Послано - 03 Июня 2017 : 09:16:20
Владимир Сорокин, «Манарага». Очень, знаете ли, глянулась Олдям эта книга. Сатирическая антиутопия, поклон из дня сегодняшнего великому Рэю Брэдбери, его повести «451 по Фаренгейту». Игра с разной, неизменно точной стилистикой эпизодов, как фактическая часть сюжета. Идея, заставляющая сильно задуматься и почесать в затылке. И финал. Есть финал, все в порядке.
Послано - 09 Ноябр 2018 : 07:45:25
Да, тот самый Сорокин. А с чисто литературной точки зрения (язык, стиль, стилизации и т. д.) Сорокин куда как посильнее Пелевина будет (при всём нашем хорошем отношении к Пелевину).
Тут вам - и карты в руки. С точки зрения языка, былой "Второй Блин" - с самого дебюта (Валентинов - с третьей по написанию и первой по хронологии трилогии Ока) - изрядно Пелевина превосходил. Другой стандарт.
А лично я - не из ценителей языка и Сорокина. Но... содержание для меня на первом месте всегда, когда язык (любого уровня, тут Достоевский даст, по тошнотворности, сто очков форы любому малограмотному - при всём качестве) вообще позволяет "поглощать продукт" без отвращения.
Послано - 09 Ноябр 2018 : 14:02:16
Mat, конкретно в "Манараге" у Сорокина практически нет эпатажа, а содержание -- очень даже на уровне. Умная, язвительная, тонкая и грустная книга-антиутопия с множеством литературных аллюзий и стилизаций.
Послано - 09 Ноябр 2018 : 17:41:10
Mat, мы тоже с какого-то времени Сорокина не читали, но в последние год-два прочли несколько его относительно свежих книг -- и были приятно удивлены: эпатажа стала намного меньше, мыслей и того, что нынче называют "месседжем" -- заметно больше, а замечательный литературный язык никуда не делся, и даже стал ещё лучше.
Зараженные и укушенные все равно уже никогда не станут людьми. Они обречены на отстрел.
Жёстко. Это вам - не Лукьяненко с его квази. А как по мне - так оба в чём-то правы. Как оно, зачастую - и бывает. Ну да. Бывших зомби - не бывает. Анонимным алкашам - слава! Ну так конформисты - группа риска - так и так - большинство. Вполне себе подавляющее. Так что прям-таки отстрел, это - экстремизм. Ну, когда угроза распространения минует. Так-то, когда зараза прям тебе в огород лезет - не до нежностей...
А которые сидят, забаррикадировавшись в своих избах, так или иначе дождутся меня. И будут вакцинированы.
А вот тут, сразу на контрасте - черезчур оптимистично. Как будто раз могилизации избежал, так оно и дальше - пронесёт. А вот п... его знает, пронесёт ли...
-
Миниживность - это даже для Голливуда - старенькие Дети Шпионов.
Доктор Гарин
26 марта 1953 года несравненный в своей решительности Лаврентий Берия арестовал и расстрелял омерзительных, окончательно и бесповоротно окостеневших в позднебольшевистской мизантропии и невменяемости Хрущёва, Жукова, Ворошилова, Молотова, Кагановича и объявил Новый НЭП.
Десятилетия на три-четыре раньше этот НЭП 2.0 начался? И что?
Титановые ноги его шагали без какого-либо специального звука.
Особенного. Это - перевод, или просто калька с английского?
Обыватели уверены, что политик – это публичность, умение ярко выступать, быстро и уверенно формулировать, остроумно и нагло отвечать на подколки журналистов. А политика – это не публичность, а… – Принятие решений. И ответственность за них.
Ответственность за принятые решения - другая грань публичной политики. Ответить - придётся, электорат - реально может спросить. Хоть через власть судебную - хоть поддержав конкурентов, а уж потом...
Это я к тому, что без честных выборов, без работающих институтов, ответственной политики - "благополучно" не было большую часть истории. Главным для политика было умение своевременно принимать безопасные лично для него решения. Коли для прочих - неприятно вышло, это просто можно было свалить на подчинённых. Виноваты - бояре!
Впрочем, как и публичность, всё это в недемократической "политике" не уходит, но просто становится зависимым от типа поддержки трона. В рамках Политбюро ли, все ЦК; в рамках старейшин клана/рода - или всего дворянства, но место для ответственности за свои действия - вплоть до "выборности табакеркой" - вполне может сохраняться.
Когда поддержка требуется и народная, политика сохраняет даже элементы публичности. Просто вместо всех типов отчётности за содеянное, мы имеем либо имитацию, либо вообще "хлеба и зрелищ!" - швыряние в толпу червонцев.
Лающие люди, видите ли, её беспокоят! Люди-собачки! Как мило! А молчащие люди вас не тревожат? Homo tacitus не тревожит вас?
Овощные молчалины - уже классиков тревожили.
– Ленина хоронят. – Как? – Так. – На Красной площади? – На какой Красной площади, чудило! – смеётся зам. – Его оттуда вчера вывезли. – А где же? – На Волковском кладбище, в Ленинграде. Смотри, какой плитой могилу накроют! Смотрит Пётр. Плита толстенная. И широченная. Висит на двух кранах. – А зачем такой толстой? – Чтоб не спёрли!
Первый Немёртвый - пошёл! А так-то, бериевки вместо хрущёб, разрешение торговать мясом на рынке - это ещё не наш НЭП. Это - так, Перестройка ещё, до Перестрелки.
При тайной распродаже главные запросы от иностранных покупателей пришлись на гениталии вождя. Но они были вырезаны большевистскими варварами ещё при мумифицировании тела, затем засушены и хранились на ближней даче Сталина, в левом ящике его письменного стола, в золотой коробке под стеклом. После смерти Сталина решительный и мудрый Л. П. Берия изъял коробку с засушенными гениталиями вождя с дачи умершего и поместил её в
Вроде, не это в мощах ценилось.
А что творится в зале Одесского оперного театра! Публика вскакивает с мест, кричит и хлопает. Партийные чиновники, военные гарнизона, работники органов госбезопасности, новые нэпманы, кооператоры, рыбаки и портовые биндюжники, блатные и интеллигенты, тёти с Привоза и дяди со Староконной барахолки – все приветствуют Джонни, неистового в своём искреннем и добром желании покорить после Москвы и Ленинграда теперь и Одессу-маму.
Рубашкина, помнится, официальней, чем Вилли привечали, в совковом зомбоящике смотрел, на обычный магнитофон (не видак ишшо) - писал.
– Артобстрел был интенсивный. – Окопная война… – Интенсивность ночных обстрелов растёт. – Рутина… – Может легко обернуться антирутиной. – Маша, мы это обсуждали не раз. У республики крепкая армия. – Как сказать… – Они профи. И им хорошо платят. – Есть времена, когда деньги бессильны.
– Не нахожу ничего смешного! – заметил Борис, кромсая стейк. – Борис, мы обсуждаем последствия Договора Малой Жопы.
Бронтозавр из белого шоколада, а тираннозавр из чёрного! Бронтозавр вставил тираннозавру! А, Владимир? – Это не я. – Да! Да! Да! – завопил вдруг Борис и расхохотался. – Помню! Сладкие фигурки! – Символы победы демократии над тёмными силами, – подсказал Эммануэль.
– Ваш Договор Малой Жопы, который потом в Брюсселе торжественно обозвали Квадратной Жопой, не стоит и выеденного яйца, – забормотал, не переставая неряшливо есть, Дональд. – Это не просто ошибка, а преступление.
– Mamma mia! Он против Малой Жопы! – воскликнул Сильвио, словно впервые услышал это название. – Ты слышишь, Владимир?! – Это не я.
Потому что пациенты взаимоиндуцируют друг друга. – Они единый организм. – Гарин, как паровоз, шумно выпустил мощную струю дыма. – Мы обсуждали это не раз. – Шизоиндукция. – Пак кивнула своей аккуратной мальчишеской головой.
– Нового в реальном мире для них нет и быть не может. – Быть не должно! – барабанил пальцами Гарин. – Быть не должно. Остаётся только провокация как ревизия прошлого. – Они используют прошлое как бесконечный шизоисточник взаимопровокаций.
Психиатр получше Лукьяненко, оказывается!
– Коллеги, я чрезвычайно рад, что у великолепной восьмёрки нет прогрессирующей шизофазии. Свои мысли они выражают ясно, даже Дональд и Борис. – А Владимир? – Он стабилен. И адекватен. – Пока, во всяком случае…
Триста лет тому назад... (с) черепаха Тортилла, Буратино
– Как часто повторяет наша Ангела: wir schaffen das[15].
wir schlaffen das
Стояние на Убе! – рассмеялась Пак. – Можно эпос писать. – Можно, если бы у алтайцев тоже была ядерная бомба. – Маша, не делайте культа из ядерного оружия, – возразил Штерн. – Оно существует вовсе не для применения. – Я надеюсь, но… – Как Борис и Дональд? – спросил Гарин. – Стабильны, – ответила Пак. – Пока.
– Спойте нам, Владимир, мы просим! – пророкотал на всю столовую Гарин и зааплодировал. Владимир покачнулся на ягодицах, вытер рот салфеткой, задумался ненадолго и запел несильным голосом: Это это не я, это это не я. Это не я. Это не я. Это это не я. Это это не я. Это не я. Это не я.
Их там нет.
и даже Владимир закачался на месте и затянул своё: “Это не я-я-я!” – Ma-a-a-a-ma we're a-a-a-a-a-ll cra-a-a-azy now!! – пел синий стол. За красным хлопали в такт песне. Когда пациенты закончили петь, врачи захлопали, медсёстры одобрительно закричали, санитары засвистели.
Не хочу выглядеть легкомысленным хвастуном, но тем не менее скажу со всей откровенностью врача-профессионала: этому месту нет подобия в матушке-Европе.
Анала-гов-нет.
– Владимир! – Сильвио хлопнул соседа по спине. – Докажи нам, что русский дух – не миф! Владимир молча полез в центр стола. Приподнял свой накачанный, холёный, много раз омоложённый китайскими медиками зад и замер. Сперва раздалось что-то вроде утробного ворчания, которое быстро перешло в угрожающее рычание, разрешившееся громким хлопком, ещё одним, ещё, и вдруг из этого холёного зада стало проистекать шипение, в котором можно было разобрать отдельные звуки, напоминающие в том числе и человеческий шёпот, но шипение становилось всё более и более зловещим и всё длилось, длилось и не иссякало так долго, что все за синим столом оцепенели. Когда оно стихло, некоторое время стояла напряжённая тишина. Первым захлопал Сильвио, затем – Ангела и Дональд. Аплодисменты наполнили столовую. – Брависсимо, Владимир! – выкрикнул Сильвио. – Это не я… – С улыбкой тот показательно пробежался на ягодицах по скатерти и запрыгнул на свой стул.
– Обожаю смотреть на танцы экс-государственных жоп. – Вы жестоки. – Он взял её свободную руку. – Нет, я просто чрезмерно наблюдательна. – Называйте их официально: pb. Или неофициально – бути
Дали залп над могилами, после чего Эммануэль громко разрыдался. Гарин взял его на руки и посадил в корзину. Сильвио перекрестился и поцеловал оба могильных камня. Джастин поклонился им, Владимир погладил камни, пробормотав: “Это не я”
– У них давно уже нет империи, но их язык по-прежнему несёт в себе империализм, насилие и угнетение.
СВО - не козёл, отвечать - веками приходится...
– Что это за спектакль? – спросила Маша. – Венский оперный театр, 1964 год, “Лебединое озеро”
Лучший, желанный, долгожданный.
– Какое счастье, что я встретил сегодня русских! Это неизменно радость для меня. Русская речь! После трёх войн нас разбросало по миру и уже не собрать. Только родная речь и собирает.
"Там было озеро. И когда-то жили русские" Урга
На Второй войне он потерял руку и глаз, подорвался на живой мине. Китайцы их тогда только стали делать – стонущие раненые русские солдаты, бормочущие одну фразу: “Братцы, помогите, я ранен”. – “Я ранен разрывной”, – уточнил граф. – Да, да, точно. К ним подходят помочь, а они взрываются. Живые мины. – Видел, и не раз. Их китайцы принялись делать сразу после Первой войны. На всех фронтах валялись. Даже на московско-рязанском…
Снится мне, что я мальчик, что времена ещё допотопные, постсоветския, что это наш с тобой родной городок, и что это високосный год, когда была пандемия, и что идёт всеобщее голосование за стирание времени Владимира Разлагателя. Вот, за стирание вашего, дорогой мой гость, времени! Граф сделал уважительный жест рукой в сторону Владимира. – Это не я! – с улыбкой ответил тот.
Так же и у нас – мораль и право в Алтайской Республике другие, чем в Уральской или, например, в Рязанском царстве. Я уж не говорю о Дальневосточной Республике.
– Наши русские соседи – исчадия ада, – добавила графиня. – Но чёрт с ними, не будем о плохом.
После Второй и особенно Третьей войны прискорбная и бесперспективная традиция стала поражать страны подобно эпидемии: на место профессиональных политиков пришли военные. И каждый раз, когда это случалось, новый правитель в погонах декларировал: я пришёл, чтобы восстановить и укрепить мир. Результат? Перманентные войны стали рядовым явлением.
– Мы, видите ли, разбудили homo medii aevi! Да он и без нас жил всегда, во все времена! Жил и здравствовал! – Но не всегда вылезал наружу, – парировал Моно. – Чушь! Он царствовал весь двадцатый век! Сталин, Гитлер, Мао, Пол Пот!
Гарин молчал, с сумрачным изумлением глядя на дуэлянтов. – Коктейль № 7 мы не взяли с собой… – ответила за него Пак.
А тольку-то было бы - без санитаров-то? Без подавляющего силового преимущества санитаров, вот эти вот - вариант нормы...
В Екатеринбурге, где говорили по-русски и по-китайски, Гарина ждали в реабилитационной клинике профессора Горохова, в Хабаровске, говорящем по-русски и по-японски, Платона Ильича хорошо знал главврач нового огромного госпиталя
Оптимист, да. Япония, что сумеет не только защититься, но и отжать часть РФ у Председателя всея ИШ...
На вопрос Маши, почему Хабаровск, Гарин резюмировал просто: там больше интеллигенции, космофлот и здоровая японская еда. Жирную китайскую пищу он не жаловал. Про космофлот богатых дальневосточных знали все сибиряки. ДВР закупила у американцев четыре пассажирские ракеты. Перелёт Хабаровск – Нью-Йорк за тридцать восемь минут впечатлял Гарина.
Ну, не знаю. Китайская кухня для европейцев - весьма неплоха. Вот китайская для китайцев же - да, европейцам не рекомендуется.
Бронзовый монумент изображал семь восставших палачей с различным оружием в руках. У одного был автомат, у другого двустволка, у третьего топор, у четвёртого нож, у пятого кирпич, у шестого палка, а седьмой держал в руках книгу.
С книгой - не так уж и удивил. Сразу Ир вспомнился. А вот отсутствие кувалды - как-то странно...
Тогда люди, объевшиеся голограммами, снова потянулись к бумажной книге. От голограмм, или, как тогда говорили, живых картин, да ещё с запахами, затошнило. Да и синдром Реблинна – Браунса был не шуткой. В некоторых государствах запретили голограммы. – Это я помню. – Да! И началось что-то вроде нового литературного ренессанса. Читали все и всё. Бумажное. Издательства росли как грибы.
...а то Метель - это же вообще чистая альтернативка была, а не будущее. Тут же, без генноинженерной альтернативки (почти...), но с той же, по всей видимости, политической - немного СВОлочной футурологии, всё же. Хотя, без учёта ИИ - та ещё это футурология...
ЦИРК ТРЁХ МИРОВЫХ ПОЛИТИКОВ! СМЕРТЕЛЬНЫЕ НОМЕРА! НЕВЕРОЯТНЫЕ ФОКУСЫ! ПОТРЯСАЮЩИЙ СЕКС! ВЕЛИКИЕ ПРОРОЧЕСТВА И РАЗДАЧА РОЗОВЫХ БЕГЕМОТОВ! На фоне циркового зала стояли, обнявшись, в разноцветных костюмах Дональд, Сильвио и Владимир.
– Дамы и господа! Впервые! Только в нашем цирке! Бывшие могущественные правители трёх великих государств! Вершители судеб человечества! Государственные мужи! Непримиримые и своенравные! Непредсказуемые и опасные! Хитрые и коварные геополитики! В своей последней и решительной битве! Дональд! Владимир! Сильвио! Зазвучал туш. На арену вышли: Дональд в орлиных перьях, Сильвио в львиной шкуре и Владимир в шкуре медведя. В руках они держали большие дубины в виде баллистических ракет.
– O-là-là! – воскликнула Маша. – Похоже, их уже мало кто узнаёт! – Ничего, наши пациенты сумеют постоять за себя!
Владимир же после каждого удара выкрикивал своё традиционное: “Это не я!”
да и времена тогда были не сладкие: новая монархия, после Постсовка всё в России кроилось заново, многое шло под нож. Были введены сословия, телесные наказания, цензура, реформа устной речи, мундиры в учреждениях, каторга по образцу XIX века, ну и новое дворянство, естественно.
Наш диктатор недоплатил палачам! Идиот решил, что они и так прилично получают. Должны трудиться по зову сердца! Дело государственной важности! Если бы он просто промолчал, всё сошло бы ему с рук. Но дурак придумал заявить об этом во всеуслышание. Сказал буквально: наши палачи не важнее учителей, врачей и почтальонов. А? Просто пожидился да ещё и сглупил! Вообще-то – да, они прилично зарабатывали, раз в шесть больше почтальона. Стали белой костью. И сравнение с почтальонами им по вкусу не пришлось. Причём тонтон-макутам идиот платил исправно. Но палачи, палачи, работники плахи и топора! Основа, так сказать, любой диктатуры! Их унизили! Оказались они чёрной костью. И подняли бунт! Побросав клиентов, вышли на вот эту самую набережную и попёрлись к резиденции дурака. А за девять лет выросла и отъелась, надо сказать, чёртова куча палачей
– У политиков и не такое случается! Монгольский президент застрелил своего премьер-министра прямо на заседании. А в Московии до сих пор принято зажаривать своих политических противников и приглашать на ужин соратников.
За то и Осень Патриарха (с) Г. Маркес
В октябре 1917-го в России победила партия небытия. Ленин провозгласил идею коммунизма, а коммунизм – это и есть небытие во всех смыслах: в физическом, нравственном и в социальном, ибо он противоречит природе человека.
Если учесть, что СССР – огромный лагерь за железным занавесом, советские актёры – это лагерные актёры, вынужденные играть по заказу лагерного начальства. Они и доказывают лагерному начальству свой профессионализм вполне лагерным способом лицедейской мимики, чтобы не выгнали, не послали на лесоповал.
– Ну да, всё есть майя… – кивнула Маша. – И еда, и желания, и страдания. – А страдания человека, с которого сдирают кожу, тоже иллюзия? – спросил Гарин. – Безусловно, – ответил Ван. – То есть, – продолжила Маша, – если на ваших глазах будут сдирать кожу с живого человека или мучить ребёнка, вы скажете: это майя, дорогие палачи и жертвы, немного терпения, и всё это пройдёт? – Нет, я постараюсь этому противостоять. – Зачем? Это же майя! – Буддист должен помогать живым существам.
Ну... неточно ведь. ВР - ВР-ом, а страдания - страданиями. Это даже Пелевин понимает не в пример точнее. Баблос есть баблос. Виртуальные страдания - уж не хуже любых других будут!
Собственно, сознания - единственная реальность настоящего идеалиста. И всё то, чему сознания позволили (да хоть не смогли воспрепятствовать!) на себя влиять, реально хотя бы в смысле этого самого влияния на сознания.
– Христиане пролили реки человеческой крови. – И проливают, – тряхнул бородой Гарин. – Плохие христиане.
Можно спорить о том, бывают ли хорошие. Но то, что СВОлочи - плохие христиане - бесспорно.
А почему? Потому что турка попёр на Китай, Китай – на казахов, а те, стало быть, к нам на Алтай.
Это как первые - размножились, а вторые - повымерли за какойтА век, чтоб такое приключилось??
– Ох, времена какие… – вздохнула Матрёна Саввишна и отхлебнула чаю. – Да, времена, – согласился Платон Ильич. – И похоже, других уже не будет.
Да совсем скоро совсем другая п...ня будет. Может - и с нами. Коль сразу не кончимся. Но точно - другая, иишная.
решила всё ими нажитое в имение вложить, чтоб в нём навечно осесть, подумала сперва про новгородское царство. У них дворянство тоже покупное, да недорогое, привилеи разные, царь новодворцам благоволит, так это и понятно: доход в казну. Богаты они, с Европой дружат-торгуют. Дубина атомная есть. Да и от Китая они подальше, поспокойней там. – Там рядом Московия, тоже не подарок. – Верно, доктор! – Московиты коварны, Матрёна Саввишна. У них давно уже на яды опора, а не на дубину атомную.
– А я вот, доктор, подумывала про московитов: отчего они так на всех озлоблены? И поняла отчего. – И отчего же? – Гарин, щурясь, следил за плавными кругами ястребов. – Недостаточны они. – Возможно… Я там давно не был.
– А почему вас занимает только первая четверть ХХ века Санкт-Петербурга? – с неприязнью спросил он филолога. – Дальше – лагерная советская литература. Мне это неинтересно. – Почему? – Она инвалид по определению. Безусловно, там есть самородки и огрызки великой литературы, но они тоже ущербны. С калеками мне не по пути, доктор.
Иван Железный ВЕСЕННЯЯ ГРЫЗНЯ ГЭБУХ
Красная гэбуха открыла пасть, выставила вторую челюсть и громко зевнула. Пошевелив онемелым за зиму телом, она полезла из берлоги. Солнце заблестело на её красной чешуе. Но, не успев вылезти, она вспомнила что-то неприятное, и алые глаза её уставились на протопленную паром отдушину в снегу: это шёл пар из берлоги гэбухи Синей, устроенной прямо рядом с обширной берлогой гэбухи Мохнатой. Красную гэбуху передёрнуло от ярости.
Версия для печати
Послано - 03 Июня 2017 : 09:16:20
