Кто не жаждет путешествий, новых встреч, интересных собеседников и ярких впечатлений?
Юрку к шести годам родители возили уже и к морю, и в горы; видел он большие озера и широкие реки.
После своих путешествий Юрка понял, что совсем взрослый и пора бы ему браться за воспитание молодого поколения.
Так у него появился подаренный по его заказу щенок. Дали ему имя Лай.
Юрка учил Лая всему, что умел сам, и поставил себе целью вырастить друга и помощника во всех его, Юркиных, делах.
Лай рос, научился по команде вставать и садиться, подавал лапу, ходил с Юркой на прогулки. Он схватывал обучение «на лету», при этом проявлял старание, а также огромное любопытство ко всему, что было в его собачьей жизни.
Когда Лай вырос, его повели на выставку: показать, насколько он обучен, и медаль за выучку получить.
Подошел к Юрке и Лаю собаковод – кинолог – и заявил: «Лапы – короткие, уши не висят! Не чистопородный пес ваш и к соревнованию допустить мы его не можем!»
Услышав это, Лай прижал к голове уши, вытянулся, что было сил, но кинолог все равно завертел головой: «Нет! Не подходит!»
Юрка, раздосадованный и в полном отчаянии, повернул домой, на ходу укоризненно посматривал в сторону Лая и думал: «Если ты – не чистопородный – отдам я тебя в деревню кур сторожить, а сам нового щенка возьму – чистопородного, с родословной, со всеми доказательными бумагами и подтверждающими печатями…»
Лай весело посматривал на хозяина, вилял хвостом и не подозревал о его замыслах. Ему было радостно от прогулки, а поэтому плохого настроения хозяина он старался не замечать.
Все в Лае тогда говорило: «Смотри, Юрка! Погода какая! Солнышко! На небе нет даже облачка! Нагуляемся с тобой вволю, да?»
Если бы Лай умел говорить, он бы тогда успокоил хозяина и утешил его, он мог бы уговорить Юрку побегать с ним наперегонки, принес бы ему в зубах самую забавную палку, сделал сколько угодно сальто и пируэтов… Лай понимал человеческий язык, язык животных, но внятно и разборчиво, как люди, разговаривать он не умел, а поэтому шел рядом с Юркой и только радостно вилял хвостом.
По дороге домой Юрке и Лаю повстречалась болонка – чистопородная, с красивой прической. Она торопилась на выставку собак, на шее у нее была золотая медаль. Болонка подмигнула Лаю глазом, заодно вильнула хвостиком, что означило: «Эй, дворняга! А ты – симпатичный! Выше нос и не робей!»
А Лай и не робел. Он смотрел на Юрку, хотел увидеть в его глазах восторг от болонки, но тот, насупившись, одернул поводок и так, молча, довел Лая до самого дома.
– Что, не приняли? – спросили Юрку родители.
– Нет! – угрюмо ответил Юрка, – забраковали.
Потом родители, поговорив с Юркой, решили:
– Отдадим Лая в деревню, а тебе купим другого щенка, чистопородного.
Утром во двор въехал большой, пахнущий гарью и бензином, грузовик. Лая посадили в кузов, привязали к борту поводком, и грузовик тронулся с места.
Юрка в кузов не садился. Вместо него рядом с Лаем были какие-то ящики, мешки и доски, в общем – ничего интересного. Но сквозь отверстие в бортовой обшивке Лай видел проплывающие мимо дома и улицы, леса и мосты, жадно вдыхал запахи всего этого и думал:
«Вот, оно – мое большое путешествие! Я так долго о нем мечтал! Жаль, Юрки рядом нет!»
Лай запоминал каждое деревцо, каждую лужицу. У всего, что встречалось по дороге, был свой неповторимый запах: сосны и липы пахли по-разному, старые деревья пахли острее, а молодые – душистее; болотистые лужицы пахли илом и лягушками, а речки – камышом и кувшинками; ветер с севера пахнул прохладой, с юга же веяло жарой и высохшими травами…
Когда съезжали с пригорка вниз, Лай почувствовал запах чего-то теплого и пушистого. Он даже заметил длинные уши, торчащие из травы, и пару розовых глаз – ниже этих ушей.
Когда машина с ревом начала подниматься вновь на пригорок, с березовой ветки над дорогой взлетела какая-то большая птица, громко хлопнула крыльями и воскликнула: «Кар!», а затем улетела в сторону большого поля.
Поле было ярко-желтого цвета, а в гуще этой желтизны пестрели не менее яркие алые цветы. Пахли они нежно, сладко, даже приторно.
В поле то и дело проплывали комочки запахов каких-то маленьких существ. При приближении машины эти комочки запахов проваливались под землю.
«Пугливые!» – подумал Лай.
Через некоторое время Лай услышал звуки «Ку-ка-ре-ку-у!», потом – мычание большого животного, пахнущего молоком, и запах другого животного. То был запах сала, рытой земли и овощных очистков.
Потом Лаю пришлось познакомиться со всеми этими животными лично. Это произошло, когда его отвязали от борта машины и выпустили в большое деревенское подворье.
Лай осмотрел всех новых соседей, поздоровался с ними, при этом каждый раз спрашивал: «А Юрка уже здесь?»
– Не знаем мы никакого Юрки! – отвечали животные, отворачивались и важно продолжали поедать свои корма.
По всему было видно, что кушать и спать у них – основная задача. От Лая, в основном, здесь требовалось то же самое.
За едой прошел день, второй, третий…
Лай уже перезнакомился со всеми. Оказалось, что главенствовала здесь огромная рогатая корова. За ней по старшинству следовала толстобокая розовая свинья, потом – гуси, утки и куры, далее – облезлый сонный кот, потом – воробьи, ворующие из кормушек и, наконец, семейство серых мышей – они выходили во двор только ночью и всерьез их никто не воспринимал.
Всех их Лаю надо было охранять, а дело это было однообразным, скучным, поэтому Лай уподобился здешнему коту и целыми днями дремал с ним на пару.
Юрки все не было и не было. Лай однажды так заскучал, что поднял к верху нос, свернул губы «трубочкой» и стал звать: «Юрка-а-а! Я – здесь! Я тебя жду-у-у!»
Лая уговаривали замолчать, давали ему вкусные косточки, даже угрожали, что запрут в темный сарай, но Лаю становилось все грустней и грустней, и он выл.
Новая хозяйка, пожилая женщина, сжалилась над Лаем и решила погулять с ним. Она сняла с Лая ошейник, цепь, но Лай, учуяв свободу, стремглав бросился со двора и направился в город.
Лапы его бежали сами по себе без особых на то усилий и несли так, будто сами знали дорогу, а поэтому Лаю было легко, свободно и радостно – впервые за последние дни.
К полудню солнце поднялось на середину неба и начало нещадно жечь в спину и в голову. Лай вошел в лужу, напился из нее и долго стоял там, выжидая, пока лапы остынут.
«Так я лапы совсем об асфальт разобью,– подумал Лай, – нужно искать короткую земляную тропинку и идти наискосок»
Лай решил свернуть в пшеничное поле, в котором были маленькие трусливые существа. «Заодно узнаю – кто они!» – подумал Лай и вошел в высокую пшеницу. Как только Лай вошел туда, одно из маленьких существ высунуло свой нос из узкой норки и пикнуло: «Ты – кто?»
– Лай, собака, – ответил Лай.
– А я – хомяк, – сказал хомяк.
– А до города – далеко? – спросил Лай.
– Совершенно не понимаю, о чем речь идет, – заявил хомяк и спрятался в норку обратно, но потом он опять выглянул и пропищал: «Мы здесь посоветуемся и тебе о своем решении сообщим!»
«Кто это – мы?» – подумал Лай и осмотрелся вокруг.
Через минуту на поверхность выскочили десятки мелких хомячков. Они наперебой стали выяснять, где кратчайший путь к городу, и по всему было видно, что правильного совета никто дать не может.
Вдруг на всю компанию хомячков упала чья-то тень, хомячки бросились врассыпную и укрылись в своих норках. Перед Лаем на землю опустилась большая черная птица и представилась: «Ворона – я, кар-р!»
Ворона важно заложила крылья за спину, задрала кверху клюв и заявила: «Не слушай их! Ничего они не знают! Ты город ищешь? Он – там, за лесом! Иди по узкой тропинке и никуда не сворачивай!»
Лай поблагодарил за совет и тронулся в путь.
Вдали показалась опушка густого темного леса. Там из травы торчали уже знакомые Лаю длинные уши. Издали они были похожи на рога коровы.
– Корова? – предположил Лай.
Но, как только Лай стал приближаться, уши большими прыжками перескочили через высокую траву и исчезли в кустарнике.
Лай посмотрел в небо и увидел застывшую в воздухе ворону. «Ты его не бойся! Он сам всех боится!» – добавила ворона, хлопнула крыльями и улетела по своим делам.
На том месте, где был заяц, был вход в лес. Туда вела узкая тенистая тропинка. На тропинке Лай учуял следы многих людей. Лай обнюхал каждый след, надеясь, что найдет здесь запах следов Юрки, но не нашел их.
И все-таки здесь пахло и цементом, и кирпичами, и разогретым асфальтом, а значит: тропинка вела в сторону города. Лай понял, что шел по правильному пути.
Вокруг тропинки было много ландышей. Их сильный запах смешивался с запахом смолы хвойного леса. Поэтому у Лая кружилась голова, к тому же Лаю очень хотелось есть.
Он подтянул урчащий от голода живот и размеренно, чтобы не терять лишних сил, засеменил по лесной тропе. Внезапно в траве ожила толстая длинная ветка. Она подняла голову и зашипела: «Укуш-ш-шу!»
Лай удивленно спросил: «Это еще почему?»
– А потому, что я – змея, и я кусаюсь!
– Но я же тебя не трогаю! – возмутился Лай.
– А это – не важно! Укуш-ш-шу!
«Отвратительное создание! – подумал Лай. – Ни рук, ни ног, а какое заносчивое!» Он побежал своей дорогой, а змея поползла своей.
Под большим деревом в нос Лая ворвались запахи костра и брошенного кем-то мусора. Лай решил подойти поближе и поискать что-нибудь съестное.
Его внимание привлекла жестяная банка от рыбных консервов, и он осторожно, чтобы не поранить нос о разорванные края крышки, стал обнюхивать банку на предмет свежести ее содержимого. Но из банки выскочило маленькое черное насекомое и с грозным видом пошло прямо на Лая.
– Куда лезешь? – закричало маленькое насекомое,– Разве не видишь: здесь занято!
Существо угрожающе шевелило усиками и острыми крючкообразными челюстями. Лай понял, что содержимое банки – под охраной этого насекомого, и с ним лучше не связываться. Пришлось отступить и идти дальше. В животе Лая по-прежнему урчало.
Тропинка закончилась у края леса, и перед Лаем предстала непреодолимая преграда: большая четыре полосная дорога с грохочущими на ней автомобилями. Автомобили шли чередой, плотно, без просветов. Лай видел такие дороги в городе, искал полосатый переход, но перехода нигде не было. Тогда Лай улегся под кустом и стал ждать ночи.
«Ночью,– думал Лай,– движение на дорогах меньше. Нужно подождать»
Лаю хотелось спать. Однако тревожные мысли не давали ему покоя.
Почему Юрка не приехал? Может быть, он, Лай, в чем-то провинился?
Лаю снились Юркины руки, искусанный пастью старый футбольный мяч, уютное место в углу комнаты между двумя креслами…
В полночь на дороге стихло. Лай перебежал дорогу и направился в город. Здесь разных запахов было превеликое множество. Лай путался в них, сбивался, петлял, но какие-то зыбкие, едва уловимые воспоминания настраивали его и направляли все ближе и ближе к дому.
Лай еще не знал, что Юрка тоже не находил себе места, что он много раз звонил в деревню и просил вернуть ему собаку обратно, а после сообщения о побеге Лая выходил во двор, садился на скамью и смотрел по сторонам в надежде увидеть своего четвероного друга опять.
Так было и в то утро. Сидел Юрка и думал: «Прости меня, Лай, за мое предательство! Если бы ты вернулся домой – я бы тебя никогда никому не отдал!»
Внезапно собачий язык коснулся Юркиной щеки, а потом – лохматая морда воткнулась в Юркины руки.
– Лай! Ты вернулся! – воскликнул Юрка, обнял друга за шею и прошептал: «Ты – самый верный! Ты – самый породистый! И лучше тебя нет никого!»
Лай и Юрка потом не расставались больше никогда.
Иногда, когда Лай спал на своем месте между двумя креслами, он делал во сне шаги: ему снилось, что бежит лесу домой, а вокруг – столько всего необычного!
Версия для печати
Послано - 14 Марта 2013 : 21:21:18
