Вставайте, граф!

— Вставайте граф, — барон с шумом и скрежетом сползает с лошади, — нам предстоит преломить еще одно ваше копье в честь вашей прекрасной дамы.
Я подтягиваю свою правую ногу и пытаюсь подняться. Ах, хорош удар! Крепка рука барона — птицы до сих пор мечутся в моей голове. С трудом привстаю на правое колено. Что за зрелище для наших воинов — коленопреклоненный граф перед бароном.
Трава похрустывает под крепкими, вытертыми о стремена и бока лошади, сапогами де Герса.
— Вставайте граф, — тот останавливается передо мной и тянет руку к поясу, — или мне станет вас жаль, и, — клянусь бородой святого Франца! — мне придется нанести вам удар милосердия!
Он хрипло смеется — шутка ему нравится. Его кадык дергается в двух шагах от меня. Его открытое горло, обожженное на солнце докрасна, жадно тянет к себе мой взор. Еще шаг, еще. Нет, не смотреть! Куда угодно, но не туда!
Небо под ногами кружится раненой птицей. Все вокруг полно бароном, его рыжей, упитанной лошадью и режущим глаз плебейским гербом с постылой птицей.
Ястреб медленно и лениво взмахивает крыльями в потоках жара полуденного солнца.
Мой меч, сломанный почти у крестовины, распростерся под копытами коня де Герса. Барон скалит в усмешке кривые зубы. Скоро мой замок станет его, как и моя жена, как и посевы и сервы. Он задирает голову, прослеживая мой взгляд.
Ястреб! Фамильный символ де Герсов, он застыл с раскрытыми крыльями на их гербе.
— Вставайте, граф! — с утробным смехом трясет давно нечесаной бородой мой враг и шагает вперед, — примите с честью свою смерть!
Еще шаг, и еще...
Вдруг он умолкает. Обида в его взоре. Обида и неверие. С изумлением смотрит барон на мою левую руку. Почти фут отличной английской стали торчит в его горле. Я разжимаю кисть и рука бессильно падает вдоль тела. Земля качается под ногами. Кровь толчками выплескивается изо рта де Герса, пачкая темными пятнами темно-синий бархат камзола.
— Вы... не могли... coup de grace... граф... — барон валится мне на руки и мы вместе падаем на ломкую прошлогоднюю траву. Она хрустит и подается под моей спиной, обдирая жесткими и острыми изломами стеблей мою шею. Липкая горячая кровь барона заливает мне лицо, а камень хищно впивается в спину. Игольно-острый и тонкий клинок торчит из шеи барона, блестя на солнце темными пятнами крови. Я смотрю на него, и в его мутных гранях отражается моя будущая жизнь.
Coup de grace... Я нанес удар милосердия не барону, — себе. Моя жена останется со мной, мой замок останется со мной. Мои сервы все так же будут трудиться на моих полях.
И лишь честь моя ушла жадным глотком в пересохшую землю Андалусии.
И лишь небо кружится раскаленной сталью перед глазами.
И лишь ястреб лениво режет крыльями воздух.