Седьмая печать / Sjunde inseglet, Det (1957)

Фонарщик освещает путь для тех,
Кто не увидит свет дневной отныне.
Глазницы полые и сумасшедший смех…
Карета смерти проезжает пред живыми.
“Народная песня”

Помни о смерти. И принимай ее, хотя это нелегко. Тяжело представить, что вот сейчас ты еще ходишь по земле, но когда-нибудь, необязательно через мгновение – от этого не становиться легче, ты умрешь. И сколько бы радости, счастья, а может невзгод и бедствий не было бы при жизни, конец один: квадратный метр холодной земли, да деревянное ложе навеки. И тело твое, увы, уже более не пригодиться тебе. И не увидишь ты более солнца. И не ощутишь тепла.
Сюжет фильма незатейлив. Рыцарь, десять лет проведший в крестовом походе, наконец-то возвращается домой. Все было бы прекрасно, но по пути назад он встречает Смерть, и узнает, что час его настал. И говорит он: «Тело мое боится смерти, но душа готова к ней». Хоть душа его и готова, умирать он так просто не собирается, и посему предлагает Смерти сыграть партию в шахматы. В игру, где ставкой будет его жизнь. Весь фильм построен на этой игре, хотя в принципе, она занимает не такой уж великий объем времени, а так же на путешествии сего рыцаря по охваченной чумой Швеции и его поиске знания.
Что сразу бы хотелось отметить, так это реалистичный образ средневековья. Бродячие трубадуры, нахмуренные стражники, грубый и безудержный в своем веселье простой люд, одежда, людские повадки и многие другие, совсем уже не значительные вещи, наподобие плошки молока, - ото всего веет своеобразным средневековым антуражем. Не знаю, так ли все было на самом деле, но именно так я всегда представлял себе это время. Хотя нет, не совсем так. Далеко не совсем. Все намного мрачнее и ужаснее. Все перечисленное мною – всего лишь декорации. Ничего более. На самом же деле все хуже: запуганные известиями о свирепствующей чуме люди, распространившаяся подобно болезни весть о конце света, подкрепленная лживыми аргументами, вроде родившей поросенка женщине или о четырех солнцах в небе, колоны фанатиков-флагеллантов, призывающих к повсеместному раскаянью и самобичеванию, рыскающие по погибшим деревням мародеры, сожжение ведьм, якобы причастных к распространению мора. Безумие толп и сумасшествие единиц.
Даже искусство переориентируется на устрашение и напоминание о тщете всего: художник теперь рисует чумных, ведомых самой Смертью, а актер, тот и вовсе входит в ее роль, за церковные деньги, разумеется. На место прекрасному и радостному (с точки зрения того времени, конечно) приходит мрак и ужас. Яркий контраст, словно подтверждая эти слова, представляет собой задорная, веселая песня бродячего цирка, прерываемая на середине агрессивным религиозным фанатичным песнопением замаливающей свои грехи толпы. В одно мгновение место жизнерадостной сценки и смеющихся зрителей занимают бичующие друг друга и самих себя люди, а смех заменяют плач и молитвы.
Чума с поражающей скоростью распространялась по всей Европе, в том числе и по Швеции. Кажется от нее нет спасения. Мало кто знал, откуда она появилась. Многие всерьез полагали, что это кара небесная. Повсеместно находились очевидцы различных зловещих предзнаменований: во Франции тысячами осыпались с неба звезды, колокола собора Святого Марка в Венеции звонили сами собой, над дворцом папы в Ватикане поднимался столб огня, хотя ничего не горело.
Сама чума проявляла себя в трех формах: бубонная, легочная и, самая страшная, септическая. Бубонная чума приобрела свое название от огромных опухолей – бубонов, формировавшихся на лимфатических каналах заболевших. Она убивала в течение недели. Легочная форма поражала легкие, вызывая кровавый кашель. Она убивала менее чем за два дня. Больные же септической формой умирали за несколько часов. Симптомы всех этих проявлений были настолько отталкивающие, что зачастую заболевшие становились объектом массового отвращения, что отнимало у них малейшую надежду на выздоровление. Но хотя я, по-моему, увлекся… Надо постараться не слишком далеко в сторону уходить, а то не меряно получится.
Да уж, да уж. Воистину время Смерти. Как ни странно, но ее в фильме играет мужчина. Хотя нет. Если вдуматься, то вовсе это не странно. Во многих странах ее представляли в мужском обличье. Ангху в Англии, считавшийся ни кем иным, как ветхозаветным Каином, Дандо в Корнуолле, бывший когда-то священником. Все это различные ипостаси и обличья Смерти. Если же просмотреть фантастическую литературу, то подобное можно встретить у Фрица Лейбера в его цикле о Фафхрде (где он имя то такое нашел!) и Сером Мышелове. Там Смерть тоже мужчина. Так что это не кажется мне странным. Хотя право, какая разница, в конце то концов, мужчина или женщина Смерть?
Вообще, Смерть в фильме довольно интересное действующее лицо. Кое-где она показалась мне даже где-то ироничной. Довольно смешно смотреть, как она подпиливает дерево с актером, которому пора на тот свет. И при этом твердой рукой отметает все его доводы, почему он должен жить: мол сиди и не рыпайся. Она все видит и все знает. Правда труппе артистов удается ускользнуть у нее прямо из-под носа… Но тут же возникает вопрос: а были ли нужны они ей? Сейчас ли их время? Она говорит рыцарю, что все его спутники погибнут (надо сказать что под конец фильма их собралось уже не мало). Но имела ли она ввиду также и их? Быть может, будучи всевидящей, она предвидела их побег? Да, перед их повозкой падает дерево, вроде бы это как несбывшийся рок, но с другой стороны, разве та Смерть, что представлена в этом фильме, может совершить оплошность? Так или иначе, но они остаются живы, и я не считаю, что главной (да и второстепенной тоже) идеей фильма является мысль: “Если быстро смотаться, то пронесет”. Ну или что-то наподобие этого.
Ну да ладно, вернемся к образу Смерти. Закутанная в черную рясу (в которой, кстати, ей богу, на какого-то пришельца похожа, вот бы еще пару антеннок), с малоподвижным, устремленным куда-то в даль взглядом, она несет с собой вечную пустоту. Она единственный проводник, знающий дорогу к вечности. Дорогу, по которой когда-нибудь пройдет каждый. Именно она возглавляет шествие рыцаря и его спутников, которым заканчивается фильм, а на картине художника именно она ведет хоровод умерших. Она ведет их, взявшихся за руки, в эту самую вечность. Она не спешит, движения ее размерены, неторопливы: ей попросту некуда опаздывать. Смерть не выражает эмоции. Хотя, если признаться честно, - Смерть, выражающая эмоции, даже такие невинные, как, скажем, легкая досада, выглядела бы несколько странно. Смерть принимает все как должное: ей выпало играть черными фигурами – хм, это ей больше подходит, она выиграла, что ж, тогда она вскоре вернется. Становится страшно не от самого ее присутствия – ну, в черной рясе, ну, с пилой вместо косы – а от этого ее безразличия. В ней нет даже часто приписываемой ненависти ко всему живому. Хотя в ней есть некоторая коварность, но право, она настолько мала, что ее можно и не заметить, да и волей-неволей с такой “профессией” невозможно не быть коварным. Это вовсе не тот же Дандо, охотившийся на живых с призрачными собаками, не Ангху, отмечавший своей дланью запозднившихся путников, не та Смерть, что вела за собой отряды диких охотников, скачущих наперегонки с ветром. Нет. Эта Смерть терпелива, она несет погибель не потому, что так желает, а потому что – это ее работа.
Шахматный оппонент ее, рыцарь Антониус Блок, похоже, почти разочаровался в жизни. Он провел почти десять лет в Крестовых Походах и, по всей видимости, успел повидать многое, что теперь желал бы забыть. Сам он говорит на своей невольной исповеди перед Смертью, о том, что доселе жизнь его была пуста. Он развлекался, воевал, вел пустые разговоры. Саму партию он предложил лишь потому, что хотел получить некоторую отсрочку. Он желает смерти, но прежде собирается, воспользовавшись сей отсрочкой, найти ответы на некоторые интересующие его вопросы, а уж потом отправляться в иной мир. Хочет совершить хоть один настоящий, не пустой и призрачный, а настоящий поступок: он хочет получить знание. Даже нет – Знание, с большой буквы! Знание о Боге. О его существовании.
В начале он предстает в меру молчаливым, погруженным в себя. Он находиться в собственном мире, в собственных фантазиях – так он говорит. Он ищет это Знание, но не может найти. Он сам Бог не хочет открыть ему это Знание. И потому он начинает сомневаться в его существовании. Тогда он обращается с этим вопросом к дьяволу. Блок считает, что коли тот существует, кому как не ему знать о существовании Бога. Но и дьявола он не находит. Тогда он прибегает к последнему средству: он просит Знания у Смерти. Но та отвечает, что не несет в себе Знания. Только пустоту. Антониус Блок с ужасом осознает это. Так же он с ужасом осознает, что после этого боится и смерти. Он более не желает ее. И когда Смерть приходит за ним и его спутниками, только он не хочет принимать ее. Остальные же не понимают происходящего, что по-моему вряд ли, или же, скорее воспринимают все с поразительным хладнокровием. Но теперь уже поздно. И ему, упирающемуся, отводится роль замыкающего финального шествия, того самого, которое гордо ведет Смерть. Ведет в Пустоту. Но об этом уже говорилось.
Теперь стоит сказать пару слов о спутниках рыцаря Антониуса Блока. Как я где-то уже говорил (см. выше по тексту) к концу фильма их набралось уже довольно много. Прежде всего это оруженосец рыцаря – Йонс. Философ. Он вечно чтой-то там рассуждает о бренности всего сущего, о жизни, о смерти, о Боге, о женщинах. Короче говоря, на роль шута, коими так любят делать оруженосцев, он не тянет. Да, еще стихи сочиняет. Только они какие-то своеобразные получаются, не о возвышенном. Что-то вроде: “Я хмельного перепился, и на бабу завалился”. Кроме всего прочего, замечен в таком общественно-полезном деле, как спасение девушек и актеров от рук бывших семинаристов, а ныне мародеров. Такой вот интересный персонаж.
Далее семья бродячих актеров. Муж - Йох одержим видениями чертей и ангелов. Он единственный, разумеется кроме рыцаря Антониуса, кто видит Смерть. Вечно витает в облаках, но тем не менее парень не промах: пока его избивает пьяная толпа успевает умыкнуть драгоценный браслет со стола. Музицирует. Его жена, Мия, более практичного склада ума, но мужа любит. Роль ее в фильме показалась мне не слишком значительной, поэтому не буду заострять на ней внимание. Еще есть у них сын. Но его роль еще меньше: пара “Б-р-р” в камеру (мал потому что).
Кузнец (забыл, как зовут, вроде Плобб) и его жена Лиза. Он – хороший кузнец, но наивен до глупости. Обожает жену. Когда она от него сбегает, плачет и обещает оторвать ей с любовником головы (странно, но до этого не дошло). Когда Йонс ему говорит, мол жена сбежала – радуйся, проблем меньше, уже даже не плачет, а прямо таки рыдает. Жена же его, наставляет ему рога со страшной силой. Не уважает, видать. А он ей все прощает, даже измену. Редко встретишь такого душевного человека.
Да, чуть не забыл! Есть еще девушка, которую Йонс спас и жена Блока! Первая в основном молчит и не особо вступает в действо. Только когда уже Смерть приходит за всеми ними (кроме артистов – те успели сбежать) говорит, мол де все пропало. А вторая появляется только лишь в конце. В кульминации фильма она читает строчки из Библии о Седьмой печати и Конце Света. Ее роль хоть и мала по временному отрезку, но значительна для финала фильма. С помощью сего чтения достигается тревожное ощущение, которое постепенно все нарастает и предвещает окончательный приход Смерти.
Фильм черно-белый. По-видимости сказывается год – 1956, но кто знает, быть может так оно и задумывалось (вроде бы в 1956 г. уже были цветные фильмы). Но это вовсе не мешает просмотру. Наоборот, на мой взгляд, будь фильм в цвете, смотрелся бы он совершенно по-другому. Черно-белая цветовая палитра придает ему еще больший готический антураж. В чем-то он напоминает классические черно-белые фильмы ужасов, но только в чем-то. Саму “Седьмую печать ” никак нельзя назвать фильмом ужасов. Скорее философской драмой, хотя, мне кажется, это тоже не совсем подходящее определение. Неплохой режиссерской находкой я считаю минутное (или около этого) затемнение экрана в самом конце. Режиссер как бы предлагает задуматься о только что увиденном. Попытаться систематизировать свои впечатления о фильме, привести в порядок. Вот я, например, я полностью оформил свое впечатление только через день, все тщательно проанализировав и прочувствовав.
Что еще хотелось бы отметить, так это превосходную игру актеров. По одной только мимике можно судить об их образах. Один Йонс чего стоит! Это даже словами не описать. Вернее можно попробовать, но лучше не стоит. Хорошо проработан сценарий. Я так и не нашел в нем каких-то крупных несостыковок или огрехов. Нет, все четко. Прекрасны костюмы! Прямо таки из средних веков. Но об этом я тоже, кажется, говорил. Про работу оператора не могу сказать ничего особенного. Она достаточно стандартна. Вот, что обидно, совершенно музыку не помню. Даже вопрос возникает: была ли она? Вроде была. Ну что еще сказать… вроде все…
Резюме: Достаточно интересный фильм. Интересен прежде всего своим средневековым антуражем. Правда, рыцарь всего один со всеми вытекающими последствиями, вроде отсутствием батальных сцен. Но ведь фильм совершенно не о том! С философской стороны тоже вроде бы нареканий нет. Есть о чем подумать. О смерти, о жизни, о бесконечности.
Да уж, помни о Смерти. Принимай ее, хотя это нелегко…
P.S. Теперь время благодарностей: Спасибо Sente за предоставленный видеоматериал.

Bolverkkein Nacraptor

Отредактировано - ketkhr on 02 Июня 2008 11:03:05