допускается в художественной речи, если такое преобразование продиктовано не безграмотностью писателя, а, напротив, – определенной стилистической целью. А именно: для усиления экспрессии фразы в целом. Ну а теперь попробуйте припомнить, в каком жанре чаще всего употребляют подобную экспрессию? Конечно же, в юмористическом!

Вот пример из сатиры Ильфа и Петрова: «Всеми фибрами своего чемодана он стремился за границу». Безусловно, подобное преобразование тесно связано с контекстом, но непременное условие – общий стиль авторского письма. Сами по себе (отдельно от контекста) подобные «изыски» литературного гения утрачивают свою ценность.

Обновление состава фразеологизма может иметь два последствия:

Усиления в целом экспрессивной окраски без разрушения исходного значения.
Радикальное изменение исходного значения фразеологизма для придания большей остроты. (например: «Пришел? Увидел? Помолчи!»; «В тесноте, да не обедал» [В. Маяковский])

Обратите внимание на то, что авторы стремятся, по возможности, наиболее точно сохранить исходное произношение (звуковую организацию).

2. Разрушение образного значения фразеологизмов.

Восстановление значения первоначально входящих в них слов.
Двуплановое переосмысление фразеологизма в широком контексте. («Пожарный всегда работает с огоньком»; «Беда никогда не приходит одна: и его сочинение вышло в двух томах»)

То есть, внешняя форма фразеологизма, как можно заметить в приведенных примерах, не меняется, а вот смысл истолковывается писателем-новатором по-новому.

Фразеологизмы, которые писатели сознательно используют в ином значении, называют семантическими неологизмами.

3. Изменение количества компонентов фразеологизмов

Как правило, изменение может выражаться либо в расширении количества компонентов, либо в их сокращении (редукции). Это очень непростое направление фразеологического новаторства, когда трудно с первого взгляда отличить «новаторство» от ошибки. Как же поступают в таких случаях при анализе? Правильным решением будет – отследить целесообразность такого новаторства по контексту. Другого решения – нет.

- редукция (сокращение состава фразеологизмов)

В основе новаторской редукции – переосмысление. Рассмотрим достаточно известный пример: «заставь депутата Богу молиться…» (вторая часть пословицы вообще удалена – «так он и лоб разобьет» - усиливает иронию). Но приведенный пример нельзя считать «чистым» на сто процентов. Потому что наряду с сокращением состава, имеет место еще и замена: дурака – на депутата… В таком случае – второй пример: «Полезные советы: Не родись красивой». (Здесь также имеет место отсечение второй части пословицы. Однако – в результате произошло полное изменение исходного значения. Смысл нового афоризма – «красота ведет к несчастью»

- расширение состава фразеологизмов

Часто расширение возникает в результате введения уточняющих слов: «С величайшем нетерпением буду ждать, только не откладывайте в долгий ящик»; «Не в наших деньгах счастье»…

(авторов цитат умышленно не привожу, попробуйте самостоятельно определить, какая цитата более удачна, а какая – менее. Почему? )

Все, что вы напишите, может (и будет!) использовано против вас.


---

Отредактировано - Gepardlia 03 Окт 2011 23:09:15

Вот такая вот цитатка вспомнилась.

Кстати, "Контакт" Сагана читал и анализировал, но анализ приводить не стану, так как интересующихся подробными рецензиями мало. Ограничусь кратким отзывом:

В научно-фантастическом плане – книга слабая: затянуто развитие сюжета, скомкана кульминация романа. Сюжет как таковой – достаточно банален. Однако судить его и критиковать я не берусь, потому что книга разноплановая, и как раз второй план – философский – удался на все 100%. Это книга для гурманов. Любителям стремительных сюжетов и бурных кульминаций ловить в ней нечего. А вот тех, кто любит поразмышлять, подумать… «Контакт» не разочарует.

Все, что вы напишите, может (и будет!) использовано против вас.

Отредактировано - Gepardlia 03 Окт 2011 23:55:32

анализе

Старайтесь меньше употреблять это слово.

Здесь явный «ляп» - несколько странная попытка объединить в одной фразе две пословицы-поговорки о «скелетах в шкафу» и «тараканах в голове». В результате, как видно из цитаты, и те и другие теперь в одном месте – в шкафу

Ляп не у Емца, а у вас.

Тема моя. Тут все ИМХО. Я не филолог, потому вполне могу ошибаться. НЕ ошибается тот, кто ничего не делает.

Что касается той фразы, там должно было быть "У всех есть свои тараканы в голове и свои скелеты в шкафу". Емец убрал "в голове". Осталось: "У всех есть свои тараканы и свои скелеты в шкафу." Нарушен состав. Или нет? "Свои тараканы" стало отдельным фразеологизмом?

3. Изменение количества компонентов фразеологизмов Как правило, изменение может выражаться либо в расширении количества компонентов, либо в их сокращении (редукции). Это очень непростое направление фразеологического новаторства, когда трудно с первого взгляда отличить «новаторство» от ошибки. Как же поступают в таких случаях при анализе? Правильным решением будет – отследить целесообразность такого новаторства по контексту. Другого решения – нет.

Если верно помню, то у Емца-то как раз филологическое образование. Возможно, он знал, что делал. Ну, пусть будет "новаторство".

ЗЫ. А что не так со словом "анализ"?
ЗЗЫ. Рецензию на "Таня Гроттер и Перстень с жемчужиной" я писал в 2007 году. Пример взят оттуда. Статью о новаторстве - в 2008 году. Сейчас уже 2011, и я больше склоняюсь к мысли, что процитированный пример следует отнести к новаторским находкам автора, нежели к "ляпам".
Все, что вы напишите, может (и будет!) использовано против вас.

Отредактировано - Gepardlia 04 Окт 2011 14:19:18

статья написана 25.01.2007 года

Описывается мир, альтернативная реальность, возникшая после катастрофы – «Большого взрыва», что в общем-то описывали многие и до Толстой. В принципе, альтернативной фантастикой особо никогда не увлекался, читал как-то очень давно «Затопленный мир» (Или затонувший?) М. Муркока. Сюжет еще в общих чертах помню. А вот автора мог и запамятовать.

После глобальной катастрофы, имевшей место и в данной альтернативной реальности, Толстая допустила, на мой взгляд, серьезную ошибку: ее персонажи используют архаичные словоформы, которые при деградации, неизбежной при столь масштабной катастрофе, просто не могли возникнуть! Это нарушает все научные закономерности развития языка. При деградации лексика существующего на момент катастрофы языка упрощается. Конечно, отдельные архаизмы могли бы остаться в виде фразеологизмов – там архаичная лексика способна сохраняться столетиями в застывшей (неизменной) форме. Но не в таких же масштабах!

Вот примеры из первых двух глав:

серчал; глаза будто темная вода застит; Я тя сейчас отшелушу; Я тя собью с пахвей; Ославила на всю слободу; Срамословие и перекоры; Налаявшись, умается: нацедит браги полную криницу да упехтается до бесчувствия; Хоромы; Плачет-заливается, горючими слезами умывается, то подруженек своих вспомянет, красных девушек, то МОГОЗИНЫ эти ей представятся…

Думаю, более детальный разбор в этом направлении не нужен.
Вывод: автор перемудрила с языковой средой своих героев. А потому произведение лично мне представляется поспешным и не до конца продуманным. Однако, я не считаю этот недочет глобальной катастрофой! Досадно? Да. Но не более.
Общий эмоциональный фон произведения также очень важен…

В этой книге есть и "изюминка": любопытная ритмика, не скажу, что она оригинальна, но особая притягательность в ней есть. Завораживающее былинно-сказательное повествование. Решил не обращать внимание на недочеты общей языковой трансформации. Отдельные авторские «выверты» напомнили почему-то склеротичного кота из книги «Понедельник начинается в субботу» Стругацких:

Кря-кря, мои деточки, Кря-кря, голубяточки. Я слезой вас выкармливала... Мнэээ, то есть выпаивала, Сладок кус не доедала!

Так вот, «Кысь» насыщена похожими прибаутками, певучими фразеологизмами русского языка. Черт! Вот только логики в этом никакой пока не наблюдается, однако читать интересно... Постепенно гипнотизирует! Автор (Т. Толстая) знакома с техникой НЛП?

Главы идут по буквам старого алфавита: "Аз, буки, веди... и только к "добру" чего-то начинает вырисовываться. Начало вот не каждый осилит. Я пропускать неинтересные описания не умею, просто бросаю чтение и все. Но не в данном случае.

Читая "Кысь", все жду, ну когда же эта самая кысь появится, а то в первой главе ее коротенько так описали, и - молчок.

"Кысь" - это мир мутировавших людей. Не везде логичный, конечно. Сейчас пытаюсь разобраться в социокультурном аспекте произведения. Речь, как я писал выше, деградировала до уровня древних славян. Не смотря на (сохранившихся) носителей прежней «довзрывной» культуры, представления о мире (Земле в частности) искажены и утрачены: Земля - это «блин». Добывать огонь разучились... Повествование идет от имени одного из мутантов, речь которого, не смотря на языковую деградацию, настолько насыщена сложнейшими граматическими конструкциями, что просто диву даешься! Либо ГГ - местный «вундыркинд», либо автор (Т.Толстая) опять слегка перестаралась. Чтобы не быть голословным по поводу речевых конструкций мутанта-деграданта, привожу цитату:

«...а не то размечтаешься, что пошел ты будто туда, куда не ходили: по тропочке в лес, на восход, и дальше, в луга, и еще дальше, где опять лес незнаемый, где ручьи светлые журчат, дерево береза золотые ветви в ручьях полощет словно нити длинные, словно волосы девичьи, что на солнце блестят, - полощет, играет, завивает на теплом ветру; а под березой мурава зеленая, папорот резной, жуки с синим переливом, а вот и маков цвет, - сорвешь его, вдохнешь, а он сон навевает, и звон далекий в ушах слыхать, и будто облака какие в груди плывут, и будто ты на горе, и дороги с горы видны белые, путаные, и солнце светит, играет, обманывает, слепит, смотреть мешает, и будто вдали блестит что, - али то Море-окиян, про который в песнях поют? али то острова в море волшебные, с белыми городами, с садами, с башнями? али царство чужое, утерянное? али жизнь другая?...»

Ничего себе мутант, да? )))

Главный герой, Бенедиктом звать, там до книжек дорвался - просвещался, просвещался, а как просветился по полной программе, так такие стал вещи откоблучивать - «Камасутра» просто отдыхает! Вывод - нужно много книжек читать в целях самообразования и, особенно, для развития сексуального потенциала! (Хохотал до слез) ... Ну вот, наверняка последняя глава «ять». Последняя? Что ж, финал еще неизвестен, но мораль в книге знатная - революционная борьба с плагиатом...

А вообще «Кысь» - вещь многогранная и не так проста, как на первый взгляд может показаться. Читается не «взахлеб», а под настроение: архаичные словоформы воспринимаются тяжело, особенно вначале. Архаизмы у Т. Толстой в романе "Кысь" (с точки зрения научных исследований в этой области) кажутся несколько абсурдными. Они призваны "создать" некий фон для мира, альтернативного существующему, это авторское ощущение того, "каким был бы мир, если". С этой задачей Т. Толстая справилась блестяще! В принципе, Толстая не особо стремилась поддержать или же соблюсти какую-то научность. Главное, на что была сделана ставка – психологизм.

Прекрасная книга получилась в целом!

Все, что вы напишите, может (и будет!) использовано против вас.