Я-Заратустра

Глава 1.
Сердце бухало в груди. Я безумно тер глаза, залепленные белой пеленой. В голове жужжали пчелы. Казалось, они бились о череп, сдирая крылья и хитин. Мысли путались. В метрах двух от меня высился гигантский валун. Земля под ним растрескалась трещинками. Через них на поверхность как рабы, узревшие скорую свободу, рвались сотни муравьев.
Холодный пот тек по изможденному лицу. Разрывая мышцы от натуги, сделал шаг к камню. В грудь ударила горячая волна боли. Ноги подкосились, и я рухнул. Валун засиял легким голубоватым светом.
«Изничтожу! Перемелю как зернышко в жерновах!» – Ухал в голове грубый баритон.
- Хрен тебе! Хайло закрой! – прошептал я.
В ответ на голову обрушился сильнейший удар куском голыша, лежащий неподалеку от меня. В глазах залетали кровавые мухи. Сил больше не было. Враг не побежден.
- Отдай триединство! Отдай! – затараторил валун.
- Не знаю, про что ты болтаешь.
Я прикрыл глаза, хотелось курить. Представил, как вытаскиваю из карманов джинс целую пачку сигарет. Сдираю зубами защитный слой и дрожащими руками закуриваю.
- Отдай триединство!
- Ну вот, такую хорошую мечту испортил. – Выговорил я.
- Отдай! Отдай! Ты не понимаешь. Умрешь!
- Не шипи!
Бывают моменты, когда стоишь на волоске от смерти, но не боишься испустить дух.
«Ничего в мире нет вечного» - гласит главный закон физики. Но применим он и к людям.
Например, некий гомосапенс обиделся на другого из-за того, что увел самку. В начале сапенс пускает слюни и придумывает хитроумный план мести. Но проходит час, другой и мнение меняется. Затихают чувства, и тут приходит на помощь разум. Если я его-де прибью, а кто мне зарплату платить будет? Или замочу, сволочь, а мне из-за него сидеть придется? Не в жесть не сделаю, перебьется! Конечно, есть исключения. Но в любом правиле существуют заморочки.
Я лег на спину. В голове по-прежнему шумел голос.
А на небе со скоростью спящей черепахи плелись редкие молочно-белые облачные барашки. Палило июльское солнце.
- Это опять сон. – Констатировал я. – Ты, валун, снишься мне. Но зачем? Какое триединство?
Ответить он не успел. Яркие краски размылись, звуки утихли…

…Дверь со скрипом открылась, и в лицо ударил резкий ветер. Двадцать восьмое января на дворе, а снега все не было. А живу где? В северной части страны. По жвачнику пугают наступлением глобального потепления. Эх, пятьдесят лет пугают, а толку?
«Потепление» в моем понимании – выходишь на улицу зимой - от жары дымится асфальт, маются девчонки в коротких топах, а когда слякоть, грязи по колено...
На улице меня дожидался Мартин. Кентавр крутил в руках мобильный телефон и разглядывал проезжающие машины. На лице смесь злости и гордыни. Я всмотрелся. За последние дни у Мартина похудело лицо, запали глаза.
- Привет, колесный. – Поздоровался я.
Кентавр повернул голову, я мог поклясться, что услышал скрип его шеи.
- Здорово, Леший! Чо тебя ждать постоянно приходится? На улице не май месяц!
- Заехал бы в подъезд. Какие проблемы?!
- Не, вонища стоит такая, будто все коты и тинэйджеры страны опорожнились в вашем подъезде.
- Остряк…
Неделю назад треть зарплаты отдал Марь Ивановне, уборщице дома, чтобы убралась в квартире пока я в разъездах. Приятная была бабушка, детей любила, за дикими собаками ухаживала… Померла позавчера. Убираться теперь некому. Ни в квартире, ни в доме. А нашим жильцам только дай свободу, все испоганят.
- Куда пойдем сегодня? - поинтересовался Мартин.
- Говорят на днях пельменную открыли. Может сходим? А то в холодильнике хоть шаром покати.
- Женился бы на деревенской, она б тебе готовила, молоко, сметанку привозила.
- Не хочу…
- Ладно, уговорил.
Идти пришлось долго. Шагать через дворы мы не рискнули, шпана в последнее время разбуянилась. По милицейским сводкам, за месяц убито тридцать пять человек. В городе с населением несколько сот тысяч! Поползли слухи, о появлении новой группировки. Но в администрации пока молчат.
Пельменной оказалась кирпичная одноэтажка в метров тридцать по ширине, пристроенной к жилым домам. Стены изрисованы бранными надписями и непонятными иероглифами в виде вписанных в круги треугольников.
Мартин оглядел закрытую входную железную дверь, куда прикреплена бумага с корявой надписью – «Пельмени».
- Ты уверен, что здесь готовят пищу? – бросил кентавр.
- Боишься? – я нахмурился. – Где не пропадал русский человек. Пойдем.
- Чур, ты платишь сегодня.
Кентавр приблизился к входу, его лицо тронула улыбка, в предвкушении забавы потер руки и поднял кулак для удара. Но щелкнул ключ, и дверь распахнулась. На пороге оказалась женщина лет шестидесяти с толстым носом, глубоко посажеными глазами и седыми волосами. Одетая в просоленный фартук за сроком лет потерявший цвет, она оценивающим взглядом пялилась то на меня, то на Мартина.
- Здрасте, - сказал я.
- Двое? – поинтересовалась старушка.
- Двое.
- Кушать пришли?
- А у вас можно делать что-то еще?
Она цыкнула и пропустила нас.
С порога в ноздри ударил запах тушенного мяса, вяленной рыбы и квашенной капусты.
За железной дверью оказался просторный зал с деревянными столиками похожими на грибы. Кресел или стульев не было.
Я и Мартин заняли первый попавшийся стол, к нам подошла официантка. Девушка лет девятнадцати, подстриженная под «ежик».
- Что будете заказывать? – поинтересовалась она.
- А какой у вас выбор? – промурлыкал Мартин, его взгляд пожирал девушку. Наверное, фантазирует, как мнет ее на столе. Как говорится – «кентавр - извечный женский идеал - голова на плечах, жеребец, да и работает как лошадь».
- Можете заказать мясо по-французски, бифштексы с жареной картошкой, а из холодных блюд…
- Холодное мясо, холодный бифштекс с жареной картошкой, - съязвил я. – Яичница есть? Хорошо. Две порции по три яйца в каждом. Плюс пельмени. Мне штук тридцать, а другу – сорок. Запьем колой. Есть? Прекрасно.
Девушка удалилась. Кентавр хрустнул шеей и уставился на соседние столики.
- Мартин, есть работа на сегодня? – пробормотал я.
- Леший, давай поедим сначала, а потом поговорим? Что-то свербит в груди, не знаю от чего. Но не к добру.
- Успокойся…
Я оглядел зал, – за соседним столиком беседовали два парня в спортивных одёжках, подстриженных под «нуль». Один что-то втюхивал другому, плевался и шмыгал носом. Второй ухмылялся в ответ и бросал взгляды по сторонам.
Больше посетителей в пельменной не было.
- Мартин, что с тобой происходит? – спросил я. – На тебя страшно смотреть! Бомжи лучше выглядят, когда напьются.
Желваки кентавра вздулись, глаза забегали по сторонам. Зуб даю – промолчит. Дым из ушей, чуть ли не валит.
Атмосферу разрядила, подошедшая официантка. Поставила на стол две пластиковые тарелки и два стакана колы. В каждой тарелке была яичница с пельменями, политая гигантской порцией кетчупа.
- Эээ… Я думал, что яичница будет отдельно, а пельмени отдельно, - произнес Мартин.
Девушка пожала маленькими плечиками и удалилась.
- Вип-обслуживание. – Фыркнул я.
Ноздри затрепетали от одуряющего запаха еды, схватив ложку, я начал трескать пельмени. Еще брызгали горячие фонтанчики сока, попадали в лицо, но мне было наплевать. Перемолов завтрак, схватил стакан с холодной, как айсберг колой и залпом все выпил.
- Март, ну так что с работой? – кентавр тоже съел «пельменную яичницу» и довольный начал говорить.
- На сегодня работы нет…
- Нет?! Не мог сразу сказать?!
- Подожди… На днях в город приедет Вальсенский Крысолов, слышал о таком? Нет? Он колесит по стране и… шоуменит. Вроде бродячего цирка, только вместо стада клоунов, тигров, зёбер – один человек.
- А мы здесь причем?
- Ты же рубишь в компах? Крысолову нужен программист.
- Во-первых, откуда информация? Во-вторых, без тебя никуда не пойду! В-третьих, работа, как я понимаю, не на один день, а бродяжничать по свету - не прельщает.
- Не кипятись. Инфа получена из достоверных источников. Пойдем-ка на…
Кровь прильнула к лицу, на лбу возникли капельки пота. Облизнув губы, я улыбнулся. Намечается денежная работенка на большого дядю.
Я слышал про Вальсенского шоумэна, пускай Мартин считает, что ничего не знаю.
Крысолову стукнул шестой десяток. Крепкий мужичок. Настоящее имя – Алексей Олегович Прохоров. Его часто гоняют по жвачнику, – рассказывают либо про то, как в двадцать лет нажил первый миллион на интернет-аукционе, либо про то, как свихнулся на старость лет и отправился по стране в поисках «загадочного и необъяснимого»…
Раздался скрип петель входной двери, я поежился от нахлынувшего ветра и в помещение зашел парень в длинном темном, как ночь, плаще. Руки были в кожаных перчатках, а в левом ухе блестела серебреная серьга. Глаза закрывали темные очки в золотой оправе.
Незнакомец направился к нашему столу.
- Братаны, закурить не найдется? – пробасил он.
- Не курим. – Отмахнулся Мартин.
Я заметил, что кентавр уставился на парня. Вены на шеи Мартина набухли, губы растянуты в полуулыбке.
«Что с ним?» – мелькнула мысль.
- Чё у тебя друг такой нервный? – спросил меня незнакомец.
- Не выспался.
Из-за соседнего стола подошли двое парней. В руке одного из них возник пистолет. Я сглотнул вязкую слюну и нахмурился.
Представил, как пудовый кулак незнакомца врезается в мое лицо, лопается кожа… Из кухни послышался писк официантки. А может, не ее.
В зал вбежала старушка с просоленным фартуком.
- Что вам надо?! Что надо?! – кричала она.
- Помолчи, блин, юница. – Ответил незнакомец и ухмыльнулся. Его взгляд сверлил Мартина, искал слабые места.
Сзади меня прогрохотал выстрел.
Руки инстинктивно закрыли голову, а ноги подкосились. В мозг вгрызалась мысль о скорой гибели. Я повалился на холодный кафельный пол, закрыл глаза, слушая рев Мартина, стрельбу, шелест одежд и мат старушки.
Почувствовал удар ботинком по спине, но не закрылся. Я ожидал выстрел в голову, не хотелось умирать молодым. Двадцать пять! Двадцать пять! Сколько не успел сделать?!
Очередной удар напомнил о происходящем.